Дикорастущая музыка

В калужском этнографическом парке «Этномир» 7—9 июня пройдет самый большой в России фестиваль world music «Дикая мята».


В Европе за лето происходит более ста заметных музыкальных мероприятий разных форматов, у нас в России крупных open-air фестивалей, куда точно надо ехать, всего шесть или семь. И хотя каждый год появляются 3—4 новых мероприятия, выживают далеко не все из них. Что такое музыкальный фестиваль? Громкие имена или атмосфера? О том, как создать коммерчески успешный open-air, в интервью «Профилю» рассказал продюсер фестиваля «Дикая мята» Андрей Клюкин.

ПРОФИЛЬ: Андрей, публике по-прежнему интересны большие open-air фестивали с трехдневным выездом на природу? Помнится, в 2000-е такие фестивали собирали очень много людей, туда ехали большими компаниями и семьями.

Клюкин: Я считаю, фестивальный бизнес еще не достиг своей пиковой точки, он только идет в гору. У нас сейчас интересный период: происходит адресная ориентация фестивалей на определенную аудиторию. Фестивальному бизнесу в России, если говорить о крупных выездных фестивалях, чуть больше 10 лет, за это время сформировалась аудитория, любящая и принимающая такую форму отдыха. Но теперь людям недостаточно самого факта выезда, интересы у всех разные: молодые жаждут дикого угара, рока и панк-рока, более взрослые люди думают о комфорте и предпочитают world music и джаз. Кто-то ездит семьей, кто-то компанией, кому-то нужны громкие имена в программе, кому-то важна атмосфера. Наш фестиваль рассчитан на тех, кому за 25. Статистика показывает, что наши интернет-ресурсы посещают преимущественно люди в возрасте от 24 до 35 лет, а тех, кому 18 с небольшим, среди наших гостей только 1,5%. Я уверен, что аудитория «Дикой мяты» раньше ездила на другие мероприятия, а ее сегодняшний выбор — это результат изменения жизненных позиций. Просто люди стали чуть взрослее, но тяга к фестивальному досугу осталась.

ПРОФИЛЬ: Чувствуете конкуренцию?

Клюкин: Мероприятий такого рода пока слишком мало, чтобы входить в жесткую конкуренцию. Сейчас у нас конкуренция — это комичный процесс, который больше замешан на амбициях организаторов и не сопровождается креативом. Например, сколько копий было сделано с «Нашествия»? И, наверное, организаторы фестивалей-копий думали, что они конкурируют. Кальки пытаются делать и с «Дикой мяты», но такие события не приживаются, и это понятно: кому нужна вторая «Дикая мята», если есть первая? У фестиваля должна быть своя идея. Но это, конечно, если мы говорим о нормальных бизнес-моделях, которые зависят от степени профессионализма, креативности и опыта команды того или иного фестиваля. Периодически случаются истории, когда бизнесмен Икс решает проводить свой фестиваль и ежегодно вкладывает в него по $2—3 млн, даже не думая о том, как эти деньги будут возвращаться. Назвать этот процесс конкуренцией невозможно, но настоящее соперничество непременно будет.

ПРОФИЛЬ: Почему вы выбрали формат world music? На первый взгляд, на этом музыкальном направлении много не заработаешь.

Клюкин: Команда J-group, которая делает «Дикую мяту», — меломаны. Мы занимаемся этим не потому, что считаем это сверхдоходным, а потому, что нам это нравится. Если мы говорим о world music, то формат нам подсказали наши российские музыканты, которые в большинстве своем очень стесняются своей корневой культуры. И это понятно: в СССР, когда они росли, народной культурой часто занимались люди, не понимавшие ее. И результатом стало то, что народная музыка страны ассоциировалась с петрушками, матрешками и какими-то фриками в цветастых костюмах, поющими под фонограмму. Ребенок, который ходил в студию народного творчества, редко признавался в этом соседу по парте. Наши музыканты хотят быть похожими на англичан, американцев, кубинцев. И это забавно. Представьте себе, что Горан Брегович стеснялся бы того, что он серб, или Шинед О’Коннор — того, что она ирландка. Эти музыканты — герои своих стран, они несут культуру своего народа. 70% европейского музыкального рынка основано на корневых традициях. А у нас, к сожалению, нишу народной музыки заняла блатная песня, и это страшно. Конечно, есть такие исполнители, как Пелагея, Инна Желанная, вот Юрий Шевчук записал альбом, основанный на народной культуре, но этого мало. Поэтому мы и создали такой фестиваль. И сегодня к нам приезжают десятки тысяч людей, а сайт «Дикой мяты» — один из самых посещаемых фестивальных сайтов в Рунете.

ПРОФИЛЬ: Как удалось уговорить приехать на «Дикую мяту» такую звезду, как Шинед О’Коннор?

Клюкин: Каждый наш фестиваль — это погоня за мечтой. Это процесс, когда музыка из наушников твоего плеера переносится на сцену фестиваля, который ты делаешь. С каждым музыкантом, участвующим в наших фестивалях, связана какая-то личная история. Например, когда в 17 лет я пришел учиться в МАИ, я уже тогда занимался музыкой, и меня взяли в качестве обозревателя в газету «Пропеллер». И первое интервью в моей жизни было с Борисом Гребенщиковым. Он играл в ДК МАИ, а я сидел в зале и слушал, понимая, что мой мир теперь будет другим. Сейчас БГ — хедлайнер «Дикой мяты», и это грамотная точка в истории, которой уже 24 года. История с Шинед О’Коннор другая. В этой женщине есть все: она может быть нежной девушкой с глазами раненой лани и петь о любви, может делать громкие заявления и жечь портреты римского папы с ирландской взрывной энергетикой, может бросить музыку ради семьи и бросить семью ради музыки. И вот этой зимой я увидел ее снова в британском шоу Джулса Холланда, она пела песню 4th And Vine — снова молодая, в прекрасной физической форме, покрытая новыми татуировками, с фантастическими музыкантами. Словно феникс, возродившийся из пепла! Кстати, программа с ее участием побила все рейтинги британского ТВ. Мы не могли ей не позвонить. И нам было очень приятно, что ее менеджмент знал о нашем фестивале. Я думаю, это потому, что наш фестиваль входит в Союз европейских фестивалей, таких в России всего два.

ПРОФИЛЬ: Каков ваш бюджет?

Клюкин: Около 25 млн рублей.

ПРОФИЛЬ: Как он распределяется?

Клюкин: Мы обычно делим весь бюджет на три равные части. Одну часть мы тратим на артистов, другую — на то, чтобы построить сцену, инфраструктуру, и еще одна часть идет на рекламную кампанию.

ПРОФИЛЬ: Сколько гостей ждете в этом году?

Клюкин: Трудно сказать, сколько будет людей в этом году. Могут приехать 25 тыс. человек, а если будет ливень, снег и град, приедут 5 тыс. В прошлом году мы продали 12,5 тыс. билетов, притом что были и ливень, и град. Это хороший результат, который позволил нам существовать.

ПРОФИЛЬ: У вас на фестивале все равны? Или есть так называемые VIP-пакеты?

Клюкин: VIP-пакеты люди сами себе организуют — заказывают гостиничные номера, снимают коттеджи и дачи рядом. Большинству достаточно условий, которые предоставляет наш кемпинг, а их немало: освещенный лагерь, умывальники, душевые кабины, костровые места с дровами, большое количество ресторанов, каменные дорожки, Wi-Fi, пункты зарядки телефонов. Мне приходилось делать множество фестивалей, и я могу ответственно заявить, что «Этномир» — самая комфортная фестивальная площадка России. У парка есть своя инфраструктура — это и гостиничные номера, фантастически красивые дома, выстроенные в национальном стиле, музеи, кузни, пекарни. В этом году уже построили небольшую набережную, у нас там будут проходить мастер-классы по йоге, откроем гоанский двор — там будет ночной базар и своя небольшая сцена.

ПРОФИЛЬ: Что, по-вашему, является залогом успеха фестиваля?

Клюкин: Хороший фестиваль — это в первую очередь атмосфера. Для меня лично фестиваль — это точно не имена, не сцена и не туалет. Фестиваль — это люди с определенным мировоззрением, которых организаторам удалось объединить. И этим людям на фестивале должно быть приятно, безопасно. Я знаю несколько примеров хороших фестивалей, которые вообще обходятся без имен, например, «Пустые холмы». Мы, как фестиваль начинали с атмосферы, потом благодаря росту популярности мероприятия, партнерам, спонсорам смогли привлечь и громкие имена. Но все же настроение фестиваля — самое важное. К нам можно приехать с детьми, у нас собираются любители интересной, позитивной музыки. Мы, наверное, единственный многодневный выездной фестиваль, ориентированный на семейное посещение. У нас можно узнать, что происходит в мировой музыке, попробовать кухню разных стран — Италии, Испании, Грузии, Индии. Можно посмотреть ночью кино. А территория Green Age — это школа здоровья разных мировых культур. В прошлом году там работало порядка 70 школ — китайского цигуна, школа японских боевых мечей, тайского и китайского массажа, школа танцев, даже школа скандинавской ходьбы с палками. В этом году заработает еще и шатер, в котором можно будет пообщаться с детскими психологами.

ПРОФИЛЬ: А какая система: участники Green Age платят какой-то взнос?

Клюкин: Да, они, как и участники «Дар-Базара», подают заявку и платят взнос. Этих денег хватает на то, чтобы поставить шатры, провести электричество, сделать интересные инсталляции и издать буклеты. Но для нас это больше контент, чем форма заработка.

ПРОФИЛЬ: В целом организация open-air — рискованное с точки зрения бизнеса предприятие?

Клюкин: Да, коммерческий успех невозможно просчитать, но можно постараться свести к минимуму риски. Я всегда ориентируюсь на динамику продажи билетов. Исходя из этих цифр, я принимаю решение о пополнении программы фестиваля и об увеличении рекламной активности. Сейчас вы видите и громкие имена, и большое количество рекламы в городе — значит, все идет хорошо.

НАТАЛЬЯ СОКОЛОВА

Профиль

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе