Психиатрическая больница в России как метафора... чего?

О фильме «Икона» режиссёра Войцеха Касперского.
Если есть какие-то темы, которые регулярно оказываются в поле «документального» кино, то психиатрическая больница — одна из них. 
Повседневная жизнь людей, огороженных от мира высокими больничными стенами
Цитата из к/ф «Икона. реж Войцех Касперский. 2016. Польша


Это до какой-то степени общее место. (Также — дом престарелых, тюрьма, вообще «закрытое учреждение».) Больница идеально подходит для «другого мира». Конечно, возможны вариации работы с этим материалом. Чуть-чуть пофантазируем, какие контексты вообще возможны? Начиная от «кораблей дураков» (истории безумия в Средние века) и «кликуш и юродивых» (близких к богу) до «палаты номер шесть» (чернухи разной степени черноты и густоты) и «карательной политической психиатрии» (бедные диссиденты!) или «власти психиатра, который может отнимать квартиры в пользу опекунов» (какое страшное общество дикого капитализма и как коррумпирована даже врачебная элита) и так далее… Для совсем уж «продвинутых» тут и Мишель Фуко, и критика лицемерия общества, и «бунт против системы», «фандрайзинг для аутистов» (а такие фонды успешно работают) и так далее… Короче говоря, любые почти смыслы. Всё, что угодно. От бульварной ТВ-журналистики до тонкостей мира иных…

Усредненный пафос понятен. Там тоже люди. Не хуже, чем мы. А скорее всего, даже лучше. Почему же мы про них забыли? Вот — напомним. На большом экране. Как трагична настоящая жизнь. Вы вот обсуждаете фильмы в кафе Дома кино, а там — такое. Стыдно должно быть. Радуйтесь, что вы здоровые. Подайте копеечку. В этом смысле режиссёр берет на себя смелость и инициативу как бы открыть нам закрытый мир режимного учреждения. Побыть нашим проводником в аду (или раю) провинциальной психиатрической больницы (вероятно, общего типа), ее женского отделения. Это само по себе интересный вопрос. А как это возможно? С чего бы это вдруг? В Европе это было бы возможно? Давали ли ему согласие на съемку пациенты? Или их опекуны? Может быть, они сами пригласили и собрали файндрайзингом средства на фильм о себе? Захотели славы? Думают, наверное: «Дай-ка, покажемся в зале фестиваля документально кино. Прославимся». Или этого хотел врач? Министерство? Консульство? Киношкола? Вот интересно было бы посмотреть фильм о фильме.


Седовласый врач
Цитата из к/ф «Икона. реж Войцех Касперский. 2016. Польша


Под наблюдением женское отделение. Почему не мужское? Потому что женщины более выразительны? Было ближе? Вечная женственность? Так получилось? Слабый пол — более сильное впечатление? Интересно, что сам фильм, претендуя на звание документального, очень часто заметно приближается к постановочному. Понятно, что здесь сломано множество копий критиков — где проходят границы между манипулированием материалом и невмешательством в наблюдение за проходящей жизнью. Понятно, что даже направление камеры — уже выбор режиссёра. И, в известной степени, навязывание определенного взгляда на реальность. Не говоря уже об отборе материала и монтаже. Из одного и того же материала часто можно сделать почти полярные фильмы. Документальность априорно невозможна, но…

Но в этой картине заметно, что несколько моментов были сделаны на грани с постановкой. Например, история с подаренным тортом на день рождения. Или чтением Библии про «годы болезни». Или дискотека. Даже если это не постановка и не «подсказанная» реальности история, которую спровоцировал режиссер, а так и было само… То всё равно — то, как это сделано, граничит с пошлостью с точки зрения чистого «документализма».

Как и закадровая музыка. Больше подходя к стилистике то ли мелодрамы, то ли ТВ-фильма.

Равно как-то, как, например, представлен портрет главного врача. А как? Как философствующего, в меру интеллигентного старательного доктора в кепочке. Говорит общие места под грустную музыку, ходит, рассказывает, что ничего не понятно, мол, откуда берутся болезни, и что кто-то провел здесь по сорок лет и умер… Сострадает. О его собственной драме мы ничего не узнаем. Он — просто функция. Нормальный, разумеется. Никаких срывов, конфликтов, проблем личных. Верх нормальности. Где-то проскальзывает по чуть-чуть его властность и ограниченность. В одинаковых почти диалогах с пациентами, например. По учебнику. Но не более того. Можно предположить, что Эриксона или Винникотта он не очень много читал в институте. И клинической психодрамой не занимался. И в Британии в области группового психоанализа не стажировался. С другой стороны, возможно, он прекрасный врач. Всего себя отдает пациентам. Пытается в меру сил помогать людям. Пойди, разберись.

Также мы не увидим, например, ни одного свидания с родственниками. Их как бы нет. Правда, крайне трогательная сцена встречи с бывшей соседкой по палате, которая сейчас на воле и матерится… Режиссер как бы разбивает реальность на «главки», укрупняя события, характеры, конфликты… Помогая ее пережевывать. Монтировать.

Но что-то в подобной «правильной режиссуре» есть не очень честное, что ли… Режиссер выбирает несколько героев, за которыми наблюдает. Остальные уходят в фон. В очередь плетущихся за плетнем. Вот беззубая женщина. Из разфокуса. Крупный план. Паркинсонизм. Красивый операторский план. Она постепенно проявляется в фокусе на первом плане: «Кому мы такие нужны?» — говорит женщина. Ее функция выполнена. Она была нужна для этого кадра. Больше мы ее и не увидим…


Пациентка психиатрической больницы
Цитата из к/ф «Икона. реж Войцех Касперский. 2016. Польша


Критиковать такие фильмы практически невозможно, поскольку они могут восприниматься как угодно. Хотите — как «путь души к богу» — мол, они не такие, как мы, но тоже люди. Все по образу и подобию. Тоже умрут. Или — с точностью до наоборот. Всё безнадежно. Врачи и попы — лицемерны и циничны, а людям никто не помогает — особенно государство (в этой их стране) и (несуществующее) гражданское общество. Бога нет. Он бы такое не допустил.

Можно просто смотреть на это как на видео-арт и мельтешение босхианских портретов под «философский закадровый текст» врача. И его тоже винить как бы и не в чем. Он делает то, что может и насколько может. Учитывая, что сейчас на первичный прием отводится официально менее 20 минут, уникальные больницы закрываются (буквально на этой неделе про закрытие уникальной больницы в столице даже много дискутируют в интернетах, где все любят подписывать петиции). Большая политика. А что может, провинциальный доктор в кепочке… Что может, то и делает. Ходит. Разговаривает. Лекарства из прошлого века дает. Его нужно поддерживать. Трогательно раздавливает сестра таблетки в кадре. Ладно, хоть не электрошок. И не на цепь.

А кого обвинишь? Царя-батюшку? Родственников, которые героев сюда сдали в большинстве случаев? Боженьку? Режиссера? Тут ведь кто как умеет. Тут каждый за себя. Одни на вязках, а другие на машинах. Вряд ли сами пациенты увидят фильм. Хотя, возможно, и увидят, и тогда их мнение будет интересней любых критических рецензий.

Похлопаем тому, что еще так много есть мест, где могут работать документалисты. Россия прекрасная страна для документалистики. Даже слишком хорошая местами.



Справка ИА REGNUM: фильм «Икона» режиссёра Войцеха Касперского — участник конкурсной программы фестиваля «Артдокфест 2016».
Автор
Дмитрий Тёткин
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе