«Советские люди выстояли против сталинизма»
28 июля 2021 ● "Известия"
Писатель Виктор Ремизов — о безнадежных стройках, географическом размахе и любви на фоне смерти.
Фото: из личного архива
Автор панорамного ретроромана «Вечная мерзлота» о строительстве «великой сталинской магистрали» считает, что советский период только начинает осваиваться свободной литературой и в нем еще масса белых пятен, требующих переосмысления. Это подтверждает и интерес публики. «Вечная мерзлота» оказалась в лидерах продаж в сегменте современной большой прозы на платформе «ЛитРес»; критики сравнивают ее с «Обителью» Захара Прилепина и говорят о ее кинематографическом потенциале. Одновременно на портале LiveLib идет открытое финальное голосование читателей за лауреатов крупнейшей национальной литературной премии «Большая книга», и текст Виктора Ремизова набирает больше всего голосов, получая все шансы на победу.
«Мы еще во власти той эпохи»
— Вы написали очень убедительную книгу об унесшей множество человеческих жизней стройке железной дороги с севера Урала в низовья Енисея, по сути, реабилитировав тему, которую многие считают заезженной. Не было сомнений, когда брались?
— «Вечная мерзлота» — все-таки книга не о стройках и лагерях, а о людях, живших в то непростое время. Оно только-только начинает осваиваться свободными писателями, и пока что мы находимся в парадигме существовавшей тогда партийной литературы. Советский период содержит массу белых пятен, а еще больше такого, что требует переосмысления, просто открытого, объективного взгляда. Сейчас у нас, слава Богу, нет ни установок КПСС, ни цензуры, просто мы сами еще во власти той эпохи и той несвободной, но очень мощной культуры.
Что касается сомнений, то они были, конечно. Так всегда бывает перед началом работы. Я собирал материал, побывал в тех местах в низовьях Енисея, теперь безлюдных, но сохранивших следы человеческой жизнедеятельности. Думал о форме романа и о том, что смогу сказать нового. На всё это ушло, может быть, около года, и в какой-то момент я понял, что можно попробовать жить в книге той жизнью и дать читателю такую возможность — это и будет новым. Сам текст, первые страниц сто, убедил меня в этом. Ну и герои уже появились, а это ответственность.
— Что из лагерной прозы вы считаете удачным, а что — не очень? Есть ли безусловные образцы, которые необходимо прочесть всем?
— Разговор об удачах и неудачах — долгий, а вкус у меня специфический, не хочу никому его навязывать. Для моей работы были важны и широко известные авторы, и совсем неизвестные воспоминания, которых бесконечно много, и самые простые интервью со ссыльными немцами и прибалтами, оставшимися доживать свой век на берегах Енисея. Часто самые безыскусные книги или публикации того исторического времени придавали нужную ясность.
Тому, кто совсем незнаком с этой темой, я посоветовал бы начать с «Крутого маршрута» Евгении Гинзбург, он даст общее представление. Потом Варлам Шаламов, и только потом — «Архипелаг ГУЛАГ». Если же человек более серьезно заинтересуется лагерно-ссыльной проблематикой, его ждет океан литературы. Можно, кстати, сходить в Музей истории ГУЛАГа в Москве. Интереснейшее место. Умное, спокойное и глубокое.
Виктор Ремизов
Фото: из личного архива
— Как родился замысел романа? Это чисто исследовательский интерес или есть какие-то связи с вашей семейной историей?
— В моей семье был репрессирован дядя отца, но я о нем ничего не знал, родители это не обсуждали. Главным толчком для меня стали истории репрессированных енисейских капитанов. Заслуженных, мужественных, умелых людей сажали и расстреливали по поводам, в которые невозможно поверить.
«История француженки раздвинула психологические границы романа»
— Ваши герои — достоверные люди из плоти и крови, каждый со своей драмой. У главного героя, геолога Георгия Горчакова, был прототип?
— Прототипом Горчакова, отсидевшего в лагерях более 15 лет и получившего там профессию «лепилы», тюремного фельдшера, послужил выдающийся геолог Борис Николаевич Рожков, открывший несколько действующих норильских месторождений. Но надо понимать, что его биография только легла в основу образа. Это все-таки роман, где нельзя без типизации.
— Сюжетная линия Горчакова перекликается с линией молодого капитана Белова, до поры до времени далекого от лагерей, но потом тоже там оказавшегося. Почему возникла именно такая связка: 50-летний интеллигент «из бывших» и 23-летний капитан-орденоносец?
— Как-то так естественно вышло, долго искал образы. Они довольно сложные. Например, Горчакова непросто было писать, он внешне невыразительный, замкнутый, почти безразличный к лагерным реалиям, но внутри у него немало воспоминаний и мыслей: о детях, одного из которых он никогда не видел, любящей жене, с которой он прекратил переписку, загубленных талантах музыканта и геолога.
Белов ярче, но и противоречивее, он как будто еще несостоявшийся. В этом смысле интересна сцена его знакомства с француженкой Николь. Встретились и влюбились друг в друга два очень разных человека. Почти во всем разных. Не помню, сколько раз я переписывал и правил эту сцену, там почти ничего не происходит, а в душе у каждого тихая буря. Как будто они знают, что их ждет впереди.
— Очень интересна линия жены Горчакова, Аси, которая прожила с ним совсем недолго, а потом всю жизнь его ждала, отправляя письма в пустоту.
– Ася — мой любимый герой. Неброская, но прекрасная. Женщины в романе получились не слабее мужчин, что, безусловно, соответствует российской действительности.
123
Обложка романа «Вечная мерзлота»
Фото: издательство «Рубеж»
— Был ли прототип у Николь?
— Что касается ее судьбы — иностранки, попавшей в ссылку, — то это собирательный образ. Таких случаев было немало, они известны. История француженки Николь раздвинула психологические границы романа, и я удивился, как легко это произошло.
— Трагедия семьи, многих семей, — одна из центральных тем «Вечной мерзлоты».
— Так и есть. Нам, сегодняшним, очень непросто воспринимать многие вещи. Поэтому книга написана в неторопливой манере, чтобы была возможность прочувствовать то время во всей полноте.
Приведу один из фрагментов.
«— Кто мой отец? Он в тюрьме?
По Асиным щекам покатились слезы:
— Твой отец — Георгий Николаевич Горчаков. Знаменитый геолог. Он красивый и светлый человек. Всё, что я о нем рассказывала, — все правда. Его арестовали тринадцать лет назад... — она замолчала. — Он ни в чем не был виноват.
Коля смотрел застыв, не отрываясь. Откуда-то взявшиеся черные птицы зашевелились вдруг, загалдели в темноте на деревьях, Ася испуганно подняла голову, опять обернулась, вглядываясь в темноту двора.
— А ему еще много сидеть?
Ася молчала, в воздухе возникло тяжелое напряжение. Она сжала его руку:
— Двадцать три с половиной года».
«Связи между людьми сильнее пространства»
— «Стройки коммунизма», как и, наверное, «беспощадный зловещий полигон», — это уже метафора. Какими они вам видятся — это что-то вроде Вавилонской башни или некоторые из них всё же имели глобальный смысл?
— Я не выбирал специально — сначала думал описать судьбу одного из енисейских капитанов. Стройка № 503 возникла сама собой — как большое событие, в котором принимали участие речники. Я очень подробно ее изучил: эта история изложена документально точно и опирается на живые свидетельства. Дело читателя — верить этому на слово или заняться самостоятельным исследованием. И то и другое дает хороший результат.
Фото: из личного архива
— Действие романа часто происходит на реке, в тундре, в тайге, мы видим множество картин красивой и богатой природы. Иногда ее состояние совпадает с состоянием героев, иногда нет.
— Да, низовья Енисея интересны и живописны. Природа в романе еще и климатически разнообразна — так уж получилось благодаря Енисею и развитию сюжета, и это привносит любопытный географический размах, возможный только в России. Действие часто перемещается из одних широт в другие.
Октябрь. В Норильске уже зима, снега по колено, трещат морозы, а в Красноярске еще тепло и идет дождичек. Где-то ночь привычно сменяется днем, а где-то тянется целый месяц. И там и там живут люди, думают друг о друге. Муж — в одном месте, жена с детьми — в другом. Расстояния и климатические несовместимости очень подчеркивают важность душевных связей между людьми. Эти связи сильнее пространства — даже такого мощного, как российское.
— Несмотря на тяжелую тему, роман по прочтении вызывает все-таки сильные светлые чувства.
— Да, это отмечают все.
— Приведу одну трогательную сцену: «Саша, Саша, — шептала Николь, вцепившись в его спину, — ты приехал! Ну что вы ревете, это ваш отец! Ваш отец, ну?! — она прижала к себе Сан Саныча — младшего. Катя обнимала мать за отвоеванное плечо, хлюпала носом и сердито отталкивала отца».
— В «Вечной мерзлоте» случаются две смерти, но и три рождения. И эти рождения внушают оптимизм. Люди живы, пока они любят.
И в итоге советские люди выстояли против сталинизма. Потери были огромные, их отголоски еще долго будут звучать в нашей действительности, но народ выстоял.
Справка «Известий»
Виктор Ремизов в 1976 году окончил Саратовский геологоразведочный техникум, в 1985-м — филологический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова. Преподавал русский язык и литературу в школе, работал в журналистике. Автор книги рассказов «Кетанда», романов «Воля вольная», «Искушение», «Вечная мерзлота». Книги Виктора Ремизова переведены на французский, немецкий, румынский, болгарский, македонский и арабский языки. Финалист премий «Русский Букер» и «Большая книга».
Автор панорамного ретроромана «Вечная мерзлота» о строительстве «великой сталинской магистрали» считает, что советский период только начинает осваиваться свободной литературой и в нем еще масса белых пятен, требующих переосмысления. Это подтверждает и интерес публики. «Вечная мерзлота» оказалась в лидерах продаж в сегменте современной большой прозы на платформе «ЛитРес»; критики сравнивают ее с «Обителью» Захара Прилепина и говорят о ее кинематографическом потенциале. Одновременно на портале LiveLib идет открытое финальное голосование читателей за лауреатов крупнейшей национальной литературной премии «Большая книга», и текст Виктора Ремизова набирает больше всего голосов, получая все шансы на победу.
«Мы еще во власти той эпохи»
— Вы написали очень убедительную книгу об унесшей множество человеческих жизней стройке железной дороги с севера Урала в низовья Енисея, по сути, реабилитировав тему, которую многие считают заезженной. Не было сомнений, когда брались?
— «Вечная мерзлота» — все-таки книга не о стройках и лагерях, а о людях, живших в то непростое время. Оно только-только начинает осваиваться свободными писателями, и пока что мы находимся в парадигме существовавшей тогда партийной литературы. Советский период содержит массу белых пятен, а еще больше такого, что требует переосмысления, просто открытого, объективного взгляда. Сейчас у нас, слава Богу, нет ни установок КПСС, ни цензуры, просто мы сами еще во власти той эпохи и той несвободной, но очень мощной культуры.
Что касается сомнений, то они были, конечно. Так всегда бывает перед началом работы. Я собирал материал, побывал в тех местах в низовьях Енисея, теперь безлюдных, но сохранивших следы человеческой жизнедеятельности. Думал о форме романа и о том, что смогу сказать нового. На всё это ушло, может быть, около года, и в какой-то момент я понял, что можно попробовать жить в книге той жизнью и дать читателю такую возможность — это и будет новым. Сам текст, первые страниц сто, убедил меня в этом. Ну и герои уже появились, а это ответственность.
— Что из лагерной прозы вы считаете удачным, а что — не очень? Есть ли безусловные образцы, которые необходимо прочесть всем?
— Разговор об удачах и неудачах — долгий, а вкус у меня специфический, не хочу никому его навязывать. Для моей работы были важны и широко известные авторы, и совсем неизвестные воспоминания, которых бесконечно много, и самые простые интервью со ссыльными немцами и прибалтами, оставшимися доживать свой век на берегах Енисея. Часто самые безыскусные книги или публикации того исторического времени придавали нужную ясность.
Тому, кто совсем незнаком с этой темой, я посоветовал бы начать с «Крутого маршрута» Евгении Гинзбург, он даст общее представление. Потом Варлам Шаламов, и только потом — «Архипелаг ГУЛАГ». Если же человек более серьезно заинтересуется лагерно-ссыльной проблематикой, его ждет океан литературы. Можно, кстати, сходить в Музей истории ГУЛАГа в Москве. Интереснейшее место. Умное, спокойное и глубокое.
Виктор Ремизов
Фото: из личного архива
— Как родился замысел романа? Это чисто исследовательский интерес или есть какие-то связи с вашей семейной историей?
— В моей семье был репрессирован дядя отца, но я о нем ничего не знал, родители это не обсуждали. Главным толчком для меня стали истории репрессированных енисейских капитанов. Заслуженных, мужественных, умелых людей сажали и расстреливали по поводам, в которые невозможно поверить.
«История француженки раздвинула психологические границы романа»
— Ваши герои — достоверные люди из плоти и крови, каждый со своей драмой. У главного героя, геолога Георгия Горчакова, был прототип?
— Прототипом Горчакова, отсидевшего в лагерях более 15 лет и получившего там профессию «лепилы», тюремного фельдшера, послужил выдающийся геолог Борис Николаевич Рожков, открывший несколько действующих норильских месторождений. Но надо понимать, что его биография только легла в основу образа. Это все-таки роман, где нельзя без типизации.
— Сюжетная линия Горчакова перекликается с линией молодого капитана Белова, до поры до времени далекого от лагерей, но потом тоже там оказавшегося. Почему возникла именно такая связка: 50-летний интеллигент «из бывших» и 23-летний капитан-орденоносец?
— Как-то так естественно вышло, долго искал образы. Они довольно сложные. Например, Горчакова непросто было писать, он внешне невыразительный, замкнутый, почти безразличный к лагерным реалиям, но внутри у него немало воспоминаний и мыслей: о детях, одного из которых он никогда не видел, любящей жене, с которой он прекратил переписку, загубленных талантах музыканта и геолога.
Белов ярче, но и противоречивее, он как будто еще несостоявшийся. В этом смысле интересна сцена его знакомства с француженкой Николь. Встретились и влюбились друг в друга два очень разных человека. Почти во всем разных. Не помню, сколько раз я переписывал и правил эту сцену, там почти ничего не происходит, а в душе у каждого тихая буря. Как будто они знают, что их ждет впереди.
— Очень интересна линия жены Горчакова, Аси, которая прожила с ним совсем недолго, а потом всю жизнь его ждала, отправляя письма в пустоту.
– Ася — мой любимый герой. Неброская, но прекрасная. Женщины в романе получились не слабее мужчин, что, безусловно, соответствует российской действительности.
123
Обложка романа «Вечная мерзлота»
Фото: издательство «Рубеж»
— Был ли прототип у Николь?
— Что касается ее судьбы — иностранки, попавшей в ссылку, — то это собирательный образ. Таких случаев было немало, они известны. История француженки Николь раздвинула психологические границы романа, и я удивился, как легко это произошло.
— Трагедия семьи, многих семей, — одна из центральных тем «Вечной мерзлоты».
— Так и есть. Нам, сегодняшним, очень непросто воспринимать многие вещи. Поэтому книга написана в неторопливой манере, чтобы была возможность прочувствовать то время во всей полноте.
Приведу один из фрагментов.
«— Кто мой отец? Он в тюрьме?
По Асиным щекам покатились слезы:
— Твой отец — Георгий Николаевич Горчаков. Знаменитый геолог. Он красивый и светлый человек. Всё, что я о нем рассказывала, — все правда. Его арестовали тринадцать лет назад... — она замолчала. — Он ни в чем не был виноват.
Коля смотрел застыв, не отрываясь. Откуда-то взявшиеся черные птицы зашевелились вдруг, загалдели в темноте на деревьях, Ася испуганно подняла голову, опять обернулась, вглядываясь в темноту двора.
— А ему еще много сидеть?
Ася молчала, в воздухе возникло тяжелое напряжение. Она сжала его руку:
— Двадцать три с половиной года».
«Связи между людьми сильнее пространства»
— «Стройки коммунизма», как и, наверное, «беспощадный зловещий полигон», — это уже метафора. Какими они вам видятся — это что-то вроде Вавилонской башни или некоторые из них всё же имели глобальный смысл?
— Я не выбирал специально — сначала думал описать судьбу одного из енисейских капитанов. Стройка № 503 возникла сама собой — как большое событие, в котором принимали участие речники. Я очень подробно ее изучил: эта история изложена документально точно и опирается на живые свидетельства. Дело читателя — верить этому на слово или заняться самостоятельным исследованием. И то и другое дает хороший результат.
Фото: из личного архива
— Действие романа часто происходит на реке, в тундре, в тайге, мы видим множество картин красивой и богатой природы. Иногда ее состояние совпадает с состоянием героев, иногда нет.
— Да, низовья Енисея интересны и живописны. Природа в романе еще и климатически разнообразна — так уж получилось благодаря Енисею и развитию сюжета, и это привносит любопытный географический размах, возможный только в России. Действие часто перемещается из одних широт в другие.
Октябрь. В Норильске уже зима, снега по колено, трещат морозы, а в Красноярске еще тепло и идет дождичек. Где-то ночь привычно сменяется днем, а где-то тянется целый месяц. И там и там живут люди, думают друг о друге. Муж — в одном месте, жена с детьми — в другом. Расстояния и климатические несовместимости очень подчеркивают важность душевных связей между людьми. Эти связи сильнее пространства — даже такого мощного, как российское.
— Несмотря на тяжелую тему, роман по прочтении вызывает все-таки сильные светлые чувства.
— Да, это отмечают все.
— Приведу одну трогательную сцену: «Саша, Саша, — шептала Николь, вцепившись в его спину, — ты приехал! Ну что вы ревете, это ваш отец! Ваш отец, ну?! — она прижала к себе Сан Саныча — младшего. Катя обнимала мать за отвоеванное плечо, хлюпала носом и сердито отталкивала отца».
— В «Вечной мерзлоте» случаются две смерти, но и три рождения. И эти рождения внушают оптимизм. Люди живы, пока они любят.
И в итоге советские люди выстояли против сталинизма. Потери были огромные, их отголоски еще долго будут звучать в нашей действительности, но народ выстоял.
Справка «Известий»
Виктор Ремизов в 1976 году окончил Саратовский геологоразведочный техникум, в 1985-м — филологический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова. Преподавал русский язык и литературу в школе, работал в журналистике. Автор книги рассказов «Кетанда», романов «Воля вольная», «Искушение», «Вечная мерзлота». Книги Виктора Ремизова переведены на французский, немецкий, румынский, болгарский, македонский и арабский языки. Финалист премий «Русский Букер» и «Большая книга».