«Музыкальный бизнес пожирает артистов, особенно молодых»

Юлия Лежнева — о коварных менеджерах и барочных страстях.

Сопрано Юлия Лежнева даст сольный концерт с оркестром Владимира Федосеева в Большом зале Московской консерватории. Она уже дебютировала в Альберт-холле и Театре Елисейских Полей, спела с Пласидо Доминго и Анной Нетребко, заключила контракт с компанией Decca и записала диск с Il Giardino Armonico. С главной надеждой нового поколения российских вокалистов встретился обозреватель «Известий».

Фото: Decca/Uli Weber

— Вы поете на лучших сценах мира в 23 года, когда большинство певиц только начинают серьезно учиться. Чем объясняете столь ранний старт?

— Мой организм подсказал мне, что надо начинать петь. А дальше все пошло быстро, мне очень везло с благодарными слушателями и добрыми людьми.

— Ломка голоса происходит не только у юношей, но и у девушек. Когда сформировалось ваше «взрослое» сопрано?

— В 11 лет. Кажется, я простудилась и через неделю поняла, что петь в хоре, где я раньше занималась, мне уже некомфортно. Тогда мы с подружкой начали дурачиться — подражать оперному пению. Так я себя и открыла. Мама, услышав меня, была шокирована и тут же повела к педагогу по вокалу.

— Что было стартом вашей международной карьеры?

— Я участвовала в записи Мессы си минор Баха с Марком Минковским, когда мне было всего лишь 18. В тот момент я ощутила, что началась взрослая жизнь. Марк стал часто приглашать меня, в том числе на Зальцбургский фестиваль, а также предложил записать сольный диск. Потом Кири Те Канава пригласила меня спеть арию на церемонии Classical Brit Awards.

— Ваш репертуар в значительной степени находится в русле музыкальных открытий, совершенных Чечилией Бартоли.

— В детстве я была ее фанаткой, с дисков Бартоли все и началось: я почувствовала, что могу петь колоратуры. Несколько лет назад Чечилия обо мне услышала и пригласила меня на личную встречу. Я пела ей в Цюрихе несколько часов.

— Нужен ли сейчас певице жесткий и капризный характер примадонны?

— Да, внутренний стержень необходим. Я человек очень мягкий, мне тяжело за себя постоять. Музыкальный бизнес пожирает артистов, особенно молодых. Менеджеры стараются сделать тебе карьеру быстро и дешево. Они умеют сказать набор таких фраз, которые тебя подкупят. Я всегда старалась защитить себя и не на все отвечать согласием. Иначе очень легко потерять контроль над своей карьерой.

— Вы русская певица? Или в современном оперном мире это уже не важно?

— Мне кажется, русская вокальная школа, с ее установкой на ровное и связное пение, на «большие голоса», жива и прекрасно развивается. Но себя я не могу назвать русской певицей, ведь раскрылась и раскрепостилась я в школе в Кардиффе. В колледже при Московской консерватории мне дали прекрасное образование, но потом я захотела уехать, и считаю, что правильно сделала. Чувствую себя гармонично.

— Русскую музыку вы теперь почти не поете?

— Только романсы и совсем изредка оперу (в Зальцбурге участвовала в «Соловье» Стравинского и «Иоланте» Чайковского). Я с детства почувствовала, что именно барочная и классицистская музыка — это мое. Она вызывает во мне эмоции, сильнее которых нет, наверное, ничего в жизни.

— Хотите ли вы успеть построить и карьеру, и семью?

— Я считаю, что это долг каждого человека. Когда я почувствую полную стабильность и готовность создать свою семью, то незамедлительно это сделаю. Пока я не готова к тем изменениям, которые происходят после рождения детей. Мой голос пока не готов.

— Известны анекдоты про мозг вокалиста, который должен пустовать, чтобы служить резонатором для красивого звука. Как вы думаете, нужны ли певцу хорошее образование и высокий интеллект?

— Любой музыкант должен интересоваться той музыкой, которую поет. Но когда ты слишком много знаешь и слишком много думаешь, это очень мешает пению. Главное — руководствоваться своим существом. Естественность голоса не заменят никакие знания.

Ярослав Тимофеев

Известия

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе