Светлая сторона жизни

О поэте трудно писать. Еще труднее снимать фильм о нем. Потому что поэт всегда выдумщик, всегда фантазер. И никогда не врет. Выдумывает, фантазирует, создает замысловатые метафоры из собственной судьбы, но не врет. Все это имеет отношение к любым поэтам, но в особенности к такому, как Виктор Соснора.

Арена и бомба


Владимир Непевный рискнул и снял фильм о Сосноре – одном из самых замечательных русских поэтов ХХ века. Сюрреалист, фантаст, настоящий наследник русского поэтического авангарда начала века. Ему посчастливилось. Он успел застать в живых могикан футуризма. Дружил с Николаем Асеевым и Лилей Брик. Давид Бурлюк надписывал ему книги. Все это есть в фильме. Фактография сохранена с завидной точностью. При этом фактография соединена с метафорикой фильма.

Получается удивительная в своем роде вещь. Точное биографическое, историческое повествование становится метафорой жизни последнего футуриста русской поэзии. И то сказать, сама жизнь поэта дает для такого сочетания богатый материал. Он родился в семье цирковых артистов. Цирк – его колыбель. Отсюда – первая метафора фильма, лейтмотив. Арена, на ней клоун, играющий на гармошке. Потом переворачивается – оппа – оказывается, он ходил на руках. Голова была приделана, ноги играли на гармошке.


Поэт – божий клоун. Он так же умело ходит на руках, как и на ногах. Он – циркач, эквилибрист, акробат слова. Во время войны Соснора был в блокадном Ленинграде. Его вывезли на Северный Кавказ, он оказался в партизанском отряде. Там его нашел отец, который стал одним из командующих Войска Польского. С армией отца Соснора дошел до Берлина. Некоторое время жил во Львове. Перебрался в Ленинград. Из Ленинграда ушел в армию. Стал дозиметристом. Принимал участие в испытании водородной бомбы на Новой Земле.


Следующая метафора фильма – взрыв водородной бомбы, смонтированный с ареной цирка. Круг арены повторяется аккуратным, жутким кругом вселенского взрыва. Клоунада поэта подсвечена адом, даже не трагедией – катастрофой. Тогда становятся внятны настойчиво повторяющиеся Соснорой слова о том, что он пришелец (так и фильм называется), инопланетянин, что он из рода Иоанна Евангелиста с Патмоса. Еще бы. Он видел нечто инопланетное – репетицию конца света. Тот Апокалипсис, который описал Иоанн. Становится понятна и другая его метафора, кажущаяся розыгрышем – веселой цирковой мистификацией. Мол, у матери кончилось молоко, а у цирковой львицы родились львята. Бабушка попыталась подоить львицу, но «львиц не доят». Тогда будущего поэта положили к львице, и он был выкормлен львиным молоком. Львица его растерзала, а потом собрала по частям.

Львица-история


История России ХХ века – та самая львица, взрыв водородной бомбы – она же. Поэтов (да и не только поэтов) эта история растерзывала. Кто уцелевал, оказывался «выкормлен львиным молоком». После армии Соснора работал на заводе, учился заочно в университете – не то на философском, не то на филологическом. Университет не закончил. Зато нашел других учителей. Он послал свои первые стихи другу Маяковского Николаю Асееву – футуристу, ставшему советским классиком. Подружился с любимой женщиной Маяковского Лилей Брик. Встречался с Бурлюком.


Асеев поддержал молодого поэта. И Соснора ворвался в серый фон советской жизни, как… клоун, как нечто пестрое, не вкладывающееся в общие рамки и потому уцелевшее, потому осуществившееся. В фильме рассказывают об эскападах Сосноры, как он появлялся на эстраде и в гостях – в бурке, как выходил опохмелиться к пивному ларьку в сутане католического монаха и мужики, стоящие в очереди, боязливо пропускали «пришельца».


Светлая сторона жизни незаметна, не бросается в глаза. Творческая судьба Сосноры однозначно счастливая: он не отказался от мощного русского стиха предыдущих двух столетий, от роскошной для литературы (какой материал, какие герои!) русской истории. У него были талант и сила, чтобы такие предметы поднимать и ставить, как хочется. Его печатали, его учили наизусть, его (вот это и вовсе удивительно)… пели. До сих пор (больше полувека) поют с наслаждением его песенку «Летел Литейный в сторону вокзала». Песенка осталась жива без какой-либо публикации. Еще бы нет: «Шатаясь, как устои государства, я выхожу один из кабака».


Такое хочется спеть. Литературно грамотный человек с легкостью обнаружит травестированную цитату из Лермонтова. «Выхожу один я на дорогу» – это было раньше, теперь – «Выхожу один из кабака». Соснора назвался гением и прожил огромную жизнь в полном соответствии с этим самоназванием. И никогда не был неестественным в этой роли. В фильме эту сосноровскую песенку поет его приятельница, пожилая женщина. Песенка идет саундтреком к обнаруженным Непевным кадрам ресторанного, богемного быта 1960-х. Возникает удивительное ощущение глотка свободы, молодости, лихости.


Так же умело Непевный сделал саундтрек к парижским документальным кадрам. В начале 60-х Соснора вместе с Твардовским, Ахмадулиной, Вознесенским выступал в огромном концертном зале «Мютюалите». У Сосноры дома висит афиша этого вечера поэзии. Париж тех лет идет на фоне стихотворения Сосноры «Прощай, Париж, я не увижу больше ту улицу квартала Бабилон…». Между прочим, эти стихи тоже пели, не зная их автора, изменяя строчки. У Сосноры: «Дожди, как иностранные солдаты, идут через Голландию в Москву», а пели: «Дожди, как иностранные солдаты, идут через Голландию и Дели».


Последние кадры – оглохший Соснора бродит по комаровскому кладбищу и поливает водкой могилы друзей. Потом останавливается, говорит с трудом, выталкивает слова из горла: дескать, есть и у него место на этом кладбище, но он хочет, чтобы его после смерти сожгли. Лучше остаться пеплом. Жест рукой в небо, в пространство. Улыбка человека, который не боится ни жизни, ни смерти. К Сосноре подходит женщина из съемочной группы, что-то объясняет. Финал. Единственно возможный финал фильма о поэте. Божьем клоуне, видевшем репетицию Апокалипсиса.

Никита Елисеев

Эксперт Online

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе