Вначале новости.
Как стало известно, в этом году церемонию вручения кинопремий «Оскар» посмотрело наименьшее количество зрителей за всю историю наблюдений.
По сообщению «Голливудского репортера», самую продолжительную за последние 11 лет трансляцию (почти 4 часа) посмотрели 26,5 миллиона человек. Это на 19% меньше, чем в прошлом году. Тогда церемонию посмотрели 34,3 миллиона.
Почему аудитория главной кинопремии главной кинодержавы сократилась на пятую часть? На всякий случай: предыдущий антирекорд принадлежал как раз прошлому году. По сравнению же с 2000 годом аудитория «Оскара» сократилась почти вдвое.
У нас есть смелая версия, уважаемые читатели, почему всё так получилось.
Потому что в 2000 году соревновались фильмы-феномены, которые зрители посмотрели в массовом порядке тогда и пересматривают по сей день:
– «Красота по-американски».
– «Зеленая миля».
– «Шестое чувство».
– «Быть Джоном Малковичем».
– «Матрица».
Большую часть этих картин объединяло то, что они были одновременно и крупнобюджетным коммерческим кино, и при этом творческими прорывами. То есть они как раз давали «Большой Голливуд» в его лучшем виде (хотя именно тогда, с пришествия относительно недорогих «Красоты» и «Малковича», имевших бюджеты в нынешних ценах примерно миллионов по 30, началась эра трансформации «Оскаров»).
А сейчас трансформация завершилась. На минувших выходных в очередной раз состязались между собой фильмы, получившие коммерческий успех, но — в основном артхаусные малобюджетники.
Стоимость производства «Трех билбордов» – 10 миллионов. «Леди бёрд» – 10 миллионов. «Прочь» стоил 4,5 миллиона. Главный триумфатор «Форма воды» – 19 миллионов. Самый дорогой из призеров этого года, если не ошибаюсь — военно-политическая 30-миллионная агитка «Тёмные времена», в которой мудрый тов. Черчилль, обдумывая, прогибаться ли под наглым напором немецко-фашистских захватчиков и побеседовав на улицах с простыми британцами, понимает, что необходимо собраться и дать отпор, победив пораженцев и тайных предателей в собственном лагере.
А лигу крупнобюджетного кино — толпящегося в категориях «Лучшие эффекты» и «Лучшая операторская работа» – представляли в этом году очередные «Звёздные войны», очередные «Стражи Галактики» и очередная «Красавица и чудовище» (всё это мило, но ничего из этого точно никаким прорывом не назовёшь).
Иными словами – «Большой Голливуд», каким его знали и любили восемнадцать лет назад, взял и расслоился. На экспериментальное кино-не-для-кого-попало с одной стороны и всемирные фильмы-аттракционы с другой.
То есть в 1999 году, фигурально говоря, кучу статуэток собрал бы мега-фильм с бюджетом 90 миллионов о великой любви красивого, но одинокого Ихтиандра и красавицы, преследуемых агентами злого правительства во главе с обаятельным по-своему отрицательным персонажем. Океанские просторы, цунами и битвы с торнадо из акул прилагались бы к искренне пробивающему на слёзы сюжету.
А сейчас страшненькое «чудище из лагуны» малобюджетно и политкорректно любит не очень юная красавица. А спецэффектные цунами и прочие визуальные американские горки идут отдельными жанрами.
То есть кто-то в Голливуде разучился делать главное голливудское дело — сшивать, причём в массовом порядке и на конвейере, такие трудносовместимые вещи, как идеологические «послания», творческое экспериментирование и головокружительную зрелищность.
И есть ещё одна версия — на тему того, почему он это разучился делать.
Потому что идеологи в американской киноиндустрии, как и в политике, определённо взяли верх над «созидателями». И теперь призы той же самой Киноакадемии раздаются чуть ли не по результатам общественных кампаний и взвешиваются на аптекарских весах на предмет равноправия и инклюзивности.
То есть походили в 2016-м году протестом негритянские деятели под хэштегом #Оскартакойбелый — и в 2017-м лучшей картиной была объявлена беспомощная жалестная лента из жизни чёрного мальчика-гея.
Этот год — вообще парад всякой правильности: драма о любви латиноамериканских мальчиков-геев, драма о первой женщине-издательнице, драма о любви женщины и чудища морского, трагикомедия о любви белых стариков к негритянским телам и о любви юной девочки к латентным геям. Плюс, куда без неё, актуальная почти-документальная-история о том, как делают Русских Спортивных Чудищ. За белых мужчин выступает только загримированный Гэри Олдман. Впрочем, загримирован он под тоже своего рода выдающееся чудовище — под единственного англосаксонского супрематиста, расиста, угнетателя и поработителя, которого полагается по-прежнему считать положительным персонажем.
…Впрочем, нет ничего удивительного и в том, что все эти актуальные идеологические задачи решаются при всё меньшем стечении народа к экранам.
Дело в том, что зритель любит кино именно за то, что оно рассказывает ему некие вечные истины (они же вечные мифы) каждый раз как заново, захватывая и увлекая.
А не требуя от него «получить свою порцию актуальной истины через не хочу и через катарсис».
Кстати, об увлекательности. Как известно, оскаровские церемонии не зря ведут комики: процедуру раздачи призов нужно как-то раскрашивать шутками на грани.
Ну так вот: как отмечается чуть ли не во всех отзывах на нынешнюю церемонию — она, несмотря на комика Киммела, имела вид звериной серьёзности и потому никого особо не развеселила.
И злободневная шутка там была только одна:
– «Оскар» – идеальный мужчина для Голливуда, у него нет пениса.