– Ольга Владимировна, каково, на ваш взгляд, значение творческой и общественной деятельности Ирины Константиновны Архиповой с позиций сегодняшнего дня? 

– Я представитель поколения, которое она вырастила. Для нас Ирина Константиновна – эталон во всем: и в профессиональном, и в человеческом отношении. Певица с такой великолепной вокальной выучкой, таким колоссальным опытом и мастерством, достигшая вершин мирового признания, обладательница всех существующих наград. И при этом десятки лет помогать такому количеству молодых певцов, учить их, растить, продвигать в карьере… У нас нет другого примера такого масштаба. Она – одна. 

– У вас бывали разногласия, споры? 

– Нет, упаси Бог, мы никогда ни о чем с ней не спорили. Она была человеком настоящей большой культуры и этим сильно выделялась на сцене и в жизни. Красивых и сильных голосов рядом с ней было немало. Но голос – это далеко не всё. Ирина Константиновна обладала целым комплексом качеств – благородством в манере пения, чувством стиля, музыкальностью, эрудицией, многими другими достоинствами, которые редко сочетаются в одном артисте так гармонично. Да, она была с характером, как же без этого. Но даже «поставить на место» она умела интеллигентно. 

– А вам она делала замечания? 

– Меня она никогда не ругала, даже голос ни разу на меня не повысила. Я часто бывала у нее дома в Москве и на даче, мы обсуждали новости, профессиональные проблемы. Помню все ее вокальные советы – Ирина Константиновна щедро ими делилась. И сама интересовалась нашим опытом. Когда я пела ей партии опер Россини, которые она сама не исполняла, она заглядывала мне в рот и полушутя так спрашивала: «Ну скажи, что ты там гортанью делаешь, что у тебя это так здорово получается?» 

– Вы славитесь осторожностью в выборе репертуара. Есть ли в ваших планах партии, которые вы еще не пели? 

– Среди партий, которые мне интересны, но которые я еще не пела, – Ульрика в опере «Бал-маскарад» Верди и Азучена в «Трубадуре». Сейчас пробовала готовить Джульетту в «Сказках Гофмана» Оффенбаха, но поняла, что это – совсем не мое. Опять огорчу «Метрополитен», где намечена постановка в следующем сезоне, меня приглашали в ней петь вместе с Ильдаром. Но что поделаешь – нельзя идти на компромиссы в профессии. Кстати, Ирина Константиновна говорила: «Мы с тобой в этом похожи». Она тоже не делала того, в чем не была уверена на 100%. 

– Почему в вашем репертуаре соседствуют такие полярные по стилю музыкальные пласты, как Россини и Мусоргский, но нет, например, Моцарта? 

– Вот Ильдар замечательно поет Моцарта. А я, как ни странно, сколько сама для себя ни пробовала – не мой это композитор. Как и Рихард Штраус, и Вагнер. А Мусоргского обожаю, не испытываю никакого вокального дискомфорта. С его произведений я начинала карьеру, среди моих первых серьезных выступлений за рубежом было участие в мировой премьере его оперы «Саламбо» в Испании. Конечно, когда учила – было тяжело. Но сейчас все по-другому. Мне кажется, музыка Мусоргского – это космическое явление, какой-то особый энергетический канал. И когда в него попадаешь – то есть входишь в состояние, выраженное Мусоргским, – тогда музыка, слово, ситуации, эмоции персонажей – все это сливается в единое преображающее, очищающее воздействие. Так, вообще-то, должно происходить с любой музыкой, для этого она и существует. Но с Мусоргским мне доводится это испытать чаще всего. 

– Русские певцы сейчас поют повсюду, а расширяется ли в связи с этим русский оперный репертуар на зарубежных сценах? 

– Что касается меня, я пытаюсь влиять на то, чтобы расширялся. Например, мы с Ильдаром поем «Князя Игоря» и «Хованщину» в «Метрополитен», в Сан-Франциско по моей инициативе ставили «Царскую невесту». Часто ставятся «Борис Годунов», «Пиковая дама», «Евгений Онегин», оперы Прокофьева, Шостаковича, Стравинского. Другое дело, что это за постановки, какие там составы, какие дирижеры. Ну а режиссеры – это вообще больной вопрос. 

– Галина Павловна Вишневская сказала, что сегодняшние режиссеры стремятся превратить оперный театр в драматический. 

– Это она мягко сказала. Даже очень мягко. Если бы в театр – ладно. Есть сюжетные ситуации, где нельзя просто стоять и петь, где нужна игра, режиссерское решение. Но предложите что-нибудь нормальное, соответствующее музыке, характеру персонажей, я – с удовольствием. А когда «современным театром» называют всякие бездарные выдумки – я в этом не могу участвовать. Обидно, когда сталкиваешься с подобным у нас в России, как это произошло у меня несколько лет назад в Мариинском с новой «Царской невестой». Или когда, вместо того чтобы поставить не идущие у нас оперы, театры переставляют на новый лад одни и те же названия. И ведь посмотрите – сколько Мариинский театр ни экспериментировал с «современной» режиссурой, все равно вернулся к своей классике – «Евгению Онегину» и «Пиковой даме» в постановке Юрия Темирканова. А какая у нас «Хованщина» в декорациях Федоровского – шедевр! 

– Ваши дети разделяют ваши взгляды на искусство? Высказывают свои впечатления о вашей работе? 

– Они всегда в полном счастье, когда видят и слышат нас на сцене. Сопереживают, поддерживают. Они же выросли на наших спектаклях, мы их всюду возили с собой, пока они были маленькие. Сейчас старшему уже 24 года, он занимается интернет-проектами и пишет минусовки для рэпа, так что я и такую музыку слушаю. А младшие учатся в Петербургской хоровой капелле. То, что они причастны к музыке, для меня очень важно. Мне кажется, если человек воспитан в контакте с музыкой, это формирует в нем некий позитивный гармонизирующий стержень, необходимый в любом случае, как бы потом ни сложилась жизнь. 

– А как в вашем напряженном графике вы находите время для обычного, не музыкального воспитания детей? 

– Мы не жертвуем семьей ради работы. У детей должны быть дом, мать, отец, режим и так далее, мы все это стараемся обеспечить. 

– Ильдар Амирович, вы строгий отец? 

– Ну что вы, нет. Наверное, и надо быть построже, но дети не дают повода. (Смеется.) Они у нас хорошие, серьезные, дисциплинированные. Больше всего времени мы с Ольгой проводим с ними летом, на отдыхе в Италии. 

– Они тоже увлекаются футболом, как и вы? 

– Да я сейчас больше гольфом увлекаюсь. Но футбол не бросаю, играем с друзьями и коллегами. И как болельщик я тоже, конечно, футбол смотрю. 

– Каковы ваши ближайшие театральные планы и есть ли творческие проекты с оперным театром в вашей родной Уфе? 

– В Уфе я бываю часто, вот только что оттуда вернулся. Всегда открыт для сотрудничества с уфимским театром, у нас прекрасные отношения, но творческих предложений не поступало. 

В следующем сезоне я собираюсь петь в «Сказках Гофмана» в «Метрополитен» и открываю сезон в Римской опере с Риккардо Мути, который возглавит этот театр. Он пригласил меня спеть заглавную роль в опере Россини «Моисей и фараон», которую я с ним исполнял в прошлом году в Зальцбурге. Затем в Турине я исполню партию, которую еще не пел, – роль вождя освободительного восстания Прочиды в опере Верди «Сицилийская вечерня». 

А ближайшая премьера у меня состоится в Мариинском театре в июле нынешнего года. Я спою Аттилу в одноименной опере Верди. Моей партнершей выступит Мария Гулегина, а дирижировать будет Валерий Гергиев. Приезжайте!

Ярослав Седов 

Независимая газета