Журбин: «Меня поражает, что, несмотря на кризис, народ ходит в оперу»

Мэтр отечественного мюзикла — о праздновании юбилея, грядущих премьерах и отношении к Бараку Обаме
7 августа композитор Александр Журбин отмечает юбилей. Композитору, мэтру отечественного мюзикла исполняется 70 лет. 
Фото предоставлено Александром Журбиным

В интервью корреспонденту «Известий» Александр Журбин рассказал о праздновании юбилея, грядущих премьерах и о взгляде на Россию из Америки, где сейчас находится композитор.

— В день юбилея вы находитесь в Америке. Не насовсем ли вы там?

— Я уже много лет — в этом году как раз юбилей, 25 лет, — живу на две страны. День рождения почти всегда отмечаю в Нью-Йорке, с женой, с семьей нашего сына и с нашими двумя любимыми внуками.

Для меня день рождения — это по-прежнему интимный семейный праздник. Соберется небольшая компания наших друзей. Никакого пафоса, никаких «эстрадных концертов», как я называю многие юбилеи, проходящие в России, где каждый друг перед другом хвастает звездным составом гостей.

— Но я слышала, что будут не тихие торжества, а крупные концерты по случаю вашего 70-летия.

— Это произойдет уже осенью. Будем праздновать юбилей публично и всенародно. Планируется огромный фестиваль, который продлится целый сезон, от октября до мая. Будет много театральных премьер, оперы и мюзиклы, симфоническая и камерная музыка, концерт для детей и другие самые разные мероприятия.

— Включая вашу недавнюю премьеру — оперу «Мелкий бес»?

— Конечно, она тоже будет в программе фестиваля. Неудобно себя хвалить, но уже вышло десяток критических статей, и кажется, всем очень понравилось. Спектакль получился замечательный, говорю не о своей работе, а работе Театра имени Покровского и режиссера Георгия Исаакяна. 

— В этом году у вас премьера — новый мюзикл «Недоросль». Расскажите о нем.

— Количество мюзиклов, которые я написал, приближается к 50. «Недоросль» — самая последняя моя премьера — поставлен в Театре под руководством Геннадия Чихачева. Это очень хороший маленький театр, который делает первоклассные постановки. Я еще сам спектакля не видел, его пока сыграли несколько раз, увижу очень скоро. Не буду ни хвалить, ни ругать. Но отзывы друзей очень хорошие. Да что и говорить — классика. Фонвизин!

— Одно время дела с мюзиклами в России шли неважно. Но вы всегда подчеркивали, что в нашей стране должно наступить золотое время для этого жанра. Считаете, это время наступило?

— Да, вы правы, залы заполняются практически во всех музыкальных театрах и концертных залах. Интерес к музыке сейчас огромен. И это меня, честно говоря, поражает. При той тяжелой экономической ситуации, в которой находится страна, когда прорехи в бюджете каждой семьи невозможно залатать, народ ходит в оперу и на симфонические концерты. Вот недавно было исполнение оперы «Травиата» в Зеленом театре ВДНХ — было около 6 тыс. человек, которые с огромной радостью слушали под открытым небом божественную музыку Верди.  Это ли не чудо?

— В Российских СМИ много говорят об очередной волне эмиграции из России. Находясь в Америке, видите ли вы эту волну?

— Честно говоря, нет. Ни в Америке, ни в Европе, где я часто бываю, никакого притока русских или русскоязычных нет. Наоборот, наши соотечественники куда-то поисчезали. Раньше на улицах Парижа или Рима, Нью-Йорка или Амстердама только и слышно было русскую речь. А сейчас — нет. Сейчас повсюду китайцы, а русские как-то попритихли, потухли.

Что касается эмиграции, я вообще считаю, что такого явления не существует. Эмиграция — устаревшее понятие, пока российские границы открыты в обе стороны. Вот если их закроют на советский манер — вот тогда поговорим.

— Сильно ли политика вмешалась в российско-американский культурный процесс?

— Безусловно, ухудшение политической ситуации не могло не повлиять на культурные отношения. Конечно, стало много хуже, отменяются гастроли с обеих сторон, рушатся совместные театральные и музыкальные проекты. Я это ощущаю и на себе, и многие мои коллеги это ощущают. Причем не только в США, это относится и к Европе, и к Японии. Напряжение нарастает, и я с ужасом жду момента, когда наступят санкции в области культуры со стороны Запада, а потом и контрсанкции со стороны России. Я даже не хочу думать, в какой ужас тогда мы все погрузимся. Когда запретят слушать джаз и рок, когда нельзя будет посмотреть американские или европейские фильмы, когда нас лишат Facebook и Twitter… А мы ведь близки к этому, последний Московский кинофестиваль показал это со всей наглядностью.

— В России часто обвиняют во всех грехах Барака Обаму. А что про него говорят в Америке?

— Вы будете смеяться, в Америке тоже очень многие, практически все мои знакомые ругают Обаму. Он оказался слабым президентом, и рейтинги поддержки у него довольно низкие. Но ругают, конечно, без всякого отношения к его расе, к его происхождению. И когда я слышу в России ремарки в отношении Обамы именно в этом контексте, это абсолютно отвратительно. Я навсегда поссорился с некоторыми своими знакомыми из-за этого.

Вообще-то Барак Обама — очень яркий, умный и талантливый человек, настоящий self–made man, из самого низа, который долго шел и стал президентом. Но вскоре в Белый дом придут совершенно новые люди. И в этом вечном обновлении, конечно, секрет успеха Америки.

— В России в самом разгаре Год литературы. Расскажите, что вы читаете.

— После того как я открыл для себя электронное чтение и связанные с ним удобства — не надо таскать с собой тяжести, мгновенный поиск забытой цитаты, легкие заметки по ходу чтения, — я стал читать в 10 раз больше, чем раньше. Особенно приятно, если ты встречаешь в тексте какой-то «референс» к другому тексту, ты тут же, мгновенно, не отходя от айпэда, скачиваешь его себе и, так сказать, знакомишься с ним и расширяешь кругозор. В общем, границы Гутенберговой галактики расширились до Эйнштейновой вселенной.

— Всякий юбилей — это рубеж, когда принято подводить некие итоги.  Что считаете самым большим достижением в жизни?

— Пожалуй, то, что я сохранил себя. Всю жизнь занимался своим любимым делом, не подличал, никого не обманывал и не подводил, старался, чтобы была в порядке семья, моя любимая жена — Ирина Гинзбург-Журбина, мой сын — американский композитор Лев Журбин, мои внуки. Пока что всё шло нормально. Молю Бога, чтобы и дальше было так же. Чтобы не было никаких новостей. Как говорят американцы, no news is a good news.

— О чем сожалеете?

— Что жизнь, оказывается, коротка. Вот мне уже 70, чувствую себя на 28, и столько еще надо успеть сделать... а ведь природу не обманешь. Что мало времени в последние годы проводил с мамой, что не всегда успеваю пообщаться с любимой женой, что есть еще масса мест на Земле, где я еще не был…

В общем, многое еще не поздно исправить. Кроме мамы — ее больше нет.

— О чем вы мечтаете?

— О покое и мире в душе. Мечтаю покончить с суетой и понять, что в моей жизни наступил вечер.

Как говорил Бабель про своего героя: «Всю жизнь хотел он жариться на солнцепеке, всю жизнь хотел он стоять на том месте, где его застал полдень. Но день есть день, а вечер есть вечер».

Впрочем, еще не выполнены некоторые творческие планы. Надо написать несколько крупных сочинений. А потом — отдохнуть. 
Автор
Евгения Коробкова
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе