Анимационная студия с неинтересным названием СКА «Петербург» сидит в фабричном здании на Петроградской стороне. Чтобы попасть туда, надо сказать на проходной, что идешь в Центр йоги, пройти мимо гигантской кирпичной трубы, свернуть в подворотню и с разбегу перепрыгнуть через гигантскую лужу. Дальше уже понятно: у подъезда запаркована машина с большими синими ушами на крыше.
Ресепшен — как в рекламном агентстве: кирпич, стеклянные двери. При этом свободные поверхности заставлены коллекционными гонконгскими виниловыми игрушками — еще штук двадцать живут в нише под потолком. У входа — реплика «Рождения Венеры» Боттичелли в золоченой раме, но вместо Венеры — свинья Нюша. В стеклянном аквариуме напротив кабинета генпродюсера скучает автор экономического нон-фикшна про феномен «Смешариков» — он должен выйти через пару месяцев. В большом центральном помещении за поставленными впритык офисными столами, уставившись в одинаковые мониторы, сидят полсотни аниматоров. Все в наушниках, в помещении — тишина, на мониторах — в основном сферы, некоторые с глазами. Здесь и там пришпилены распечатки со спецификациями персонажей: в глаза бросается подчеркнутое красным напоминание о том, что на Ежике ни в коем случае не должны подпрыгивать очки. Аниматоры немного вздрагивают, когда их начинают фотографировать, но в целом слабо реагируют на внешние раздражители.
Полнометражные «Смешарики» находятся в самом финальном постпродакшене, впрочем, как уверяют меня, даже если бы я пришел в разгар работы — картина была бы такая же флегматичная: аврал на анимационной студии — это когда все молча сидят за компьютерами. О том, что еще неделю назад тут был нормальный производственный ад, можно догадаться только по усталым глазам директора студии Надежды Кузнецовой — мне со второй попытки удается оторвать ее от телефонного разговора, в котором упоминаются диаграммы Ганта. Чтобы отвлечь ее от производственных проблем, говорю, что в кусках, которые я видел, кажется, здорово получилась вода, о чем почти сразу жалею: вода оказывается предметом отдельной гордости студии, на ее разработку ушло в общей сложности два с половиной года. «Смешариков. Начало» начали делать четыре года назад, причем задача по ходу работы менялась четыре раза — сперва хотели делать плоских смешариков в трехмерном мире, потом — объемных на плоском фоне, потом — все объемное. Год назад после безумия с «Аватаром» фильм решили делать в 3D. Каждый раз работу начинали практически с начала.
На студии 135 штатных сотрудников, во время работы над фильмом было 150, что, по словам Кузнецовой, предательски мало для проекта такого размера: «Я плачу, когда читаю титры пиксаровских фильмов, они бесконечные — четыре песни успевает смениться. Боже мой, где же нам столько взять». Впрочем, в 2004-м титры на СКА «Петербург» были еще короче. «Мы когда начинали, еще с флеш-анимацией, нам страшно повезло. Волшебным образом на «Мельнице» заканчивался какой-то проект, они распускали людей и не говорили, когда их вернут. И восемь человек плюс системный администратор — вот с них все начиналось».
Как почти все на студии, Кузнецова говорит про смешариков, как о живых сотрудниках: «Бывает, выйдешь в коридор и тебе кажется, что вот сейчас Карыч пойдет навстречу. Я даже представляю, какого он роста. Вообще, они в последнее время стали такими самостоятельными, начинают подруливать режиссером. Мы с ужасом ждем момента, когда они начнут капризничать, выставлять требования, райдер заведут, агентов».
Режиссер сериала Алексей Горбунов, выглядящий меланхоликом даже на фоне своих прилипших к мониторам подчиненных, чуть ли не первым делом заговаривает про то же: «У них, конечно, с годами появляется какая-то сопротивляемость. Работаешь с персонажем, и вдруг он тебе не дает что-то сделать. Говорит: «Я так не могу». На мои вопросы про перевод смешариков в 3D он немножко кривится. Пока делали фильм, студию, изначально заточенную под флеш-анимацию, полностью перестроили изнутри, в процессе запустили два новых трехмерных сериала, на очереди — перевод в 3D самого сериала: уже сделана обойма эпизодов, но их пока никому не показывают. «Вам самому нравится?» «Не скажу, — говорит Горбунов. — Нет, ну есть сильные стороны, есть трудности. В конце концов, «Смешарики» это в первую очередь сценарный фильм. Потом спасибо актерам, потом только нам. Над этим надо работать. В принципе, я в успех проекта верю, если его не бросить». Как так бросить, вздрагиваю я, они же живые. «Запросто. Обещают же всякие кризисы. Вот один уже разразился, и где теперь студия «Пилот» со своей «Горой самоцветов»?» Горбунов, до «Смешариков» работавший на парамаунтовском сериале «Peanuts», начинает ругать канал «2х2» и общее плачевное положение дел в отечественной анимации: «Говорят «Смешарики-смешарики», культ, индустрия. Но позорище — иметь на шестой части суши один-единственный детский сериал. У нас худрук приезжает с фестиваля, привозит каталог: Франция — 30 названий, Германия — 40. Россия — «Смешарики». Чтобы как-то сменить тему, я спрашиваю его, испытывает ли он ту идиотскую радость, которая обычно бывает у взрослых людей, если их заставить посмотреть 10 серий «Смешариков» подряд. «Есть, конечно. В принципе, это должно как-то теряться в процессе, но всегда наступает момент. Вот художник рисует по фазам, собирает, потом жмет кнопку — и тут происходит… ну… Назовем это радостью».
На студии есть склад контрафактных смешариков, они же «уроды». Этот ежик, впрочем, кажется, легитимный
Отправляюсь искать сценарный отдел, но его на студии не оказывается. («Сценаристы живут в принтере, — объясняют мне. — Мы, в принципе, дадим вам телефон, но они… нелюдимые довольно. Очень хорошие, но нелюдимые»). Треть этажа занимает отдел мерчандайзинга — со стеллажами, заставленными сотнями смешариков: мягкими, пластмассовыми, деревянными, на магнитиках, на пружинках. Сопутствующие товары — чуть ли не основной источник дохода студии. Тут есть собственная служба борьбы с контрафактом — которая, впрочем, оказывается комнатой с тремя милыми девушками на телефонах. Одна из проблем, которая сейчас всех беспокоит, — подделка ростовых кукол Кроша и Копатыча, выступающих на детских праздниках.
Генпродюсер студии Илья Попов поверх айпэда говорит про трудности с телевизионным рынком анимации (отсутствие кабельных сетей, иностранный демпинг, но, в принципе, сейчас уже лучше, чем пять лет назад), хвалит Тимура Бекмамбетова, в какой-то момент присоединившегося к проекту в качестве скрипт-доктора и специалиста по кинотеатральному прокату. Рассказывает, что главная странность и сила «Смешариков» — их фан-клуб состоит из пятилеток и людей сильно за 30, минуя всех, кто в середине, — несколько тормозит их в остальном триумфальное шествие по планете: «Там бал правят маркетологи, их не заставишь посмотреть 200 серий, а уложить нашу идею в какой-то удобоваримый пятиминутный питч крайне сложно. В итоге с нами работают в основном смелые люди. Сейчас вот за нас активно взялись Nickelodeon и Viacom, которому он принадлежит, — мы уже идем с их спутников в 17 странах». Я ухожу со студии в начале девятого — на улице уже темно. Аниматоры продолжают неподвижно сидеть за своими мониторами.
На следующий день я ловлю режиссера полнометражных «Смешариков» Дениса Чернова в предбаннике тонстудии — он с композиторами досводит на студии звук. Музыку записывал Пражский симфонический оркестр, говорят, было сильное зрелище: сидят седые музыканты, а на экране — Бараш и свинья Нюша.
Чернов занимается «Смешариками» пять с лишним лет и, кажется, вполне счастлив: «Я сначала испугался. Показали персонажей этих — я спросил, в чем история. «Ну вот они такие типа добрые, хорошие, они ходят друг к другу пить чай». И у меня волосы дыбом встали. Все эти нарочито доброжелательные мультяшные отношения мне как-то не очень. Я и «Кота Леопольда» никогда не любил. Но потом… Появился Лешка Лебедев. Он 250 серий, кажется, написал, колоссальное количество. И мы стали потихоньку двигать рамки. Мне кажется, переломной была серия «Железная няня» — после которой можно было уже все. Да, «Железная няня» — это был наш Рубикон. Дальше уже не страшно». За кадром ударяют струнные Пражского симфонического оркестра и раздаются крики «Люсьен!». Становится ясно, что я отвлекаю человека от важной работы.
Лучшие новые русские мультфильмы
«Домашний романс»
Ирина Литманович
Ностальгическое кино о детстве, снятое в технике перекладки и отсылающее к Норштейну. Особенно хорошо все, что связано с советским бытом: гриб в банке, детсадовская очередь выступать к елке, вечернее слушание по трескучему приемнику «вражеских голосов».
«Еще раз!»
Елена Петрова, Мария Архипова, Екатерина Овчинникова, Татьяна Окружнова, Наталья Павлычева, Алина Яхъяева
Коллективная зарисовка на музыку «Рио-Риты» первых выпускниц ярославских курсов оскаровского лауреата Александра Петрова.
«Подарок»
Михаил Дворянкин
Режиссерский дебют о трудностях жизни застенчивого младшеклассника, который хочет подарить открытку красивой однокласснице.
«Приливы туда-сюда»
Иван Максимов
Абсурдистское кино, развивающееся по законам музыки. Третья часть трилогии о капризах природы почти так же хороша, как первая — «Ветер вдоль берега».
«Поездка к морю»
Нина Бисярина
Лирическое кино о девочке, впервые с бабушкой едущей к морю и всю дорогу мечтающей о нем. А море, как водится, оказывается совершенно непохожим на все ожидания. Но самое сильное — картины дороги на юг, поездной жизни с ее мельчайшими узнаваемыми деталями.
«Шатало»
Алексей Демин
Негромкое, созерцательное кино по рассказам Юрия Коваля. Шатало — имя черного деревенского кота, любящего гулять около колодца-журавца.
«Воробей, который умел держать слово»
Дмитрий Геллер
До этого Геллер снимал страшное взрослое кино. Да и фильм про воробья, всю ночь просидевшего на ветке, чтобы солнце взошло, мало кто считает детским.
«Со вечора дождик»
Валентин Ольшванг
Грустный фильм по сказке Алексея Толстого про мужика и русалку. В сущности, очень русское, психологически тонкое кино о любви со страшным финалом.
Текст: Роман Волобуев
Афиша.RU