«Я просто почувствовал сказку, как эхо»

45 лет назад из киностудии «Союзмультфильм» вышел «Ёжик в тумане».

О рождении фильма «Ёжик в тумане» в книге «Сказка сказок» Юрий Норштейн писал: «Не знаю, по какому наитию, почему остановился на этой сказке. Это был чисто интуитивный выбор. По прочтении сочинил какие-то смутные ассоциации, которые ничего общего с текстом не имели.

Мне показалось, что где-то какая-то деревня, Туман. По дороге движется стадо. Но видны только спины, и кажется. что оно вплывает в улицу <…> Потом вдруг для меня в деревне замычала корова. Просто так! Я слышал звучание и всё <…>

Теперь мне кажется, что дело было в пространстве. Я просто почувствовал сказку пространственно, как эхо <…>

Но только тогда, когда личная, живая ассоциация входит в состав фильма, тогда он начинает расти сам из себя.

Это был сухой лист, который мне вспомнился из моего детства, из октября месяца. Бывали морозы бесснежные, и земля каменела <…>

А этот лист, который невесть откуда прилетел для меня... Его волокло по мостовой, и он цеплялся за края булыжника — он был совершенно живой. Снег отскакивал от его панциря, и видел эту картину маленький человек».


По словам художника-постановщика Франчески Ярбусовой, «Ёжик в тумане» возник, когда Норштейн уже задумывал «Сказку сказок». «Он решил между делом, — рассказывала она когда-то в интервью в одном из российских изданий, — снять маленькую сказочку. А получилась такая суровая работа! Многие вещи неизвестно было, как делать. Сплошной эксперимент. Снимали настоящую воду, и через проектор помещали её в мои рисованные листья. А воду обрабатывали штрихом, чтобы добиться единой фактуры».


Наталья Абрамова и Юрий Норштейн

…С Наталией Абрамовой, редактором не только «Ёжика в тумане», но и трёх других фильмов этого режиссёра — «Лиса и Заяц» (1973). «Цапля и Журавль» (1974) и «Сказка сказок» (1979), а также его соавтором сценария «Дедушкин валенок» по одноимённому рассказу Михаила Пришвина (2010; режиссёр Октябрина Потапова), планировалась большая беседа. К сожалению, разные обстоятельства этому помешали.

— Наталия Николаевна, ёжики на «Союзмультфильме» вам встречались всякие. Даже пластилиновый — из кукольной сказки Людмилы Зубковой, экранизированной в 1969 году режиссёром Владимиром Данилевичем и художником Франческой Ярбусовой. Но самый-самый для вас, наверное, тот, что «в тумане»?

— Безусловно «Ёжик в тумане» — фильм удивительный, уникальный. Но и «Пластилиновый ёжик» любим мной не меньше. Я была очень дружна с замечательным детским поэтом Людмилой Зубковой...

Вообще, ёжик для меня очень дорогая личность не только в фильмах, но и по жизни, с раннего детства. Ещё до войны мы с вдовой Евгения Багратионовича Вахтангова, Надеждой Михайловной Вахтанговой, отправлялись на лето по Калужской дороге в дом отдыха «Плёсково», который принадлежал Вахтанговскому театру. Когда же срок наших путёвок истекал, перебирались в деревню Дровнино, где снимали дачу. А там ёжики не переводились. Как и птички, разноцветные бабочки и стрекозы и всякая другая живность. Чудесная природа тех мест не могла не запасть навсегда в детскую душу...

Возвратившись в Москву из эвакуации в Омске, где моя мама, балерина Большого театра, временно сотрудничала со знаменитым дрессировщиком Александром Николаевичем Корниловым — ставила танцы в его цирковом аттракционе со слонами и лилипутами «Слоны и танцовщицы», наши летние поездки с Надеждой Михайловной в «Плёсково» возобновились. А потом, как и прежде, мы с ней продолжали жить в деревне. До конца жизни Надежда Михайловна оставалась родным человеком для меня и мамы...

И конечно, всевозможные ёжики в огромном количестве стали возникать во время моей работы на «Союзмультфильме». Ведь без этих фыркающих «клубков» с иголками, с короткими ножками и глазками-угольками трудно рассказывать детям сказки.

Словом, у меня к ёжику отношение особое. Когда однажды к нам домой пришёл Норштейн, он, увидев игрушечного пушистого ёжика, которого мне в подарок привёз из командировки в Америку муж, удивился — ёжик для него тоже магический талисман.


— Увы, творческая группа «Ёжика в тумане» опустела: нет автора сценария Сергея Козлова, оператора Александра Жуковского, композитора Михаила Мееровича, звукооператора Бориса Фильчикова, Марии Виноградовой и Вячеслава Невинного, озвучивавших Ёжика и Медвежонка, и читающего текст от автора Алексея Баталова... Чем вам запомнилась та работа с ними?

— О каждом из своих коллег я могу говорить часами... «Я взрывной» — это Норштейн о себе. Тем, кто работает в его группе, как это знакомо!.. Впрочем, все понимают, откуда произрастают эти «взрывы». Напряжение, под тысячу вольт. Невероятная требовательность, и прежде всего — к себе. Внутреннее натяжение связей — с ускользающим временем, с превратностями судьбы, с непрестанным волнением за друзей, за близких. Ежедневное столкновение с фантастическими мерзостями жизни. И при этом абсолютная естественность и открытость во всём. Детская неуёмная способность восторгаться, влюбляться, мгновенно загораться и... оступаться в грусть. В невообразимо светлую грусть и печаль...

Серёжа Козлов — талантливый поэт, прозаик. Позвонил Норштейну, принёс свои сказки, и тот загорелся Ёжиком…

Гениальный Саша Жуковский... Мой муж дружил с Норштейном и частенько не уставал поражаться тому, каким образом Жуковскому удалось снять этот фильм: «Вы просто сфотографировали меня в тот момент, когда я возвращался с рыбалки и туман уже окутывал нашу речку Истру!»

Голоса артистов, звучащие в фильме, неотторжимы от ткани произведения. Франческа Ярбусова создала здесь до ощутимости узнаваемый мир, создала его с огромной любовью ко всему живому, будь то лошадь, дерево, светлячок, сухой лист и даже узелок с малиновым вареньем, — всё здесь равновелико, всё воспринимается как одушевлённая частица огромного и прекрасного мироздания…

Кстати, прототипом собаки, которая принесла Ёжику потерянный им узелок, стала моя чёрно-белая спаниель Хэппи — в фильме её «перекрасили» в рыжий цвет.

— Вот отзыв Юрия Норштейна о вас как редакторе, например, в «Сказке сказок»: «Иногда с ужасом думаю: если бы редактор был бы кто-то другой, судьба фильма сложилась бы по-другому. Наташа достойно выдержала начальственные нападки. В результате фильм остался в том виде, в котором был снят. Низкий ей поклон».

— Действительно волнений тогда хватало. Первоначальное название «Сказки сказок» — «Придёт серенький волчок». Таким его и сдавали в Госкино. Но там спросили: «А вообще-то… кто он — этот Волчок?.. И когда он придёт? И куда? И что он в этом старом доме делает — не отсиживается ли? Ведь война»…

— А как принимал худсовет «Ёжика в тумане»?

— С восхищением. Тайна создания этого поистине рукотворного фильма, казалось, равнозначна тайне жизни. И это тайна не только Норштейна, но и всей мультипликации. Мы не могли не гордиться мультипликацией как искусством.

«Были картины, где я смеялся, умилялся, а ощущения полёта и большого искусства этот человек добился тем, как собака выпустила язык или как ёжик плывёт на большой рыбе. И пока я буду жив, эти кадры буду помнить, — признавал Алексей Герман. — Потому что когда Ёжик плывёт на большой рыбе, это вовсе не означает, что это про рыбу: это что-то про меня. И туман — это вовсе не то, что он задымил плёнку. Это тоже про меня. Это какие-то сны. И это — чудо. А чудо в искусстве бывает очень редко».

Словом, «Ёжик в тумане» — феноменальный, выдающийся фильм мирового кинематографа. Шедевр. Как, кстати, шедевр — и «Варежка» (1966) Жанны Витензон, Романа Качанова и Леонида Шварцмана. И «Бременские музыканты» (1969) Инессы Ковалевской. И «Топтыжка» (1964) и «Каникулы Бонифация» (1965) Фёдора Хитрука и Сергея Алимова...

В 2003 году в Токио «Ёжик в тумане» был признан лучшим фильмом всех времён и народов (вторым лучшим стала «Сказка сказок»).

— «Всё, что объяснимо, — лежит за гранью таинства творчества» — это слова Юрия Норштейна. И всё-таки, может быть, вам открылся секрет магнетизма «Ёжика в тумане» — сказки с незатейливым, по сути, сюжетом?

— «Ёжик в тумане» — это о первом соприкосновении с таинствами бытия, о загадочности всего сущего, о нелепой трагичности, существующей в мире, и о конечной его доброте. Полный тончайших психологических нюансов, он свидетельствует о том, что нет таких оттенков человеческих чувств, которые невозможно было бы выразить средствами мультипликации. Любой предмет в мультипликации — и не только в «Ёжике в тумане» — может быть одухотворён её уникальными возможностями. Это тот самый случай, когда искусство не выше реальности, но оно поэтическим образом эту реальность отражает.

«Ёжик в тумане», как и «Лиса и Заяц», «Цапля и Журавль» и «Сказка сказок», — событие в искусстве мультипликации, в искусстве кинематографа, вообще в искусстве. Глубочайшая человечность, высокий артистизм этих четырёх фильмов раздвигают границы мультипликации как рода поэзии. Не случайно со временем они сложились в понятие «кинематограф Юрия Норштейна». Будучи режиссёром, в каждом из них Норштейн одновременно выступает единственным художником-мультипликатором, играет все роли.

И ещё. Знаю по себе: пока фильм не станет фактом твоей личной биографии, пока не случится переплетение твоей личной судьбы с персонажем, работа не пойдёт. Можно сказать, что сказка становится былью, а быль — сказкой. Думаю, так же происходит и у Юрия Норштейна, и у Франчески Ярбусовой.

Елена Константинова

Автор
Елена Константинова
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе