Виктор Власов. Дорога

Он жаждет, чтобы я читал лишь то, что понравилось ему. Передавая мне для ознакомления книги, Виктор долго рассуждает на этот счёт, он с шармом говорит, что читаю я неправильно – не понимаю прочитанное, и что сознание у меня клиповое, как у потребителя массовой культуры. Я верю, что тёзка подзадоривает, чтобы я больше читал-рассуждал и меньше смотрел – пялился в телевизионные сериалы, поедая вкусные и вредные чипсы, словно гусеница, зелень. 


Вот Витёк Базаров предупреждает, что будет переобувать авто и не пойдёт с нами (с моим папой) в проходку. И друг там приболел: промёрз, меняя в боксе резину, в одной кофте и джинсах. Но звонит и браво сообщает, что температура стояла лишь сутки, а после – недуг как железным блином раздавило в спортзале. Это всё из-за того, что иммунитет у него сильный, тёзка – делает секретные упражнения, которые укрепляют организм целиком.

– Витян, ты всё пялишься в аниме!? – укоряет друган по телефону. – Больше надо читать и делать упражнения, как я, Бронсон, заключённый  в одиночной камере!

А я выполняю упражнения по старинке: живу не йогой сейчас, как старый атлет Дориан Ейц, а по-прежнему храню верность системе культуристов – к ней меня с детства приучает отец – фанат американских бодибилдеров, ежегодно выступающих на мировых площадках «Ночь чемпионов», «Арнольд Классик» и «Мистер Олимпия».  

Топовые сериалы, полнометражные мультфильмы или аниме – друг Витька Базаров почти не смотрит, утверждает, что они засоряют ум. Да, засоряют иногда, но как по мне, смотреть их – неподдельное удовольствие. Возвращаешься с работы домой – в свою ухоженную однокомнатную квартиру, названную «базой анимешника» и – поглощаешь одну серию за другой, с лимонадом и чипсами, с фаршированными мясом блинами и сладким чаем с молоком. Почитаешь немного предложенную другом-специалистом литературу, посмотришь то, что захотел сам, напишешь вот этот рассказ в социальной сети и – увидишь различные комментарии. Читатели часто довольны мной – я человек, по их мнению, из другого измерения: из пространства, где хобби становится второй жизнью, а временем можно распоряжаться, как захочется, словно в произведениях автора фривольной прозы. 

– Когда вы работаете, Виктор Витальевич, если вы постоянно смотрите новые фильмы или читаете интересную литературу? – спрашивает меня семиклассница по имени Марина. – Разве у вас нет домашних забот!? Вы – отец двоих детей, но как вам удаётся существовать отдельно, будто вы реально возвращаетесь с работы не в квартиру с детьми и проблемами, а проваливаетесь в параллельную реальность, как в старом сериале «Скользящие» – «Sliders»!?

Я – разведён, но об этом мало кто знает. Или, быть может, коллеги и знакомые знают об этом и обсуждают, но молчат, чтобы не обижать меня, затрагивая больную тему. 

Стоя у доски и чертя мелом тему на перемене, я некоторое время думаю, что ответить Маринке. Улыбаюсь слегка. Смотрю на серьёзную девчонку с иронией. Вижу по горящим глазам, что сейчас она мечтает узнать лишь это. Я отвечаю ей кратко:

– Жизнь и творчество рознятся!

– И всё? – Маринка требует общения со мной. Ответ её не устраивает в корне – это видно по выражению лица.

– Типа того, – я отворачиваюсь и продолжаю дописывать тему на доске, не обращая внимания на девчонку.

У меня по обыкновению чуть больше времени и тяги творить, чем у среднестатистического рабочего человека, о котором многие мало что знают. Я печатаю свои мысли в социальной сети, гиперболизируя многие вещи, отсюда и желание читателя узнать меня лучше, приблизившись хотя бы на расстояние вытянутой руки. Мне пишут какие-то фейки «Вконтакте», требуют немедленно встретиться и поговорить за чашечкой чая или напитка крепче, однако я не спешу с ними встретиться или пригласить домой. Таким образом, мой знакомый новосибирский художник однажды пригласил весьма молодую девушку к себе в квартиру, а потом не знал, как её выпроводить. Она требовала, чтобы он изобразил её в натуральную величину, со всей её природной красотой. 

Дорога домой на базу анимешника занимает некоторое время. Моя школа находится в берёзовой роще, а дышится там отменно, когда прогуливаешься – в любое время года. Вот иду я по роще, по заваленной листьями тропе, рассматриваю огненные краски листвы. И вдруг – отображается неизвестный номер. Принимаю от нечего делать. 

– Алё-чо, – отвечаю скучающе. Ожидаю какого-нибудь предложения от банка или очередной ненужный мне опрос.

– Это вы – сэнсэй и писатель Виктор Власов? – на проводе женский голос. Это молодая девушка! 

– Я! – забрасываю в трубку, точно в карман славную находку. – Откуда у вас мой номер?

– Неважно, мне понравились ваши рассказы, Виктор-сэнсэй… – продолжает голос как-то сбивчиво, с акцентом. – Я напишу вам в сети!

На «базу» я ретируюсь как осенённый, минуя знакомых молодых людей, которые специально стоят у подъезда, чтобы со мной сфотографироваться.

Вечером мне действительно пишет «Вконтакте» девушка, добавляясь с недавно созданного аккаунта, где я рассматриваю несколько фотографий, сделанных в разное время года.

– Сколько вам лет? – отвечаю вопросом. Дело в том, что у меня был плачевный опыт переписки с девушками, представившимися совершеннолетними…

– Вы удовлетворены, мой сэнсэй? – спрашивает особа, присылая в сети фото страницы документа, удостоверяющего личность и возраст. 

– Да, удовлетворён, правда, живёшь ты очень далеко! – я качаю головой по ту сторону монитора. 


Девушка отправляет ещё несколько «сентенсиз», где рассказывает о себе. Она живёт в Германии, во Франкфурте-на-Майне, а родственники у неё проживают в Омской области. Она планирует их посетить – встаёт вопрос наследства. Во Франкфурте-на-Майне у неё небольшой огород и домик, где она живёт вместе с тётей Региной.

– Можно у вас остановиться, Виктор-сэнсэй? – просит она, присылая пару свежих фотографий.  – Меня очень радуют ваши рассказы, вы человек широкой души! Как вы их пишите?! У нас в Германии есть писатели-блоггеры, но я не видела такого как вы! Вы выходите в омских пабликах и на порталах столицы! Мои знакомые подписаны на вас и присылают ссылки на ваши новые рассказы! 

Августа Шрёдингер – худенькая девушка с волосами цвета яблочного сидра и широкой улыбкой. Она не использует гугл-переводчик, чтобы общаться со мной; девушка делится честно, что русский язык начинает забывать и хотела бы со мной вспомнить английский, потому что собирается путешествовать. Я учитель английского и немецкого языка в общеобразовательной школе в Омске, на Новой Московке. 

Она прибудет на электричке на Старую Московку – на станцию, от которой до базы анимешника минут двадцать ходьбы неторопливым шагом. 

Я объясняю Августе, что моя бывшая чуть ли не каждый день рыскает в поисках моего анимешного логова, где я терзаю девчонок, словно озабоченный Шрек, и если она найдёт нас вместе, то нам несдобровать. Образно выражаясь, она подорвёт нас динамитной шашкой или разрушит дверь стенобитным орудием, как в средние века.

– Я ничего не боюсь, Виктор-сэнсэй! – признаётся Августа. – Я привезу вам бочонок добротного эля – я прочитала много рассказов о том, что вы с папой делаете барбекю из баранины и запиваете настоящим баварским элем.

– Дас зинд майне фантастиш сторис, Августа! – хохочу я, глядя на её улыбчивое веснушчатое лицо в монитор моего престарелого ноутбука «Lenovo». 

– Можно мне к вам ненадолго? – спрашивает девушка настойчиво. – Пока вы будете на работе, я изучу вашу литературу? Я буду гладить ваши рубашки, и готовить суп. Я буду вашей ниндзя, Виктор-сан!

– Дас штимт, – соглашаюсь я, а моё искромётное воображение рисует картины быта: русская гостья из Германии судачит по дому в то время, как я заставляю детей выполнять домашнее задание и объясняю новую тему.  

Собираясь, Ава, как она просит себя называть, высылает фотографии из аэропорта. Её провожает полнотелая тётя Регина, покупая мороженое и хот-дог. Августа с нетерпением ждёт встречи с человеком – автором удивительных историй из собственной жизни, словно в параллельной реальности – как в песнях группы «Пикник» или «Король и шут». 

Как всякий автор, похожий на Сергея Довлатова, Эдуарда Лимонова или Генри Миллера, я склонен преувеличивать, разукрашивая события, как бы мне хотелось – как старался преподнести Эрих Мария Ремарк, например, в эмиграции в США. 

Конечно, я прихожу в восторг от идеи, что меня посетит «дойчен фрау», которая некоторое время жила в России – на своей исторической родине. Во-первых, она расскажет мне о Германии, а во-вторых, она младше меня на 11 лет, если быть точным. Этот настойчивый и целеустремлённый человек превосходно отзывается о моём творчестве, теперь комментируя каждый мой пост – пусть не складно, зато искренно. Не думаю, что ей нужна моя квартира в качестве перевалочного пункта.  

Последнее время мои нервы пошаливают, а затылок ломит, как от мерных ударов молота – после работы в школе, с огромной рабочей нагрузкой. Помогает, по-моему, препарат «Магний B6», ага, спокойствие я выбиваю, как пыль из подушки. В сон я проваливаюсь, как в окоп забытья, столь глубоко, что до меня не могут добраться сновидения. Будильник по утрам навязывает мне ощущение времени, вырванного из укрытия комнаты. 

Просыпаешься, бывает, часа в четыре ночи и – не можешь уснуть, глядя на тусклое пятно ночника, которого не выключил. В свои тридцать шесть лет я удивляюсь, как могу выключить телевизор, но оставить ночник? Неужели ко мне подкрадывается старость и деградация в 36 лет, которые описывали классики последнего столетия? И подкрадывается ко мне – к школьному учителю, писателю, журналисту, анимешнику и спортсмену, регулярно посещающему фитнес-клуб на Старой Московке. Только не ко мне! Я не должен деградировать и переживать. Всего этого не существует на самом деле – это в моей буйной голове! А там – частенько разруха, как утверждает мой папа, шутя. Мне не больно, а мне прикольно! А я прикольный парень, должно быть. К тому же многие меня знают, как автора художественных рассказов и доброй публицистики о людях. Я пишу об учёных и деятелях культуры, печатая работы на порталах с новостями и прочими бодрыми статьями о людях и событиях.

В голове, как факел в ночи, стоит-горит дорога – не «Дорога» Кормака Маккарти, которого мне посоветовал друг-тёзка Витька Базаров, а путь от моего жилища – базы анимешника – до котлована «Восточный»; он замерзает в начале ноября и по нему можно пройтись без опаски, посмотреть на ондатровые хатки-холмики поближе. Фотографии этих хаток я присылаю Августе в соцсети – около них меня фотографирует в сумерках вечера полупьяный отец. Я держу бутылку лимонада и улыбаюсь беззаботно. 
–
 Это будет в рассказе? – неохотно спрашивает папа, не глядя на меня, прикладываясь к литровой пластмассовой таре с разливным светлым пивом.

– Конечно, чувак-бро!

– На заработки не поедешь на север, а то обещаешь всё!? – произносит он, сверкая осоловелыми глазами. И его зубы сверкают в саркастической улыбке. Он выдувает густую струю пара изо рта, пряча бутылку в бумажный пакет.

– Пока нет, ко мне должна девчонка приехать из Германии! – торжественно объявляю. – Она младше на 11 лет!

– Ух ты, выпьем потом вместе! – говорит папа, сочась благоволением. – Только детей не сделайте раньше времени, а то будешь алики платить – не тридцать процентов, а пятьдесят!   

«Алики» – алименты.

Обычно проходка у нас без пива и прочей газированной жидкости, но здесь мы не выдерживаем – на каникулах в конце первой четверти. Отец рад за меня с недавних пор. Он в курсе, что мне попадается не ахти кто на дороге жизни, а здесь – надо посмотреть!  

Я часто поднимаю голову навстречу суматошному дню, полный сил и какого-то желания подняться именно сейчас – в четыре часа ночи. И да – я поднимаюсь и включаю ноутбук, на котором строчу эту историю. Преодолевая кризис бессонницы за полу стёртой клавиатурой, я ощущаю небывалую лёгкость в теле – она-то и поможет мне уснуть заново – благо, если это случается на выходных, а если – через пару часов мне собираться на работу?..  

Собирая комок здравого смысла, точно какого-то ограничителя, я выбираю провести время с этой необычной девушкой. Последние мои, так сказать, пассии: женщины с детьми. Женщины с горстью проблем и неожиданностей. Женщины с лишним весом, сетующие на то, что я веду себя, как незрелый мужчина, занимающийся своим хобби и никак не меняющийся в итоге. 

Вот дремлю я легко на выходных, точно отрезав себе изрядный ломоть забвения, чтобы отдохнуть подольше. Раздаётся звук мобильного. Я подрываюсь с дивана и отвечаю спросонья хмуро:

– Алё.

– Сэнсэй, я в области – в общине хиппи, до вас – три часа на электропоезде, – тихо объявляет приятный голос девушки, которая будто специально не выговаривает букву «р», как «дойчен митбюргер».

– Зэар гут, ванн камст ду цу мир?  

– Га-а бальт.

– Окей, буду ждать, – отвечаю я и плюхаюсь на диван снова, под верблюжье одеяло, тотчас засыпаю, как пациент под наркозом. 

Просыпаюсь полноценно, гляжу в матово-белый натяжной потолок, принимаю душ, завтракаю, прибираюсь на «базе», бегу на Московку 2 заниматься английским с толковым пареньком из третьего класса. Мама ребёнка рассыпается в комплиментах, утверждая, что мальчишка слушает лишь меня и никого больше. Она преподносит мне пару коробок рассыпчатого печенья, присланного из Израиля. После – я тренируюсь в спортивном зале, где слышу некоторые нелестные отзывы об отрывках своей прозы, опубликованной в социальной сети. Из учителя, оказывается, я превращаюсь в маргинала, находящегося в поисках бесплатной выпивки, закуски и женщин лёгкого поведения!

– Я кошу под битников, братки, – оправдываюсь я потехи ради, поднимая штангу на бицепс. – Как путешественник Джек Керуак и старина-алкоголик Чарльз Буковски!

– Ничего личного, Виктор, – качает головой знакомый гигант, габаритами похожий на атлета-Сарычева. – Раньше ты больше писал об учителях и учёных, а теперь – как бродишь по барам и напиваешься в стельку, причём с бабами, которых не знаешь. Ты ведь семьянин!

Многие, представьте себе, не знают, что я в разводе четыре года. Некоторые «нахалы» как будто нарочно спросят, как поживает моя ненаглядная жена и что она думает по поводу моего творчества, где я шастаю по барам и выпиваю с девчонками на какой-то мифической базе с аниме-мультяшками. 

– Творчество – есть творчество! Проза и жизнь – рознятся!  

Выходные заканчиваются, а в понедельник заместитель директора радует нас отличным сообщением, что мы, везучие учителя «Лесной СОШ», будем отдыхать со среды по понедельник. Почему? Сначала будут травить тараканов, потом нам даруются методические дни, а напоследок, после законных выходных, – праздник «День народного единства»! Не работа, в общем, у нас, а комиксы от «Марвел». Круть! Главное – правильно отдохнуть, найдя и подготовив учебный материал по выходу!

Я радуюсь по-своему, снимая видео для блога на «Ютюбе» на мобильный телефон. Ношусь из кабинета в кабинет, делю трапезу с коллегами – они радостно угощают меня бутербродами с колбасой и просят ничего не документировать, то есть не описывать в соцсети похождения к ним.

– Что за девушка к тебе спешит, Виктор Витальевич? – деловито выясняет наша любознательная библиотекарь, встречая меня в коридоре. – Я прочитала в посте!

– Родственница, – кратко отвечаю я и продолжаю блуждать по кабинетам с первого этажа по четвёртый.

На базу анимешника я возвращаюсь бодрее бодрого. Получаю сообщение от знакомой учительницы, которая работает в другой школе. Она просит сделать, по её словам, дико-сложную контрольную за считанное количество времени. Кому? Сыну! Он давно забыл про «зачёт», а завтра – работу сдавать декану кафедры.

– Присылай, мать! – кликаю.

Открываю работу, лихо просматриваю. Текст и упражнения – на медицинскую тематику. Сын у неё заканчивает медицинский колледж в Омске. Ладно, сделаю, не без музыки, естественно. Включаю проигрыватель аудио на своём огромном телевизоре, который мне подарил отец. Подсоединяя портативный жёсткий диск, взахлёб слушаю «Короля и Шута» и «Пикник», подпеваю. 

– Окей, нот бэд, – болтаю сам с собой под музыку, разогревая бабушкин борщ в микроволновой печи, достаю сырные чипсы «Читос». – Интернет в помощь!

Работу выполняю за пару часов – то и дело перекусываю, словно в голливудских фильмах-пародиях про учёных, которые предотвращают глобальную катастрофу, не выпуская из рук пиццу. Пользуюсь поисковиком, когда в задании просят установить действие каждого медицинского препарата и побочные эффекты. Пока щёлкаю упражнения, как орешки, в буйной голове рождается мощный пост для социальной сети – я, почти учёный и главный врач, без напряга спасаю ребёнка от неминуемой «гибели» – отчисления из учебного заведения!

Пишет Августа. О да! В «телеге». Приедет через два дня – просит встретить на  Московке. На Деповской! Время укажет позже.

– Изи, бадди! – отправляю голосовое сообщение. – Деповская – в двадцати минутах ходьбы от базы анимешника!

– Зо-зо ля-ля! – отписывает она по-немецки, конечно.

Отправляя выполненную работу по электронной почте, я получаю вознаграждение – денежным переводом. Оставшуюся часть дня смотрю аниме «Ван Пис» и затем оставляю пост в «ВК»!  

У людей счастье: они – не болеют. Я же – продрог вечером в среду у отцовского гаража, помогая убирать снег. Это в плюсовую-то ноябрьскую температуру!? Причём заболеваю только я. Ни мой папа – знатный бухарик, ни мой вёрткий, как устройство, сынок, который строил из липкого снега крепость и хвастался, что она лучшая в мире и в ней можно жить!

Вечером этого дня я остаюсь у родни, ощущая озноб и слабость. Поднимается температура. В животе – жуткий дискомфорт. Хочется отсидеться на унитазе. А в четверг утром температура – 38 градусов с лишним. Планам, похоже, кранты!

– Ротавирус, видать, ацетилку и угольные съешь! – отец не любит, когда я болею. Он презрительно оглядывает меня с ног до головы и заключает, мол, бери больничный и лежи, как сало в холодильнике. Никаких походов в зал и тем более в бар!

– Не-ет, я должен бороться! – выдавливаю я из себя картинно, откидывая одеяло на кресло.

– Натереть уксусом, дать повышенную порцию витамина С, не накрываться и не бояться! – командует бабушка, ей 82 года, её все должны слушать. – Ему гостью встречать из Баварии – он говорил. Завтра обязан быть как огурчик. Это ротавирус, скорее всего, потому что при ОРВИ живот не болит.

– Да-да, – хриплю я, грустный, больной.

Я креплюсь, как могу, накрытый тонкой простынёй. Завтра человека встречать на железнодорожной станции, а я расквашен, как капуста. Вот не везёт, блин.

– Друган, ты чо! – связывается со мной по видео-звонку Витёк Базаров, крутейший тренер времён и народов – только он берёт на вооружение для клиентуры тренировку Бронсона – «Фитнес в одиночной камере», выправляя скелет и делая мышцы туже резины, словно у героя культового аниме «Ван Пис» Короля пиратов – Манки Д. Луффи!

– Тебе встречать девушку, Витян, а ты раскис, – подбадривает коллега по спортивному цеху. – «Дорогу» Кормака Маккарти не читаешь! 

Я лежу, слабый, моргаю глазами «луп-луп» в экранчик мобильного и – молчу, уязвлённый. Не быть мне на высоте очевидно. Придётся моей гостье самой добраться по адресу и увидеть школьного учителя и писателя, сэнсэя и анимешника в постели больным и немощным.

Но удивительно как бойко проходит недуг – температуру к завтрашнему утру можно было не измерять. Самочувствие улучшилось. И расстройство кишечника не беспокоило! Ротавирус оказался скоротечным, как пить дать, бабушка правильно поставила диагноз, нужно чаще её слушать. Наверное, я всем сердцем пожелал выздороветь к этому дню, прогнав болезнь! Я хожу по трёхкомнатной квартире родни, с отрадой наблюдаю, как бабушка, довольная и спокойная, собирается в дорогу на огород покормить собак. Заскакиваю на весы и проверяю вес, слышу здоровое урчание своего живота. Да, меня слегка пошатывает от стремления вырваться на улицу, но температуры нет – я её не ощущаю.  

– У Витька была такая болезнь неделю назад! – объявляю я, гордый нашим с другом сходством. – Картошки, вилок капусты и луку не отвалишь, ба, на неделю хотя бы? Августа обещает варить, тушить и жарить!

– Бери, сколько унесёшь, внучок! – усмехается бабуся и рывком отворяет входную дверь. – Что ещё подруга обещает делать? – Ба хватает два ведра с едой для дачных барбосов и медленно, как танк в дебрях, выходит, наряженная в тяжёлую куртку.

Вот я бреюсь торопливо, но осторожно. Умываюсь. Брызгаюсь сладкими отцовскими духами – мои на базе анимешника. У меня чуть кружится голова, видно, не выздоровел до конца. Набираю овощи из одной сумки, под мойкой на кухне, закидываю во вторую – в свою. Забираюсь в бабушкин тайник в раздвижном шкафу, в её комнате, оттуда выношу предметы первой необходимости: мыло, туалетную бумагу и моющее средство. Вскрываю другой тайник, за вещами, беру коробку дорогого кофе «3-в-1», пару банок с маслинами и крупную пачку чипсов «Лэйз».

В предвкушении встречи с «вундер Фрау» я ощущаю небывалый задор-силу в теле. Даже не помню, как эта сумка (там же пакет) с продуктами оказывается у меня на базе, потому что снова бегу – встретить гостью, на Деповскую. По пути я встречаю двоих знакомых, им бы меня остановить и спросить, что случилось, но я – шагаю, как осёненный, не видя ни железной дороги, ни пешеходов, моя душа взмывает в прохладный воздух. Стремится в облачное небо, откуда крупными хлопьями важно и неспешно ниспадает снег.

– Цветочек купил? – звонит и спрашивает мама. – Да не публикуй нигде, иначе бывшая жена съест с потрохами!

– Неа, успею купить, ма, – кидаю в мобильник на ходу. – Бывшая – злюка, я все аккаунты её заблокировал!

Новость о приезде зарубежной дамы я публикую несколько дней назад в соцсети – там целый рассказ получился с рассуждением. Кто подписан, тот знает! Витёк Базаров сразу оставил комментарий, предложив отметить встречу в кафе «Пандок» на улице им. Маршала Жукова.

Я в нетерпении, моё сердце колотится. Переминаюсь с ноги на ногу на перроне, глупо, но внимательно рассматриваю собравшихся, словно пытаюсь их запомнить, чтобы вскоре описать образы в этом рассказе. Ага, это станция Деповская, откуда мы летом с одним чудаковатым братком уезжали за земляникой. 

– Э-э, Витяй, а ты что тут забыл? – спрашивает знакомый голос. Я поворачиваю голову. Этот чернявый кент в шерстяной шапке – Лёха, железнодорожник. Ого, как это я не заметил – наверное, он позже пришёл!? Мы вместе занимаемся в спортзале. Кого это он встречает? Ай, ладно, пофигу!

– Подругу встречаю! – с удовольствием объявляю я. – Из Германии чувиха, поживёт у меня некоторое время.

– Я – жену, – делится Лёха без особого энтузиазма. – У родных была. 

Я выглядываю на рельсы поодаль – в окружении ожидающих зевак, в том числе и болтуна-Лёхи – они ведут себя почти как я – изнемогая от нетерпения, дёрганные как подростки у нас на второй смене (шестые классы). Вдали, под железнодорожным путепроводом, появляется электричка – кажется, что она замирает, не двигаясь. Не пребывает, а будто «подплывает» к платформе, скрежещет тормозными колодками, шипит, как змея, громыхает, останавливаясь. И вот эта железная махина рядом, выпустив пар и протяжный гудок. Двери открываются, оттуда из динамиков слышится голос, такая-то, мол, станция, остановка по времени... И появляется невысокая и худенькая девушка с красной спортивной сумкой и цветным пакетом, набитым до отказа. Она с распущенными волосами цвета яблочного сидра, как на фотографии. Улыбается во весь рот, с накрашенными ярко-красными губами. Она осторожно, но решительно спускается по лестнице, глядя мне прямо в глаза, крепко держит эту поклажу в обеих руках. Я разглядываю её. Алеют редкие, но большие прыщики у неё на в
еснушчатом лице: на щеках и лбу. Да она совсем молодая, ей даже 25 не дашь! Обалдеть! Худенькая, как эти кореянки из группы «Блэк Пинк» – в тренде сейчас у 12-14-летних школьниц. Как только опубликую фотографии с ней, некоторые обязательно подумают, что у меня (у одинокого мужчины) гостит несовершеннолетняя, начнут завидовать-троллить в социальной сети, пытаться скомпрометировать меня, как школьного учителя, чтобы разразился грандиозный скандал.

***
Я практически документирую сейчас свои впечатления после встречи с русскоговорящей гражданкой Германии. Не на голодный желудок, конечно. Мне к пятому уроку на первой смене. И до начала учебной нагрузки нужно забежать позаниматься английским языком с одним грамотным пареньком. Его очаровательная мама обязательно спросит, как там поживает моя гостья – Августа из Франкфурта-на-Майне. Она всегда спрашивает, ей интересно. Недаром она комментирует и ставит «лайки» на постах, связанных с моей личной жизнью. 

Я встаю сегодня рано, так получается. Некоторое время смотрю новый американский сериал – «Загрузка» – после смерти богачи загружают себя в виртуальное пространство, представленное крупной компанией; прожигая время в мире чьей-то фантазии, они ожидают, когда у них появится тело, чтобы в него «скачаться». 

Я варю пельмени, крошу в них лук и чёрный молотый перец, достаю банку жирной (деревенской) сметаны, похожей на сливочное масло, подскакиваю к ноутбуку и стучу по клавишам, работая над этим рассказом. Меня постоянно кто-то отвлекает: то друг позвонит (Витян Базаров), то побеспокоят коллеги по работе. Надо выключать телефон, в общем.

***
Я обнимаю Августу на перроне – она кладёт подбородок мне на плечо. Хватаю её вещи в одну руку, а второй – держу её за запястье. Вместе мы мчим ко мне. Я шагаю быстро по привычке, а она – несётся за мной, как вагоны за электровозом, правда, спотыкаясь на щебёнке и на прочих неровностях.

– Когда кочки закончатся, Витя? – спрашивает она с невинным видом, глядя под ноги. – После Франкфурта Омск кажется городом вечной грязи и кочек – совсем не так, как вы описываете! 

Августа произносит слова протяжно и картавит, делает паузы между фразами, ей трудно подбирать нужное.

– Когда будем у меня, – роняю я, отпуская её руку в тёмно-коричневой замшевой перчатке. – Тогда кочек не будет и покушаем, наконец. Вир эссен филь!

Поклажа у неё тяжёлая – в одной руке трудно нести. 

– Давайте я возьму, сэнсэй! – предлагает она, пытаясь выхватить у меня спортивную сумку.

– Давай на «ты», а во-вторых, «сэнсэй» – это для творчества в сети, – объясняю я вкрадчиво, не позволяя ей взять вещи. – Ты – моя гостья, я за тебя отвечаю!

– Как мило, Виктор, – улыбаясь, отвечает Августа с какой-то рассеянной строгостью.

Мы оба почти бежим: сначала вдоль деревянного забора, отделяющего дачный кооператив «Путеец», затем пускаемся по узкой дороге между железнодорожными путями и высокой бетонной оградой «СТМ-сервиса», минуем цепь капитальных гаражей – не помня, наверное, себя от счастья. Августа, пусть и устала с дороги, но светится счастьем – это видно по глазам. Достигая полноценной Московки, посёлка с магазинами, мы забегаем в «Магнит Экстра» – небольшой магазин, где работают знакомые продавщицы бабушки. Они смотрят на семенящую за мной девушку изучающим взглядом, немного недоверчивым будто. Им непривычно видеть меня в компании столь юной особы. Наверняка они думают, что это моя родственница. Тётя Лена пялится на нас особенно пристально, сдвинув брови – эта смуглая и немолодая женщина за мясным прилавком –она обычно отдаёт моей бабушке остатки для дачных питомцев. Я думаю, при удобном случае она не забудет у родни выяснить…

Я стою в коротенькой очереди, готовлю кошелёк, Августа разглядывает прилавки с каким-то самозабвенным восторгом; девушка заглядывается на рядовые товары, как на что-то ценное. Глазея на замызганную кое-где витрину с мясом и салом, она переводит взгляд на неряшливого человека, протягивающего мне свою большую и морщинистую руку:

– Привет, бывший сосед!

– Салют, дядь Саш! – жму ему руку и улыбаюсь.

Александр Афанасьевич – сосед моей бабушки – помятый с виду мужчина-пенсионер, навещающий магазин с одной целью – взять один-второй «фанфурик» для подправки «фейса».

Затариваясь охлаждёнными полуфабрикатами в виде куриных бёдер и голеней, мы прикупаем маринованной в томатном соусе свинины, красной рыбы для посола и полкилограмма шампиньонов для супа. Набираем кучу пакетированных приправ.

Вот мы и дома, точнее – на легендарной «базе анимешника» – я много написал рассказов, как мне здесь везёт с девушками со страницы знакомств в интернете. Я складываю поклажу Августы у стула, который немедленно освобождаю от наваленного там шмотья.

– Мне-е нра-авится, – протягивает Августа, взглядом оценивая уютное нутро «базы». Она скидывает свою меховую куртку на пуфик, небрежно, через голову, снимает шерстяной свитер. Остаётся в подранных джинсах-«хулиганах» и в потемневшей от пота, серенькой блузке с узором из цветов сакуры. Джинсы, впрочем, она тоже снимает, демонстрируя стройные ноги в колготках. Расстёгивает и снимает блузку – вот она в кружевном бюстгальтере. 

Августа проходит в комнату медленно и картинно, ей Богу, как модель. Идёт к дивану и теперь рассматривает скромную квартиру с раскрытым от удивления ртом. Меня привлекают её руки – бицепсы на них. У неё крепкая, пожалуй, даже широкая спина и крайне тонкая талия. Я вижу в ней атлетически сложенную девушку, однако спортом она, по-моему, не занимается, а лишь огородом и садоводством.

– Это твоё жильё? – проговаривает Августа восхищённо, будто не веря. – Я смотрю из новостей, что русские живут с родителями до старости лет, их всё устраивает. Это жители Европы торопятся отделиться от родных – как мы с тётей Региной!

– Не у всех сразу получается жить отдельно, мне помогла мама с бабушкой! – охотно признаюсь я. – Предки у меня дружные, я часто ночую у них, когда скучно.

– Я читала…

– Неплохо говоришь по-русски! – хвалю.

– Мама русская, папа немец! С трёх лет живу в Германии, я поделюсь для твоих историй, Витя!

– Супер!

Августа разбирает сумку и пакет, не знает, за что хвататься – предметов вроде не много. Я слежу за ней, как хищник, облизываюсь. Потираю руки. Она энергично сгибается-разгибается, наклоняется, вставая на корточки, перекладывает вещи на плюшевый стул. Одни, скомканные шмотки, пойдут на стирку, вторые из красной спортивной поклажи – складываются аккуратными квадратиками, я вижу, как здорово и притягательно она выглядит с этим мышечным корсетом молодой европейской «фермерши». На спине у неё редкие прыщики, но они скорее молодят, придавая сходство с крепкой уличной пацанкой. 

– Ты – классная! – заключаю я с вожделением. Чувствую, что сейчас наброшусь на неё и растерзаю, как тигр оленя. Внутри у меня теплеет ближе к паху. Я едва контролирую себя.

Я теряю терпение, наконец, скорей подскакиваю к ней, начинаю хватать как озабоченный – за разные части тела. Неуёмно глажу её прыщавую спину, шлёпаю по попе, которая лишь со стороны кажется плоской, чмокаю в лицо, присасываюсь ко рту, наверное, как форма «Чужого», помните, который запускает в человека «грудолома»  – сначала Августа жмурится от лёгкого испуга, потом от удовольствия, вздыхает неспокойно. От неё пахнет сладкими духами. Вот она и меня обнимает, комментирует тихо, но с упоением:

– Ты сильный, спортивный!

Она отстраняет мою правую руку, когда тискаю её промежность поверх колготок, шепчет:

– Дизе таге… Немного осталось, закончатся дни вот-вот… Спустишь мне в попу! 

От этих слов я и вовсе взрываюсь желанием.

Она сбегает от меня в ванну и оттуда громко спрашивает:

– Не закрывается, штимт дас?

– Не-е, не ставил замок. Дас штимт. Бери верхнее полотенце.

Она тщательно вымывается – минут десять, наверное, вода льётся из душа. Выходит обнажённая и видит меня голым, с огромным стоячим пенисом. 

Пока она, стоя на коленях, пробует на вкус моего «стального молодца», налитого великой мощью, я представляю, что в этом небольшом беспорядке-нагромождении моих и её вещей будет витать алчный дух власти мужчины над женщиной. Эта мысль вносит некоторое приятное смятение в мою душу – с одной стороны я обзавожусь «сексуальной рабыней».

Она лежит на спине – я притягиваю её к себе за ноги. Раздвигаю за крепкие бёдра. Везде целую, облизывая. Потом ложусь на неё сверху, наслаждаюсь упругими бицепсами на руках. Массажирую их, сдавливаю пальцами, оставляя следы. Вскоре она переворачивается на живот. Щедро подставляя мне попу, она выгибает спину, заметно напрягается. И вздрагивает при каждом моём движении-толчке.

Справляюсь я с Августой проворно. Она так и замирает в позе, не двигаясь, опустив голову на диван, будто позволяя мне полюбоваться.

– Можно в ванну, мой господин? – спрашивает игриво, заискивающе, как слуга. 

Я разрешаю ей слезть с дивана и смыть следы любви. Слезая, она прикрывает-приглаживает попу ладошкой. 

Вот мы сидим за столом. Я – в семейных трусах, она – в моей белой широкой футболке и в своих сексуальных стрингах. Открываем по банки пива: я пью тёмное пшеничное, вкусом похожее на бархатное, она предпочитает светлое. Я – опустошаю кружку за несколько глотков, она – смакует. Нам обоим жарко. Мы закусываем заварной картошкой «Доширак», салатом из помидор и нарезанной колбасой, сырокопчёной по итальянскому рецепту, которую она привезла в фирменной жёлто-коричневой бумаге: Сальчичон и Тоскана.

– Погодь, а где бочонок эля, ты обещала, Ава! – вспомнив, наезжаю я по-барски. – Ты видишь: я – господин. Либе Хэр!

Многозначительно улыбаясь, она оправдывается, стреляя в меня глазами:

– Не смогла спрятать от старых знакомых, прости, но я в долгу не останусь!.. 

– Ну как так, блин? – бурчу я раздражённо, засовывая в рот «коляски» аппетитной колбасы с прослойкой жира. – Будешь наказана!

– Хорошо, мой господин! Биштрафе михь, майн Вирт!

Её хитрые глаза блестят, а уголки влажных от жира губ чуть растягиваются: что бы я ни сделал, похоже, она этого ожидает. Я побеждён! Мне ничего не остаётся, кроме как стать её заложником – любить эту девушку по расписанию своего внутреннего ритма. 

– Я ем мало, Виктор, – качает она головой. – Калории не считаю, посмотри на мою талию, – она опускает голову и разглядывает свой живот. – Не переживай: потратишь не много. Я – вегетарианка офт, хойфихь… Это я с тобой позволяю себе расслабиться. И ещё – у меня инвалидность, по кардиологии. Я могу не работать, а только… как это сказать?.. – смотрит она вверх, в натяжной потолок. – Бродить за тобой, как эти твои литературные герои-анимешники! 

Прожёвывая остатки колбасы, я запиваю пивом, как чаем, перевожу любопытный взгляд на её плоский живот – светлый как пастила, незагорелый, но с веснушками, как её щеки. Будто она всё время держит вакуум, как на соревнованиях по бодибилдингу. 

– Мне жарко чо-то, – вздыхаю я. 

– Подать мохито? – улыбается она. – Мы ведь не станем пить одно пиво!?

Меня и вправду одолевает жар. Таких странных в добром смысле отношений у меня не было.


***
Отматывая ленту жизни вперёд, надо сказать, что Августой я прямо-таки пользуюсь как сексуальной рабыней – словно резиновой куклой. Я сворачиваю и загибаю её, кладу, ставлю и поднимаю, как мне хочется. Я ухаживаю за ней в ванной: полощу водой из душа, натираю-наглаживаю её мыльными руками так, будто готовлю на продажу. Каждый сантиметр её тела здорово пахнет вишнёвым или персиковым мылом. Я говорю-шепчу ей при этом разные слова – что взбредёт мне (писателю) в голову, как в японских фильмах «+18». Как в дурацком аниме жанра «Этти» или «Хентай», которое нет-нет да посмотрю, чтобы отозваться на своём «Ютюб-канале» или в социальной сети «Вконтакте». 

Прихожу, бывает, не в настроении на «базу анимешника», не объясняю, почему мне было трудно сегодня на работе. И сразу после обильной трапезы и контрастного душа приказываю своей любимой гостье выполнить мои желания. Разыграть сценку из известного фильма или аниме, где я превращаюсь в викинга или в космического осьминога, а она – мировая порно-актриса. Августа выполняет мои капризы с радостью – с энергией, присущей любимому делу. Я пытаюсь раскусить её, задавая наводящие вопросы: ей, быть может, не нравится исполнять мои желания, копируя некий сюжет, который я смотрел один или мы вместе? Она не подаёт признаков недовольства. Я лежу на ней, плотно прижимаясь своим волосатым животом, обнимаю за талию, поглаживаю пальцами по щекам, подбородку и лбу. Глядя в её широко открытые или в слегка прищуренные глаза, я вижу лучезарную улыбку. Ей нравится всё и всегда – с музыкой или без, как говорится. Она, как робот, переключена на режим счастья.  

***
Я освобождаю часть полок в навесном матерчатом шкафчике в кладовке. Августа живо заполняет их своим немногочисленным тряпьём под музыку Тиля Линдемана, которого она любит слушать на мобильном телефоне. Он по-своему оригинально исполняет русскую песню «Мой любимый город» с немецким акцентом, делая ошибки в простых словах. Моя гостья пританцовывает, двигаясь телом раскованно, по-моему, делает это специально, чтобы я обратил на неё внимание. Да, надо похвастаться, что двигаться она умеет, соблазняя, – эта русско-немецкая лисица-искусительница! Я снова готов на неё броситься, исцеловать, как прелесть, измять, как губку. Я не обращаю внимания на её женские дни… Виной тому – моя одичалость. Не выходя, кроме школы, спортивного зала и проходок с папой и другом, я дичаю, как те грустные герои за стеной из топового в прошлом сериала «Игра престолов».

– Когда я прилечу к тебе в следующий раз, у меня будет кое-что другое! – обещает девушка, раскрывая рот в каком-то безумном смехе. Она показывает на меня пальцем, дразнясь зубной щёткой и бритвенным станком – в другой руке.

В груди у меня защемило, а в паху защекотало – я снова её хочу.

– Сучка, я тебя изнасилую, шалавка! – угрожаю, готовый надвинуться и придавить её телом прямо на полу.

– Дай сначала разобраться, Вить, – она бросает на меня мимолётный, но многозначительный взгляд. – Скоро у меня, скоро… не могу пока сказать! 

Августа достаёт из пакета упаковку начатого сухого молока, сырную лепёшку, пачку чая «Беседа» и варенье из грецкого ореха, признаётся, что всегда хотела попробовать этот российский продукт. 

– Понюхай, Вить, – она суёт мне под нос своё тонкое запястье.

Я аккуратно беру её руку и вдыхаю запах духов. Ловлю себя на мысли, что моё тело становится бесконтрольным. У этой сучки месячные, но мне повторно нужен оргазм!

– Ихь хабэ… – она осеклась, глядя на меня пытливым взглядом. – ой прости, у меня пробники, вот они… – выкладывая две «бумажки» на мой стол с ноутбуком, она не отводит от меня игривого взгляда. – Скажи, Виктор, а часто ли у тебя бывают женщины по правде? История – это криэйшен, а где правда? Ты меня измусолил сейчас… аж щёки и губы горят! – она обхватывает ладонями своё лицо. – Ты торопился, ты был голоден?!

Я отмахиваюсь:

– Ты у меня на неопределённый срок, поэтому надо успеть тебя биштрафе штарк...

– По тебе видно! – хохочет она, чудно вытягивая губы для поцелуя. – Я буду спать с тобой – диван один. Я у тебя в гостях, ты обязан меня защищать. Я читала твои истории – в них ты сэнсэй и управляешь ниндзя, которые выполняют задания. Я буду выполнять твои задания, какими бы сложными они не были. Потом я читала твой большой рассказ «Атака Титанов», ещё «Отпуск, пиво и девчонки», где ты описываешь своих фрау хир, эс ист рихтихь?

– Нихт фёлихь, – пожимаю я плечами. – Криэйшн!.. Ес ист майне Ерфиндунг!

– Ах, бист ду клюг!.. – она деланно качает головой, теперь обхватывая её ладонями.

Вопрос оплаты жилья и питания отпадает сам собой. Августа – моя гостья и на некоторый срок, по крайней мере, любимая девушка, иначе как я объясню друзьям и коллегам, кто этот человек и как он очутился в моей квартире. Я захочу опубликовать с ней несколько постов – комментарии-вопросы не заставят ждать ни в соцсети, ни в реальной жизни. 

Мне жарко – и с прохладным лимонадом в руке. Я открываю окно и высовываюсь наполовину – летит изумительный запах пряного шашлыка, через дорогу, со стороны небольшой шашлычной на остановке.

Допивая лимонад, я валю её на диван. Хватая за мышцы на руках, как безумный, я осыпаю поцелуями её губы, щёки и волосы. Она мотает головой, закрывая глаза, издаёт радостные вопли, как будто от щекотки.

– В попу, в попу, не бойся, – требует она смело. – Моя вагина никуда не денется от тебя!

Вечер. Ночь. На Старую Московку опускается туман. Мы вдвоём обнимаемся, обнажённые и вспотевшие, смотрим в окно – на красно-оранжевые огни Торгового Комплекса «Победа», проступающего из бледной дымки. Листьев нет на ветвях, ближние к окну деревья кажутся серебряными в неверном свете луны. Мы и не заметили, как пошёл снег и припорошил всё вокруг, чтобы назавтра превратиться в слякоть. 

Незадолго до того, как мы начали смотреть аниме, нам захотелось выйти на улицу. В одиннадцать часов ночи! Я выхожу из подъезда и смотрю на луну. Августа тоже задирает голову и восхищается:

– Вундаба!..

Огромная луна озаряет крыши двух противоположных пятиэтажек. В лунном свете снег на обочине дороги кажется рыхлым и тёплым, но по мере нашей поздней прогулки он превращается в удивительно-грязную мякину.

– Я не люблю это время здесь, сапожки промокнут, Вить, давай вернёмся, – звенит Августа, семеня за мной. Мы идём на площадь у ДК «Железнодорожник».

Я успокаиваю её любезным жестом, одной рукой обнимая за талию. Она смущается как ребёнок и успокаивается, молча шагает за мной, глядя под ноги.

Сквозь туман просачивается лунный свет, и очертания остановки ДК «Железнодорожник» и редкие сумеречные прохожие были словно из рассказов о призраках. Я испытываю благостную усталость, теряя ощущение некой материальности. Хоть вертолёт за нами вызовите – я отдам любые деньги со своей карточки. Вот я хочу сесть в такси и поехать на другой конец города с этой девушкой. Главное: чтобы она попросила! Вот я хочу съесть хот-дог и выпить прохладный «фрешбар»! Главное, чтобы киоск был открыт. Он открыт, я гляжу на вывеску: работает, оказывается, до 12 часов ночи. Августа заходит внутрь, ловит мои губы своими, закрывает за нами дверь. Секунд десять мы стоим, целуясь, чмокая друг друга, как озабоченные. На нас пялится трое человек: две женщины и один мужчина. Очевидно, эта семья и держит бизнес.

– Пару фрешбаров и цвай хот-догс! – заказываю я по-хозяйски, доставая из кармана кошелёк.

– Я ночью не ем, Вить, – морщится Августа. – Давай один на двоих?

– А-а, ты эссен нихьт ин дер нахт… Как скажешь!

Пока бородатый мужчина направляется к другому краю стойки, на ходу протирая сухой тряпкой её поверхность, одна женщина, постарше, готовит хот-дог, а помладше – нажимает кнопку на пульте и просит взять из холодильника два фрешбара. Я беру пару апельсиновых.      

Прохладный воздух в ночи стоит влажный. Дышать им долго нам не престало, хотя  бродить кругами на безлюдной в этот час площадке у ДК весело. К тому же Августа жалуется, что замёрзла. Она танцует на месте и скорей зовёт в тепло под крышу.

– Станцуешь для меня стриптиз, Ава... моя шалава? – прошу я, доедая хот-дог со славной пряной морковкой.

– О, май гаш, не называй меня так, – просит она хмуро. – Я сделаю, что хочешь, только пошли домой!

 Мы живо возвращаемся на «базу» и вместе принимаем душ.

– Пообещай, что никому меня не отдашь, – произносит она со страстью в голосе, направляя струю из душа на свою грудь. Я медленно и демонстративно лижу её коричневатые соски, ощущаю кончиком языка, как они мило топорщатся! 

– Никому тебя не отдам, – обещаю я, придерживая девушку за ягодицы. – Разве господин, то бишь зайн Вирт, способен бросить свою самую покорную Sklavin!?

Как быстро пролетает неделя, когда вы абсолютно этого не хотите! Обычно не противишься потерянному времени, но здесь – я берегу каждый проведённый час. Если английскому языку мы уделяем пару часов, на выходных, то это в лучшем случае. Да, я поначалу себя «нихт контролирен». Я присаживаюсь за стол рядом с Августой, с холодностью наставника начинаю ей объяснять особенность одного грамматического времени или второго, сразу ощущаю притягивающее тепло её бедра – она будто нарочно двигает ногами, касаясь ими меня. 

– Ихь фирштее обсолютлихь, майн Лерэр, – пытливо произносит Ава и нежно целует меня в щёку.

Я сержусь наигранно: как она смеет соблазнять своего Мастэ!?

– Я зайду сначала к родным, потом в магазин – затарюсь продуктами, меня не будет пару часов, – объявляю я. – Сейчас – повтори вспомогательные глаголы «Презент Симпл». Приду – спрошу, дам карточку для закрепления!

– Гут-гут, – соглашается девушка, опуская голову в тетрадь, которую я же ей и завёл. Она слегка улыбается, не обращая на меня внимания.

Я прихожу с пакетом, разбираю добытые продукты. Августа задирает фланелевую юбку и медленно вертит-позирует передо мной своими обнажёнными прелестями:

– Сэнсэй, накажите меня, прошу! Ди Бильдун мне достаётся с трудом!

– Ты – оборзела, фриц – рыжая лиса! – ругаюсь я. – Ну… сама напросилась!

Августа обожает любое наказание. Ничем её не удивишь!

Я прихожу с работы – она утюжит рубашку на гладильной доске. Вытащена, разложена сушилка, как пулемёт, на ней развешены наши шмотки. Она гладит в моей футболке и нижнем белье – в стрингах изумрудного цвета. Но стоит мне засесть за ужин в одних трусах, как я ощущаю её колкую киску на своей спине – она трётся об меня своим очаровательным «наждаком», чтобы я позабыл тревоги дня и начал к ней основательно приставать. Я бы расписал собственные действия после трапезы, однако большинство толстых литературных журналов предпочитают оставлять этакие подробности за кадром. Да, литература – это кладезь чаще всего вещей духовных, она – не просто осязаемая, однако ярлык «+18» многие ценители-редактора стараются на произведение не цеплять. Но и духовность в наших отношениях присутствует – спросит у меня начитанный тёзка Базаров:

– Ты хоть «Дорогу» Кормака Маккарти читаешь, пока шляешься, как битник и хлещешь пиво?

– Читаю, Витёк, между сменами и в окна – когда нет урока! – оправдываюсь я перед лучшим другом, как рядовой солдат перед офицером. – А когда Августа рядом – ничего не могу читать. Мы только смотрим вместе телек, обнимаемся, бежим на прогулку и трапезничаем где-нибудь. Не даёт мне продыху – лезет целоваться!

– А у меня вот… – грустнеет товарищ, осекается. – Нелады с женой последнее время: ругаемся, выясняем отношения. Чуть что – ругань. Я ста не терпим. Раньше такого не было! Приду с работы, а на меня всего навесят! У меня единственный выходной – воскресенье. После похода в храм всегда надо убежать! То в проходку с вами иду на железнодорожный путепровод, то прячусь с тобой в баре, хотя сам много лет не пью. 

Читая мои короткие рассказы о праздной жизни с Августой, замечательный тренер Витёк Базаров тоже, признаться, удивляется, как это я могу сохранять этот неповторимо-благостный и лёгкий дух – в наше-то неспокойное время, когда маленькая зарплата и рабочий человек загружен, словно муравей?

– Я сажусь и пишу, дружище, – отвечаю я как ни в чём не бывало.

Мы как раз приезжаем на автомойку и друг договаривается с рабочим – знакомым армянином. 

– Но ведь пишешь эти истории во время того, когда она у тебя на базе? – не унимается любопытный товарищ.

– Да, – пожимаю я плечами, безмятежен с виду. – Я пишу, пока она там тушит рёбрышки и толчёт картофель. Пишу, когда выдаётся минутка, фроенд. Достаточно творчеством заниматься регулярно, чтобы произведение выросло за считанное количество времени. Классики садились творить в определённое время – в минуты внутреннего настроения. Лимонов писал вечером в Америке, когда злился на жизнь, Довлатов – когда грустил. Достоевский – когда переживал. А мне – не сказать, что грустно или переживаю за что-то, но нахожу время, чтобы мысли превратить в сюжет!

– Понятно, что ничего неясно, – Витёк Базаров задумывается, а потом зовёт меня в магазин около автомойки и покупает пару жестяных банок кока-колы и чипсы. Потягиваем напиток, выплёвываем шелуху, наблюдаем за молодым русским парнем на джипе, который привёз двух шумных и расфуфыренных девчонок-казашек. Они, по-моему, нетрезвые, орут знакомую, модную песню, требуют «заправиться» в магазине рядом, парень – рассеянно смотрит по сторонам: не знает, наверное, как от них отделаться. Уж больно поникший у него взгляд и раздражённый голос. Отправляя свою крутую тачку на мойку, он заводит двух дам в магазин. Мы с Витьком теряем их за дверью. 

Друг привозит меня на базу анимешника. Спешно прощается. Скидывает в социальную сеть список литературы, который я должен прочитать.

Августа докладывает: прибралась в комнате, то есть помыла пол и пропылесосила, а теперь варит суп из шампиньонов, делает овощное рагу, громко слушает на телевизоре мои музыкальные файлы из папок: «Король и шут», «Пикник», «Аниме», «Сати Казанова». Энергии во мне хоть отбавляй под вечер в начале недели, я требую внимания. Любимая бросает готовку, выключает музыку, раздевается и сосредоточено удовлетворяет меня.

Сполоснувшись, девушка увлечённо продолжает готовить. Из кухни распространяется запах жареного мяса. Там скворчит и стреляет растительное масло.

– Халлё! Ви гейтс, Реги?

Принимая вызов по мобильному интернету от тёти Регины, Августа вставляет в уши беспроводные наушники, весело беседует по-немецки. 

Оставаясь в комнате, я сначала записываю в блокнот кое-какие накопившиеся за день мыслишки, а затем пишу этот вот рассказ. Скоро мы вместе смотрим старенькое аниме «Дьявольский город», где болтливый и низкорослый дед посещает бордель, а там теряет сознание, когда женщина-демон буквально всасывает его внутрь своей шикарной груди.

– Ты за деда, Авка? – прыскаю я со смеха.

Мы полусидим на разложенном диване, облокотившись о спинку.

– Я-я, майне Зонне, – отвечает она чётко, как на защите реферата.

Я наблюдаю за ней внимательно. Девушка думает о чём-то своём – это понятно по отрешённому взгляду. Сейчас ей не идут краткие ответы: она словно боится ответить неправильно, но я вижу, что она подыгрывает мне, чтобы угодить, вжиться в образ, который я непременно захочу. 

Мы смотрим сериал «Идол», где красавица-героиня, исполнительница собственных песен, испытывает противоречивые эмоции, связанные с её детством. Конечно, её любит половина Америки, у неё несколько сексуальных партнёров и неиссякаемые запасы денег. 

– Когда я стану звездой шоу-бизнеса? – выясняю я навязчиво, прильнув к груди девушки. – Когда мои книги начнут издавать и читать, как Буковски?

– Когда сам достигнешь, Виктор! – произносит она, обнимая меня за шею и несколько раз чмокая в губы. – У тебя навязчивое желание! Ты постоянно думаешь об этом…

Мы смотрим сериал «Эмили в Париже», где девушка, прилетевшая из Чикаго, пускается во все тяжкие, напоминая Эдуарда Лимонова в его знаменитом и скандальном романе про Эдичку.

– Когда меня заберут в Париж, Августейша? – не унимаюсь я. – Так вот возьмут и откомандируют на средства российского министерства культуры? Или я сам туда приеду, как Генри Миллер?

– Пиши, солнце… живи мечтой! – советует она, слегка улыбаясь, глядя на меня искоса. – Кто-нибудь обязательно заметит и поделится!

Смотрим сериал «Поколение V», про людей со сверх способностями. Я требую от Августы, чтобы у меня появились хоть какие-то супер силы, а то в последнее время я усталый не тренировке. Нет тяги к большим весам и сложным упражнениям, как было пару недель назад.

– Так ты пристаёшь ко мне! – почти наезжает на меня Августа. – Требуешь ублажать, как господина, вот сила и фу-ух… – девушка рукой демонстрирует порхающую птицу.

Я читал автобиографические заметки Арнольда Шварценеггера, он признавался, что никогда не занимался сексом перед серьёзными соревнованиями. Любая подготовка требует максимум усилий, а занятия любовью, как известно, расслабляют.

– Я буду как молодой Арни! – я встаю на диване в полный рост, возвышаюсь над Августой, как победитель. Она смотрит на меня снизу-вверх: откровенно и ласково, как любимая рабыня, привыкшая к роскоши. Она слышно вздыхает, встаёт на колени, стягивает с меня семейные трусы и начинает лобызать пах, приговаривая:

– Возьмите меня, господин… биштрафе михь!   

Я с радостью принимаю её желание.

Поздний вечер. Ночь. Кактусы политы. Пластиковое окно открыто на проветривание – дальнее от кактусов. Мы с аппетитом поужинали густым супом из индейки и лапши, чесночными буханцами. На десерт оприходовали заварные пирожные. Лежим с Августой, накрывшись одним одеялом, беззаботно болтаем. Она прячется под ним иногда, зажимаясь, как застенчивая, хихикает, как дурочка, не даёт потискать грудь и погладить мокрый бутончик-ёжик. Я стараюсь не приставать к ней, становясь железным Арни – в мышцах и тренировках моя сила. Настаёт время откровений: она спрашивает о моих женщинах. Ей интересно, что в моих рассказах правда, а что вымысел, как у Хемингуэя, Миллера или Буковски.

Я гляжу в темноту натяжного потолка, балуюсь кружочком света от фанарика-брелка, подаренного мне девятиклассницей на День учителя. Неохотно рассказываю об одной пухлой женщине, с которой познакомился на сайте знакомств. Она заболевает ОРВИ после первого же нашего секса в дешёвой гостинице с холодным полом и пробитыми стенами. Мимо этой гостиницы, а точнее здоровенного, но ветхого двухэтажного коттеджа, мы проходим вместе с Августой, когда отправляемся в проходку по Рабочим – на улице, где проживает наш бедный омский рабочий класс. С первого этажа этого здания (хостела наполовину) выглядывают лица кавказской национальности, рассматривая всех и каждого, кто шагает рядом по дороге, а окна на втором этаже вечно закрыты и зашторены – я воображаю, что там постоянно кто-то кому-то изменяет. Второй этаж словно создан для тайных свиданий и секретных заданий. 

– Привет, молодёжь, айда к нам! – нас зовёт и машет рукой весёлый таджик или азербайджанец; он глядит из окна хостела на первом этаже, затягивается сигаретой и пускает ровную струю дыма изо рта.

– Не пойдём – торопимся! – кричу я ему в ответ, улыбаясь.

– Ну как хотите, у нас коньяк! – хохоча громко и водя сигаретой, зажатой между пальцами, добродушный товарищ создаёт праздничное настроение. 

Я оборачиваюсь и задумчиво гляжу на второй оранжевый огонёк – в том же распахнутом окне. Гости хостела о чём-то оживлённо болтают, забывая про нас. 

Мы поздно вечером в проходке – окраина города делается таинственной в прозрачных декабрьских сумерках.

Здорово так вот прогуляться перед сном и подышать свежим студёным воздухом. По пути на базу мы затариваемся на неделю вперёд – на социальном рынке, который открыли относительно недавно в этой части посёлка. Берём охлажденную куриную тушку в упаковке, пельмени с бараниной, шоколадки и апельсиновую газированную воду, похожую на «Фанту». Ближе к следующим выходным я обещаю свозить Августу в парк им. 30-летия ВЛКСМ.

Часов так с десяти или позже, под лихую ночь, мы с Августой решаем не смотреть сериалы, а только общаемся по душам, чтобы быть ближе друг к другу. Она выясняет у меня разное – чаще, конечно, личное, зато я мало чем интересуюсь у неё. Политики в Германии она не касается, а война на Донбассе – дело сугубо государственное и профессиональное. Мне отрадно послушать про настоящую немецкую колбасу с жировой прослойкой, про сладкий баварский эль из жестяного бочонка и про концерты Тиля Линдемана, где он поджигает чучела животных. Но вот про свою личную жизнь в минувшем времени я обычно не рассказываю – пишу, да, как Буковски, но в основном не болтаю.  

– Ты мне так и не рассказал подробно про женщину, с которой занимался любовью в той социальной гостинице, с таджиками, я хочу знать, это меня возбуждает! – просит Августа, выбираясь из-под одеяла, обнажая грудь. – Вы долго переписывались, прежде чем ты овладел ей? Как она поживает сейчас? Она лучше меня? А грудь у неё большая? Куда ты кончал? Она… давала в попку?

– Не-е, в попу не давала, – говорю честно, но нехотя. – Я только полезу пальцем, чтобы надавить ей в анус, она отталкивает руку. Потом объясняет, как ребёнку, что я могу кончать ей в рот или на лицо, но не совать в попу. Больно!

– Мне не больно, я, наоборот, кончаю, когда ты трахаешь меня в попу! – делится Ава на полном серьёзе.

Она поворачивается набок и смотрит на меня, подкладывая руку себе под голову, просит рассказать о своей бывшей жене. О причине развода. Что я чувствую, когда вижу родных детей, которых бывшая жена приводит к бабушкам, а сама, наверное, улетучивается в неясном направлении. Разве она возвращается домой – в соседний подъезд, где мы когда-то жили вместе? 

– Наверное, она возвращается домой, она ведь устаёт от детей!? – предполагаю я, задумываясь. – Она всегда жалуется, что под вечер устаёт от детей. Они ночуют у бабушек с пятницы на субботу. В воскресенье она ходит с ними в православный храм на Новой Московке, их причащает знакомый батюшка – я его просил поговорить с ней о нашей семье, но он так и не сделал этого, сказал, что он маленький человек и может лишь молиться!

– Ты до сих пор любишь свою бывшую жену, Вить? – настойчиво выясняет Августа.

– Теперь не знаю… – бубню я, закрывая глаза, отворачиваясь от девушки. – хотя как можно не любить мать своих детей, рихтихь? – я замолкаю, уходя в свои мысли. Мне становится грустно, я не желаю долго говорить на эту тему.

– Давай ты отшлёпаешь меня хорошенько, кончишь мне в попу? – вдруг просит Августа, веселея заметно. – Можешь называть меня именем своей жены, я не обижусь. Как её зовут?

– Как зовут, если я не ошибаюсь, жену Эдуарда Лимонова в романе про Эдичку, которая от него ушла к знакомому в Нью-Йорке.

Прошло несколько лет со времени моего развода. Я помню, как последние месяцы смотрела на меня жена – холодно и злобно, как собака, которую дёргают за хвост. И теперь, лёжа с Августой, я обдумываю те грустные моменты прошлого со смешанным чувством: меня одолевает некая смесь тупой жалости и недовольства. Время вспять я обратить не могу, зато способен наслаждаться часами, проводимыми с этой улыбчивой молодой девушкой. Моя душа преисполняется благодарности, когда я возвращаюсь с работы, а милая попрыгунья-стрекоза Августа разогревает мне ужин или танцует на диване в обнажённом виде под неизвестную мне немецкую попсу. 

Я помню, как мои мысли метались по тёмным закоулкам дома-сознания, я смотрел на своё одинокое отражение в мобильном телефоне, когда снимал блог. И сквозь выражение мучительной тоски я старался придавать себе вид мужественного и бывалого человека. Вроде бы я и рассказывал о своих любимых вещах, однако мне было беспокойно и тяжело в эту минуту.

Вместе с Августой мы резво придумываем сюжет наших совместных видео. Я высказываюсь на свою любимую тему как всегда, а она – подаёт мне стакан лимонада и угодливо спрашивает, что приготовить на ужин или назавтра. Не тревожат меня скука, тоска и тем более меланхолия. На страх одиночества я не реагирую. 

Принимая горячую ванну, я распариваю тело докрасна, а затем выхожу в прохладный полумрак комнаты, которую проветрила моя девушка. Она стоит у окна, а точнее делает вид, что смотрит в него, разглядывая редких прохожих в это сумеречное время. Она выпячивает зад так дерзко и привлекательно, что мне хочется мигом овладеть ей. Я подхожу неслышно, обхватываю её за талию, потом глажу попку, прихлопывая то одну ягодицу, то вторую, она разражается смехом, но на меня не смотрит по-прежнему. Лунный свет высвечивает гусиную кожу у неё на спине и плечах – на ней выступают пупырышки, которые я чувствую подушечками своих пальцев.   

Где мы только не пропадаем с Фрау Шрёдингер на Старой Московке: бродим по району и за его изумительными пределами. Девушка тащится за мной точно хвостиком или я держу её за руку, она постоянно при мне, как украшение. Ветер дует жуткий целый день в начале декабря. Несмотря на аномально плюсовую температуру, он бьёт в лицо колкой порошей так, что прячешься за шарфом, опуская голову. Августа следует за мной согбенная, как старушка. Молчит, как время, не жалуется на погоду. Вот мы с трудом добираемся до маленького вокзала на станции Деповская, заходим внутрь, чтобы погреться. Там никого, кроме вороха высохших мух в большой паутине в углу окна. Дребезжит стекло от порывов ветра. Тускло горит свет, и звук шуршания пробивается из динамика над закрытой и наполовину зарешёченной кассой. Подсвечен небольшой монитор, демонстрирующий ежедневное расписание электропоездов. Августа включает на мобильном мелодию из видеоигры «Final Fantasy 9», где герои участвуют в похищении принцессы – я прямо-таки заворожён; девушка картин
но выходит в центр помещения и начинает танцевать, наверное, как хиппи, медленно и необычно, плавно махая руками и поднимая ноги. О моей любви к сценам из этой игры она могла лишь прочитать в социальной сети или на разных порталах. Я думаю, эти русско-немецкие хиппи исполняют этот танец на мероприятиях, связанных с их движением-культом, хотя не факт, это мои творческие догадки. О многом майне Фрау не рассказывала мне и не расскажет, однако наблюдать за ней мне очень нравится здесь в помещении вокзала. 

– Мы скоро расстанемся, я вернусь в область, чтобы забрать кое-какие документы, Виктор-сэнсэй, а потом – в омский аэропорт на Левом берегу Иртыша, – объявляет Августа Шрёдингер, будто заученную реплику, действительно, как персонаж из произведения. Она даже представляется мне этой принцессой-хулиганкой из «FF9», которая вот-вот сама сбежит из королевства. 

Я сижу на скамейке, вытянувшись в струну, радостно наблюдаю за её пляской. Достаю батончик «Сникерс», раскрываю его и наслаждаюсь вкусом, а мысли улетают вдаль – вслед за электричкой, состоящей из нескольких вагонов, светящихся изнутри. После тихого храпа и мышиного писка динамик умаяно возвещает о последнем электропоезде. И вот электричка мчится прочь за окном, за спиной театрально склонившейся Августы. Там же красные искры вспыхнули и опали, угасая в чёрном куполе неба – кто-то недалеко запустил дешёвый китайский салют. 

И танец Авки завершён, кончилась и мелодия на мобильном. Я вскакиваю и аплодирую, дожёвывая шоколадку. Цветов, к сожалению, у меня нет сейчас, зато я обнимаю свою девушку и горячо целую в губы. Она закрывает глаза и вздыхает, кладёт подбородок мне на плечо. Я слышу её неспокойное дыхание.  

Скоро-скоро Августа поднимется в небо, когда я буду в школе. Скоро-скоро она полетит, как добрая сказка в народ. А пока – я лежу на ней дома, на диване. Она улыбается, закрыв глаза. И гирлянда празднично переливается над нами. 

Думаешь, дорогой читатель, мы не ссоримся в течение этого недолгого времени вместе? Ругаемся иногда – это весело, как жизнь, как просмотр интересного аниме, согласен? Нет-нет я и закину в Августу моим счастливым «клишеиз»:

– У тебя в глазике сон крутится, Авка-мявка!..  

Звоню с работы, прошу, чтобы она меня встретила в назначенное время. У неё проезд бесплатный – категория по инвалидности, помните? Плюс: она может бесплатно провести второго человека – то есть меня, сэнсэя, писателя и т.д. Просыпается она, значит, средь бела дня, реагируя на экстренный звонок, напяливает, что попадается под руку – ну настоящая хиппи – приезжает в назначенный срок. Мороз стоит тридцатиградусный. Лицо у неё красное, как вишнёвый сок, губы и подбородок покрыты слоем колючего инея, бедолага вот-вот отморозит нос – аж побелела пипка. 

– Вы-ытя, – едва произносит она, переступая порог школы. – Не мог пошадить мы-ына? Данкэ, майн Либлинг…

Речевой аппарат Августы застывает, становясь медлительным и тупым, как «Думкопф*»: милая оказывается не готова к подобной «арктической» температуре. В Германии похожих условий нет.

Толстая и страшненькая вахтёрша, наверняка завидуя, отрывисто кричит на нас в фойе школе:

– Хватит обжиматься, бесстыдники… Виктор Витальевич!.. Я напишу на вас докладную директору!..

Мы обнимаемся в стенах школы, не обращая внимания на злую наблюдательницу-пышку. Из-за мороза детей в здании нет, так почему бы нам сдержанно не обняться и не рассмотреть друг друга!? Иней на алых губах Августы сошёл, а лицо приняло здоровый оттенок.

На следующий день я получаю массу отзывов и вопросов: кто эта девушка и почему она пришла прямиком в школу. Коллеги, конечно, обнаруживают её раньше – на моей странице в социальной сети, однако ответа они ожидают именно от меня. А я помалкиваю сознательно, кропая очередной пост – будто новый абзац из более крупного произведения, как это.

Несмотря на сильный мороз, в школе всё-таки объявляются ученицы седьмого класса. Всего три бодрые девчонки. Не сказать, что они отличницы, зато проныры однозначно. Знания их не интересуют, понятное дело, девчонки пришли потусоваться. Я распинаюсь у доски, жонглирую наглядным материалом, делаю вид, что должен их чему-то научить, как профессор, а они даже учебники не принесли. Как не взяли тетради и словари! 

– У вас такая молодая девушка, Виктор Витальевич?! – поражается Алина в прекрасном смысле – блестят её лукавые глаза. – Это ваша юная ниндзя, вы её обучаете английскому языку? 

– Да, я обучаю её иностранному, чтобы она смогла успешно выполнить «мишн импасыбл»! – подыгрываю я, наверное, с видом киношного мастера ниндзюцу. – Вы ведь читали мой «Красный лотос»? Смотрели по нему пластилиновый мультфильм, который учитель ИЗО со своими учениками соорудила?!

– Но как же ваша жена? – выясняет более хитрая девчонка, тоже не отличница, зато остроумная хулиганка.

– Так жена дома, а это – родственница, май диэ пьюплз, приехала, чтобы поступить в наш омский институт! – я тотчас поясняю с плохо скрываемым удивлением.

Хотя чему здесь удивляться: девчонки читают и с фейков комментируют мои посты в социальной сети!

Августа провожает меня до школы, благостно рассказывая о своих возрастных подружках во Франкфурте, которые второй или третий раз замужем. Она скромно зайдёт в автобус, рассеянно поздоровается с хмурыми пассажирами, встанет около кондуктора, как истукан, ожидает билета. Отбивая банковские карты, кондуктор косится на неё, как Ленин на буржуазию. Августа вернётся ко мне, а ей недовольно отпущу реплику:

– Нафига ноги бить и земные поклоны колбасить – они сами подойдут и отоварят! «Мастера и Маргариту» не читала у Булгакова?

– Витя, что такое!? – прошепчет она уязвлено. – Я не понимаю таких фраз, это фразеологизмы, как «Тяжело в учении, легко в бою» или «Лиха беда начала»!?
–
 Да, майне Муттер, это типа крылатые фразы моего собственного производства, – пожму я плечами, невинный. – Не нравятся? 

– Я ж тебя люблю, а ты, мой сэнсэй, сводишь с ума, стреляя крылатыми фразами вечно! – укоряет она шёпотом, сжимая мою руку в толстой варежке. 

– Не боишься, что я сбегу от тебя? – спрашивает любимка вкрадчиво. – Улечу и никогда не вернусь.

– Нет, не боюсь.  

Скоро-скоро у Августы Шрёдингер состоится суд: с помощью опытного юриста она намеревается заполучить собственность во владение. И недвижимость в области станет приносить деньги, когда найдутся квартиросъёмщики. Конечно, юрист обещает выиграть дело, но милая всё равно на нервах. Девушка до последнего не хотела мне рассказывать  об этом, чтобы я не волновался. Она знает, что я ввязываюсь в борьбу с директором школы по некоторым причинам.

– Ах ты моя хрюшка! – кричу я негромко, заваливая девушку на диван и стягивая с неё новые атласные трусики.

Мы занимаемся любовью настолько бурно, что окна запотевают во всей квартире. Августа и вправду похрюкивает, когда ей особенно приятно.  

Теперь я об этом вспоминаю и мне не грустно. Моей любимой Фрау Августы рядом нет – она обещает вернуться через несколько месяцев. Максимум через полгода. Она пишет, что проведённое со мной время было лучшим в её жизни, настоящим праздником, как в детстве Новый год или день рождение. И хоть девушка не остаётся со мной на Новый год, однако она планирует вернуться в Омск и увидеть меня, подарить мне незабываемые дни снова – «Дизе бэстэн Тагэ»! 

Вот выхожу я со своей базы анимешника, шагаю по направлению к родственникам, чтобы затариться продуктами. Кто-то мелькнул на углу соседнего дома у маленького магазина, где мы с Августой фотографировались последний раз, доставая несколько банок пива. Я узнаю фигуру – это бывшая жена в норковой шубе с подвёрнутыми рукавами, подаренной ей моими родителями. Я ускоряю шаг, чтобы не встретиться с ней. Наверняка она ищет Августу и меня, чтобы бесшумно расправиться. Отомстить за все эти бессовестно опубликованные истории про счастье двух молодых людей: беспечного писателя и шаловливой гостьи из Германии. 

– Хоть бы не заметила! – повторяю как молитву, а самому мне весело. Я готов расхохотаться.

Я бегу вдоль дороги и остановки, сжимая пакет в одной руке. Отсюда видны две 16-тиэтажки – их последние этажи погружены во тьму, освещённую крохотными огоньками. Спортивное тело бьёт радостная дрожь.
     

Поделиться