В "Путешествии в Бермудию" действие происходит в стране, где исполняются любые, даже необдуманные желания. Причем без права на отмену. Разумеется, в этом царстве-государстве творится мрачновато-веселый кавардак. У кого-то все время болит голова, кто-то никак не может наесться, кого-то замучили поклонники. Зато проживающий здесь Элвис Пресли никому не известен - ведь он сбежал в Бермудию от груза ожиданий фанатов и критиков. А сборная СССР по футболу 1970 года спасается здесь от стыда за поражение от сборной Уругвая. В общем, Вавилон времен и пространств. Но любое желание выполнимо, все доступно, все бесплатно. Правда, в один прекрасный день на острове вводится денежное обращение, и страна мечты рушится… Если кто узрит во всем этом исторические аналогии, это его право, но они едва намечены.
"Путешествие в Страну Страха" построено аналогично, но тут вместо желаний правят бал детские страхи, комплексы и фобии. Таким образом, две книжки зеркальны друг для друга и требуют сквозного прочтения. Тем более что и герои сквозные - крупный финансист Олег и его дети Вик и Ник (в переводе с подросткового - Виктор и Николай). Но вот с ними все непросто. Благодаря этой троице с первых страниц "Бермудии" возникает ощущение соцзаказа. Читатель вынужден смотреть на мир глазами этих персонажей. Так когда-то предписывали изображать жизнь глазами доярок и комбайнеров. В принципе, конечно, почему бы и нет. Однако взгляды и манеры Вика и Ника даны именно как типичные, близкие многомиллионной армии тинейджеров, а это, мягко говоря, не так. Отсюда проблема с адресацией текста. Мало того. Обе повести происходят в вымышленном мире, а один из фундаментальных законов литературы гласит: в необыкновенных обстоятельствах должен действовать обыкновенный герой, в обыкновенных - необыкновенный. Необходима полярность. Иначе градус убедительности резко падает.
Он и падает. Мир Слаповского крайне условен. Оттенки отсутствуют. Язык стерт и сжат, словно обе книжки писались посредством эсэмэсок за неимением под рукой ноутбука. Тут, видимо, сказывается то обстоятельство, что автор когда-то набил руку на написании сценариев для TV. Еще одна попытка перенести законы тележанра в литературу (предыдущие были предприняты автором в романах "Оно" и "Мы") не слишком убедительна. Хотя сам феномен этой "сценарной прозы" по-своему любопытен. Кроме того, положение отчасти спасают наблюдательность и проницательность автора. Когда умный человек пишет не очень удачную книгу, ее читать все равно интереснее, чем умелую, но выхолощенную беллетристику.
Итоги