Стабильные системы переходят на качественно новый уровень только в результате успешного прохождения через точку бифуркации.
Автор фото – Ирина Шымчак
Российский национальный оркестр (РНО), созданный в 1990 году выдающимся пианистом Михаилом Плетнёвым, стал первым негосударственным симфоническим оркестром в истории новой России. За три с лишним десятилетия коллектив собрал немыслимое количество наград, получил международное признание – в 2008 году Gramophon, один из авторитетнейших журналов о музыке, включил РНО в двадцатку лучших оркестров мира. Один из выдающихся дирижеров наших дней маэстро Кент Нагано, с которым у оркестра сложилось весьма насыщенное событиями сотрудничество, сказал как-то: «у РНО вы чувствуете ярко выраженный характер, своей игрой оркестр напоминает вам о том, что русская культура одна из самых великих в мире. Да, они играют блестяще, да, они высокие профессионалы, да, в оркестре много отличных солистов, но за этим есть нечто большее: традиции великой культуры, которая слышна в их игре».
Судьба распорядилась так, что в октябре 2022 года пост художественного руководителя и главного дирижёра оркестра занял Александр Рудин. С 1988 года маэстро возглавляет Московский камерный оркестр Musica viva (именно он в своё время придумал для коллектива название «Живая музыка»). Дирижёр, виолончелист мирового уровня и выдающийся ансамблист, Александр Израилевич успевает находить время для педагогической и научной деятельности. Профессор Московской консерватории, он руководит кафедрой камерного ансамбля и оркестра и с увлечением занимается оркестровыми редакциями камерных произведений. Сферой его научных изысканий являются старинные партитуры. Благодаря Александру Рудину исполнители и меломаны получили возможность соприкоснуться с замечательными произведениями прошлого, которым он подарил вторую жизнь. Впрочем, исследование малоизвестных страниц в истории музыки не отменяет интереса маэстро к сочинениям современных композиторов, коих в его репертуаре также немало. Творческим кредо Рудина-исполнителя была и остаётся верность классической традиции, на фундаменте которой он выстраивает свои эксперименты.
С РНО Рудину доводилось сотрудничать и раньше. Но приход в новом статусе – в качестве руководителя – в коллектив такого уровня, как РНО, неизбежно ставит перед обеими сторонами задачу выработки нового – общего – творческого мышления и почерка. Процесс, требующий и от оркестрантов, и от худрука взаимной открытости и чуткости, и, конечно, времени. Считается, что первые шаги на долгом пути лучше оценкам не подвергать, поскольку они вряд ли смогут дать представление о том, насколько успешно этот путь преодолевается. Мы позволим себе отступить от этого неписаного правила. Концерты, которыми оркестр завершил свой первый сезон под руководством нового главного дирижёра, дают для этого все основания. 14 июня в Концертном зале им. Чайковского с РНО выступил выдающийся российский пианист Борис Березовский, с которым коллектив сотрудничает много лет. Программа получилась и яркой, и контрастной – Сергей Прокофьев и Сергей Рахманинов были представлены своими первыми сочинениями для фортепиано с оркестром, Александр Глазунов – музыкой к балету «Времена года». А 23 июня в зале «Зарядье» оркестр взял мощный «финальный аккорд» в проекте #малер – «Все симфонии Густава Малера за один сезон», стартовавшем осенью минувшего года – исполнив Первую симфонию выдающегося австрийского композитора.
То, что происходило в тот июньский вечер в зале Чайковского, впору сравнивать с извержением вулкана. Программа открылась Первым концертом для фортепиано с оркестром Сергея Рахманинова в редакции 1917 года, когда композитор существенно переработал произведение, написанное им в восемнадцать лет. Столь раннее обращение к жанру концерта предопределило его роль в судьбе Рахманинова. Пожалуй, ни у кого из его коллег-современников фортепианный концерт не занимал в творчестве такого важного места. Оркестр и солист, сами преисполненные чуть ли не юношеского воодушевления, погрузили публику в мир бурных романтических чувств, которые в счастливую юную пору тревожат сердце каждому, заставляя искать собственные ответы на вечные вопросы бытия. Они вели между собой какой-то таинственный задушевный разговор, делая слушателей своими собеседниками, соучастниками творившегося под сводами зала волшебства.
Далее следовал Первый фортепианный концерт Сергея Прокофьева. В 1912 году первое исполнение молодым композитором своего сочинения произвело фурор. Как вспоминал об этом Дмитрий Дмитриевич Кабалевский, «восторженные голоса смешались в этой буре с голосами, решительно отвергавшими и само сочинение, и его юного автора. Концерт оказался слишком необычным и не столько по форме, языку и пианистическим приемам (хотя здесь было немало нового!), сколько по взрывчатой силе своего жизненного содержания, остро контрастировавшего с анемичной музыкой декадентских салонов того времени, жизнь решила этот спор, решила не торопясь, но уверенно…»
Борис Березовский – музыкант бешеного темперамента, и в Первом концерте Прокофьева этот темперамент развернулся в полную силу. Задор молодого композитора, стремившегося своим первым сочинением (эпитет «серьёзным» тут совершенно не подходит, столько в нём дерзкого задора) даже не протаранить, а взорвать изнутри, казалось бы, незыблемые консервативные каноны, обладал энергией «созидательного разрушения», которая так близка и самому пианисту. Этой же энергией были переполнены и музыканты оркестра – то, как они звучали, ведомые и вдохновляемые маэстро Рудиным, как раз и было результатом того самого вызова самим себе, о котором мы говорили.
Во втором отделении прозвучала музыка из балета Александра Глазунова «Времена года». В 1900 году он был написан композитором по плану Мариуса Петипа для Императорского театра в Петербурге. Наследник балетных идеалов Чайковского, Глазунов продолжил романтические традиции русской симфонической музыки и для «Времён года» не пожалел ни красок, ни чувств, ни фантазии. Сквозной сюжет как таковой в балете отсутствует. Точнее, он повинуется ритму смены Зимы – Весной, и Лета – Осенью. Все вариации – Инея, Снега, Льда и Града, цветов и колосьев, нимф, вакханок, сатиров – столь же чувственны, сколь и фантастичны. Композитору в данном случае была интересна не некая отдельная личная человеческая история, а музыкальное осмысление безостановочного в своём коловращении бытия Природы – вечного возрождения живого из неживого под действием животворящей силы Солнца. В определённом смысле у него получился более философский, чем драматический балет. Не исключено, что именно поэтому «Времена года» не получили такой известности как «Раймонда» и крайне редко появляются на балетной сцене. Тем ценнее была для поклонников композитора эта встреча с его творчеством. В музыкальной среде его называют «последним классиком русской музыки», соединившим в отечественном искусстве век XIX и век ХХ. Но в случае с Российским национальным, нельзя не вспомнить другой отзыв о Глазунове: когда-то Анатолий Васильевич Луначарский назвал его «гигантом оптимизма». Вот этот глазуновский оптимизм, как в волшебной реторте заключённый во «Временах года», и был щедро выплеснут в зал музыкантами. Таким жизнеутверждающим Российский национальный, пожалуй, не был очень давно.
Прозвучавшая несколькими днями позже в зале «Зарядье» Первая симфония Густава Малера «Титан» считается прологом ко всему последующему творчеству композитора. В ней как в ДНК заложено всё, что потом прорастёт в каждой из девяти последующих симфоний – преклонение перед силой человеческого духа, перед его стремлением к совершенству, к гармонии с природой через преодоление себя и противодействие враждебным силам, пытающимся эту гармонию разрушить. С каким азартом маэстро Рудин и его музыканты вели слушателей по хитро переплетённым тропинкам романтического сюжета симфонии. Никакого значения не имело, насколько соответствует драматургия произведения первоисточнику – роману немецкого писателя Жана Поля «Титан».
Малер в своё время признавался: «…друзья побудили меня, чтобы облегчить понимание D-dur’ной симфонии, снабдить её своего рода программой. Таким образом, я уже задним числом выдумал это название и объяснение». На самом же деле, он придумал и рассказал свою историю, представив себя главным её героем. И слушатели, увлечённые потоком событий, так мастерски выписанных композитором, не могли не сопереживать герою в его испытаниях, восхищаясь его мужеством и радуясь его победам. И в грандиозном финале, как нам кажется, прозвучало новое кредо оркестра, ведомого маэстро Рудиным – любовь к музыке равнозначна вере в победу гармонии над хаосом мироздания, вере в Жизнь.
А нам только остаётся повторить вслед за замечательным русским поэтом Виктором Боковым:
Музыка, как небо, над землей.
Все в ней есть: восход, закат, сиянье
И нерасторжимое слиянье Млечного Пути над головой…