Похоже, карантин заставил многих понять, что нет ничего важнее их собственного опыта.
Фото: Белые ночи
Фильм «Доктор Лиза» снят в квартире Елизаветы Глинки, режиссер Александр Молочников своей картиной «Скажи ей» пытается помирить родителей в разводе, а Иван Твердовский в ленте «Конференция» почти документально воскрешает события теракта на Дубровке. Большая часть конкурсных показов 31-го фестиваля «Кинотавр» — личные истории режиссеров, сценаристов или продюсеров. «Известия» посмотрели эти фильмы и пришли к выводу, что биографичность киноискусству очень даже на пользу.
Поговорим о наболевшем
Много лет назад Марина Разбежкина, основатель влиятельной школы документалистики в России, сформулировала тематический ареал для фильмов своих студентов. Она назвала это «кино ближнего круга». Речь о том, что не надо искать для лент истории про чужих людей в других странах. Надо искать темы в своей собственной жизни, говорить с близкими, друзьями, и всегда — о самом больном, важном для автора.
В 2020 году «Кинотавр» представил программу, которая составлена точно по заветам Разбежкиной, только в игровой форме. Как будто сговорившись, режиссеры выставили на всеобщее обозрение свои детские и взрослые травмы, превратив себя в героев своих картин, насытив сюжет подробностями собственной биографии, а в результате — получив особый тип героя нашего времени: мечущегося, совершающего ошибки и надеющегося (часто тщетно) на счастье.
Наиболее ярко, настолько интимно, что даже неловко, этот тренд выражен в картине Александра Молочникова «Скажи ей». Это реальная история его детства, которое было счастливым и беззаботным, пока родители неожиданно для него не решили развестись. Мы видим всё глазами ребенка. На наших глазах два очень хороших человека начинают яростно бороться за то, чтобы сын остался с кем-то из них. Мать выходит замуж за американца, увозит мальчика в США, несмотря на все попытки бывшего мужа оставить парня на родине. А в Америке Саша (Молочников даже имя свое не стал менять) должен не только освоиться в местной школе, но и решить для себя, как относиться к отчиму и что говорить по телефону папе. Нарастающий стресс приводит к очень некрасивым последствиям, хотя эта часть, как признается Молочников, уже выдумана.
— У меня тоже был переходный возраст, но такого, как у главного героя, со мной не случалось, — поделился режиссер с «Известиями». — Мы с продюсером Александром Цекало перебрали множество вариантов того, как заканчивать эту историю, вплоть до варианта, где дети забирались на небоскреб и туда врезался самолет.
В кулуарах «Кинотавра» поговаривают, что у «Скажи ей» была конкретная цель — помирить родителей Молочникова. Но не случилось. Сам режиссер на эту тему распространяться отказывается.
Мое сердце не остановилось
Фильм Оксаны Карас «Доктор Лиза» был инициирован вдовцом Глебом Глинкой, который не только участвовал во всех стадиях создания картины, но даже отдал на растерзание группе собственную квартиру, где снимали часть сцен. Для него это не фильм, а памятник жене, с чем связан, пожалуй, главный недостаток картины. Чулпан Хаматова играет святую женщину, а для художественного произведения это большая проблема. По драматургии это немного «Один день Ивана Денисовича» — как бы спокойный, без особых происшествий день доктора Лизы. Это годовщина ее и Глеба свадьбы, поэтому Лиза постаралась не планировать никаких особых дел. Только заехать на вокзал покормить неимущих, заскочить на отпевание, помочь неизлечимой девочке с морфином… Основной конфликт сосредоточен не на ней, а на следователе (Андрей Бурковский), который получил задание посадить Лизу за этот самый нелегальный морфин, но за день он становится другим человеком. И это «переключение» на антагониста несколько вредит фильму, особенно в ответе на главный вопрос: зачем Елизавете Глинке так нужно было помогать людям?
— Она просто не могла иначе, как и Чулпан не может, — считает Оксана Карас. — Я верю, что таким людям помогают высшие силы, иначе непонятно, как они справляются, как пропускают сквозь себя столько чужой боли. Это же всё за любовь, а не за зарплату делается.
Никак не может до сих пор отнестись спокойно к собственному произведению, «Вмешательству», и режиссер Ксения Зуева. Ее альтер эго, сыгранное Аней Чиповской, — девушка Маша, которая пытается прекратить токсичные отношения с неврастеником и уйти к другому человеку, который, как ей кажется, ее по-настоящему видит — видит ее сердце, как она ему заявляет. Зуева превратила эту метафору в важную часть сюжета: у Маши больное сердце, и влюбляется она в кардиохирурга после операции. Но «бывший» не слишком готов принять уход Маши и начинает преследовать девушку.
На пресс-конференции после фильма Зуева призналась, что и сейчас не может смотреть эту картину спокойно, настолько живо у нее в памяти всё то, о чем там рассказано.
Всё о моей матери
А вот Анастасия Пальчикова, режиссер драмы «Маша», отказывается рассказывать, что в ее фильме правда, а что вымысел, потому что якобы обещала своей маме этого не делать. Маша — девочка-подросток, чей переходный возраст пришелся на самый разгар лихих 1990-х. Она живет с матерью-одиночкой, причем довольно бедно, но зато чувствует себя в своем провинциальном городишке более-менее свободно: ее дядя — главный криминальный авторитет в городе. Он убивает людей чуть ли не у нее на глазах, но она привыкла.
— На улице стреляли почти каждый день, — рассказала о своем детстве Пальчикова «Известиям». — Я шла в школу, стояла на остановке и, когда начинались выстрелы, мгновенно падала под припаркованную машину. Очень буднично падала, привычно — пережидала. Так умели делать все мои ровесники. Потом я спокойно отряхивалась и шла на урок обсуждать Евгения Онегина. Такие вещи формируют какое-то другое отношение к социуму, к смерти, к свободе.
Маша встречает первую любовь, мечтает о карьере джазовой певицы и ухитряется до поры не замечать (или быстро забывать) запредельно жестокие «картинки» вокруг себя: разборки, оргии, агрессию, нищету. Но, конечно, и ей придется однажды сделать непростой выбор. «Маша» — фильм не просто об отдельной девочке, а в целом о поколении детей, чьи давние травмы и сегодня не дают им нормально жить.
Вполне отчетливо та же мысль выражена в радикальном эксперименте Ивана Твердовского «Конференция». По сюжету загадочная монахиня собирает выживших на «Норд-Осте» в том самом концертном зале, чтобы детально воскресить всё, что произошло 18 лет назад на Дубровке. Твердовский нашел много свидетельств очевидцев, и монологи имеют почти документальную точность. Кроме того, среди героев фильма — актеры Филипп Авдеев и Рома Шмаков, которые тогда участвовали в «Норд-Осте» и чудом выжили, их свидетельства превращают фильм почти в документальный. Для режиссера тот теракт — важная часть его детства.
— Всё это было совсем рядом, — поделился Твердовский с «Известиями». — У нас в школе девочка погибла в том теракте, и все об этом знали. Пришлось отменить уроки, потому что учителя просто не могли их вести. У моих родителей знакомые принимали участие в самом мюзикле, они очень переживали. То есть это был не опыт перед телевизором, а столкновение с реальностью.
Конкурсные работы «Хандра» и «Кто-нибудь видел мою девчонку?» тоже построены на личных историях, в первом случае самого автора, во втором — крупного кинокритика 1990-х Сергея Добротворского и его жены Карины. Отношения пары даны через призму ее воспоминаний.
Похоже, карантин заставил людей понять, что нет ничего важнее их собственного опыта и выбора, который они делают. И в новом киносезоне именно этот тренд — магистральный.