Владимир Наумов в 2004 году
Фото: Дмитрий Лекай, Коммерсантъ
В Москве на 94-м году жизни умер народный артист СССР (1983) Владимир Наумов, последний из могикан — создателей самого языка и мифологии всего послесталинского кино. Его имя неотделимо от имени его соавтора Александра Алова (1923–1983), с которым Наумов снял одиннадцать фильмов, от «Тревожной молодости» (1954) до «Берега» (1983).
В истории кино сказка порой становится былью. Только представьте себе: 1951 год. В квартире 23-летнего выпускника ВГИКа звонок: «Товарищ Наумов, министр кино Большаков ждет вас и товарища Алова в три часа ночи». Наумов, решив, что это розыгрыш однокурсника — Параджанова или Хуциева, посылает абонента по адресу. Но это действительно звонил грозный Иван Большаков: любимым ученикам скоропостижно скончавшегося великого режиссера Игоря Савченко приказано не просто завершить его шедевр «Тарас Шевченко», но воплотить 12 личных замечаний к фильму товарища Сталина.
В биографии Наумова и Алова будет много всякого-разного, включая запрет мизантропической фантасмагории по Достоевскому «Скверный анекдот» (1966). Но аура удачи, сопровождавшая гениальный режиссерский дуэт, увенчанный многочисленными призами — 12 наград Венецианского фестиваля, включая приз за лучшую режиссуру фильма «Мир входящему» (1961), дорогого стоят,— аукнется Наумову на пресловутом V съезде Союза кинематографистов СССР (1986).
Там его наряду с Бондарчуком и Кулиджановым выметут из секретарей союза как представителя застойной номенклатуры. Припомнят и нежную дружбу с министром культуры Екатериной Фурцевой, и то, что консультантом триллера «Тегеран-43» (1981) был зампред КГБ Виктор Чебриков, а сам Юрий Андропов читал режиссерам свои, очень неплохие, по отзыву Наумова, стихи в лубянском кабинете. И никто из ниспровергателей не признается в том, что говорит на языке, который одним из первых создал Наумов — внук скульптора Соломона Стража, ученика Эмиля Бурделя и участника ленинского плана монументальной пропаганды, и сын оператора Наума Наумова-Стража, снявшего среди прочего шедевр Ефима Дзигана «Мы из Кронштадта» (1936).
Эпоха оттепели требовала возрождения революционной романтики, очищенной от казенной мертвечины. Но Наумов с Аловым в «Павле Корчагине» (1956) и «Ветре» (1958) не просто вернули на экран романтику комсомолии первого призыва, воплощенную Василием Лановым, Александром Демьяненко и Эльзой Леждей, которая станет первой женой и музой Наумова (второй была Наталья Белохвостикова). Что гораздо важнее, они нашли для романтики адекватный художественный язык: взвинченный, выспренный, барочный, чрезмерный, но неотразимо искренний.
Так же, как сломали они канон историко-революционного кино, сломают Алов и Наумов канон военного кино в фильме «Мир входящему». Точнее говоря, сразу два канона: и официозный, и уже утвердившийся на экране неореалистический. История необстрелянного лейтехи и контуженного, глухонемого солдата, отправленных с берлинской передовой сопровождать в тыл беременную немку, обернулась мощной, сюрреалистической, отчаянно грешащей против всех канонов хорошего вкуса галлюцинацией. Но кто сказал, что войну надо изображать, соблюдая правила какого бы то ни было вкуса?
Такой же галлюцинацией предстала перед камерой Наумова и Алова и гражданская война вкупе с трагическим фарсом белой эмиграции в «Беге» (1970) по Михаилу Булгакову. И «Легенда о Тиле» (1976), удивительно органично рифмовавшаяся с карнавальной интеллигентской культурой застоя интерпретация романа Шарля де Костера. И актуальная тема международного терроризма в «Тегеране-43», который почтили своим присутствием Ален Делон и Курт Юргенс. И тяжелая рефлексия поздних романов Юрия Бондарева о военной юности в «Береге» и «Выборе» (1987), который Наумов снимал уже без своего альтер эго Алова.
После двух слишком отмеченных перестроечными страстями антисталинских фильмов «Закон» (1989) и «Десять лет без права переписки» (1990) Наумов обрел второго своего творческого двойника. Сценарии «Белого праздника» (1994), «Часов без стрелок» (2001) и «Джоконды на асфальте» (2007) он писал вместе с Тонино Гуэррой, соавтором Федерико Феллини, наумовского друга со времен Венеции-1961. Все его последние фильмы были посвящены поискам кого-то или чего-то: любви, канувшего времени и самого себя.