Зинаида Палванова: «Часам таинственным спасибо / За время, что досталось мне»

Сборник стихотворений Зинаиды Палвановой «Края судьбы — от Темлага до Иерусалима» (издательство «Время», 2019) — приглашение к путешествию во времени и в пространстве.

Самовыражение автора настолько искренне в лирических текстах, что сила притяжения растет, а ключевые слова от стихотворения к стихотворению определят темы диалогов поэта с читателем: старинный дом, щемящие сны, московская толчея… Смена времен года нарастает от строки к строке, от стихотворения к стихотворению, весенние картинки стираются зимними пейзажами, а все ради одной цели:

Когда б в чужую душу заглянуть

Душа хоть на мгновение умела,

Увидел бы он двор, просторный, белый,

Как самую таинственную суть

Того, что происходит между нами…

За всем этим открытие поэта, который, созерцая обычное, рисует картину своих переживаний, а она, смиренно мудрая, отбрасывает в прошлое, в его зеркале отражается жизнь целого поколения, которому исповедальный тон ближе, а открытость в текстах необходимее для самовыражения:

Красивое чувство глубокой печали —

Несбывшимся детством пахнет оно…

Поэзия Зинаиды Палвановой интересна аллюзиями на известные тексты, в ней преломляется не только увиденное, но и прочитанное:

Безнадёжно и грустно вполне.

Тяжела ты, шапка поэта!

Рефреном проходит тема одиночества человека, словно лирический герой потерялся во времени:

Прозрачно одиночество. Прозрачны

Домашние дела. Прозрачна осень.

И не прозрачен только человек,

Уныло, беспощадно близкий…

От стихотворения к стихотворению не покидает чувство беспокойства, словно движения и перемещения бессмысленны, мир закрыт и таинствен. Задать жизни верный тон — вот что важно, чтобы мир стал ближе и понятнее. От отчаяния и одиночества спасает умение жертвовать собой, поэзия Зинаиды Палвановой дает возможность читателю перевоплотиться, распутать клубок собственных чувств и времен. Стихотворение «Лунное затмение в Иерусалиме» с посвящением Дине Рубиной метафорично рисует картину Святой земли, расширяет пространство, реальность на глазах становится недосягаемо прекрасной:

И за всем, за всем происходящим —

Задник, на котором что-то вроде вечности.

В стихотворении «Излет» — подведение итога, мечта, сплетенная с образом птицы, таинственной и свободной.

Боже, поселиться бы в Рамоте

Птицей! И смотреть до самой тьмы

В долгом тёмно-розовом полёте

На холмы, на здешние холмы.

Трагические даты, посвящения друзьям – все это дополняет представление о Зинаиде Палвановой как поэта с собственной языковой памятью, ее тексты несут несколько смыслов, поэтическое пространство такой плотности, что не замечаешь этого перемещения «от Темлага до Иерусалима», сборник становится памятником времени, ему поются дифирамбы, несмотря на то, что просачивается боль и тоска, и все-таки ее таинственность притягательна и любопытна поэту.

Когда-нибудь я окажусь

В пространстве сна

С блокнотом и ручкой

И не вернусь оттуда.

Невозвращенцем стану.

Невозвращенкой.

И продолжатся

Как ни в чём не бывало

Земные игры эти.

Вот бы рукопись передать

Живущим на свете!

Стихи Зинаиды Палвановой несут несколько культурно-исторических слоев и ассоциативных полей. Например, «Солнечный романс» для меня стал сердцем этого сборника, в нем афористичность («этот мир печальным сотворен»), в нем метафоричность («храм восхода», храм заката»), библейские мотивы («жизнь итожа, мы детьми становимся чуть-чуть») и прославление любви («встретим солнце мы с тобою вместе»). Как известно, желание увековечить опыт пережитого становится потребностью личности, победа над действительностью, иногда непреодолимо тяжелая и невидимая, сохраняется в дневниках, оставленных для потомков.

Хочу я вспомнить по порядку,

Чтоб затащить в свою тетрадку

Всё, что там было,

Пока тот цвет не позабыла,

Пока тот звук не позабыла…

Но краток письменный порыв —

День сущий груб и неотложен,

День сущий весел и тревожен,

День сущий нищ и тороплив.

Каждая строка начинается словами «день сущий», напоминая малиновый звон, вечный и бессмертный. Щемящее сердце поэта взывает к контакту, необычному, оксюморон ее строк привлекателен и содержателен:

Робеть я никогда не перестану.

От робости мила я и смела.

И если я значительной предстану,

То это будет значить — померла.

Три ключевых слова в лирике поэта: любовь, свобода и смерть. Но надежда есть на вечную жизнь, с ней связаны стихи, в которых поэтическое чудотворение под девизом: «Вставай, трудись, рифмуй, верлибри!». Вглядываясь или в малахитовую даль, или в облик нищего, поэт молитвословит:

Сказать на линии изгиба,

Не под волной, а на волне,

Часам таинственным спасибо

За время, что досталось мне.

И в этом нагляднейшее выражение эстетики поэта: жить, не суетясь.

Искусство отбрасывать лишнее, не занимать позицию наставника, а искренне давать абрис собственных восприятий — вот то, что в сборнике Зинаиды Палвановой привлекает, определяет маршрут передвижения, подлинность переживаний пробуждает у читателя желание смотреть на людей с любовью, всепрощающая интонация сквозит в стихах, что и делает их человечными и настоящими.

Кажется, я поняла сегодня,

О чём ты мечтаешь втайне,

Маленькая старушка.

О слове предзимнем — твои мечты,

О славе предзимней — твои мечты,

О встрече предзимней — твои мечты...

И счастлива, счастлива ты.


Автор
Ольга ЛАДОХИНА
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе