Мы встречаемся в маленьком уютном кафе, и… с первой же фразы становится ясно: еще один дар Каннингема — помимо литературного — обаяние. Он общается весело и бесконечно комфортно для собеседника, при этом его не собьешь, при видимой открытости он вполне сложившаяся и закрытая система взглядов, мыслей, идей.
— В вашем романе «Плоть и кровь» самый мудрый персонаж — трансвестит Кассандра. Значит ли это, что человек нестандартного психологического склада смотрит на мир глубже, мудрее, чем человек обыкновенный?
— Если бы у нас сейчас было время, скажем, еще часов пять, я бы мог рассказать, до чего люди нетрадиционной ориентации порой бывают глупы! (Смеется.) Что, конечно, жаль. Наверное, здорово было бы, если бы изгои всегда оказывались мудрецами. Впрочем, иногда это и правда так, среди них есть люди очень умные. Иногда вовсе нет. Образ Кассандры связан вот с чем: в одном из индейских племен, сейчас практически уничтоженном, женоподобный мальчик считался кем-то вроде пророка, ему приписывался особый дар видеть суть вещей. Кассандра — это что-то вроде такого вот человека. Довольно давно в Сан-Франциско, когда я окончил колледж, я общался с двумя мужчинами, которые жили как женщины. Они были лучшие матери в мире.
— Ваши герои, живущие традиционной семьей, обречены на несчастье. В отличие от геев, у которых хотя бы есть шанс.
— Да нет, семьи у меня несчастны всего лишь потому, что все счастливые семьи похожи друг на друга, а каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Ну что можно написать о счастливой паре? Привет, милый. Какой чудесный день! Здравствуй, дорогая, да, просто прекрасный. И вот один такой прекрасный день следует за другим. Они купили машину, вырастили детей, и дети у них выросли здоровыми, крепкими и тоже счастливыми. Вы хотите прочитать такую книгу?
— Если отбросить иронию, я очень хочу прочитать именно такую книгу. Книгу про счастливую семью, про тайну счастья в семье.
— Тогда я просто не тот писатель, который вам нужен! (Смеется.)
— Что вообще произошло с семьей за последние полвека?
— Произошли громадные изменения. Стало гораздо больше разных типов семейных пар. Вот две женщины, белая и черная, усыновили и растят корейских детей. А вот гетеросексуальная пара, которая воспитывает собственных детей. И это счастье, что два гетеросексуала встретили и любят друг друга, создали традиционную семью. Никто этого и не ломает. Это просто более щедрый подход, направленный на то, чтобы большему количеству людей что-то досталось.
— Почему, по-вашему, эта точка зрения, выглядящая вполне гуманистически, не разделяется, условно говоря, в «традиционных» странах? В частности, в России.
— Я в России полтора дня. Как я могу судить о ней? Но я знаю, что чем больше толерантности, приятия другого, тем лучше, и не только для меньшинства, для всех. Я просто не понимаю, что хорошего в том, чтобы сидеть дома и злобствовать, и ненавидеть тех, кто не похож на тебя. Это странно и с христианской точки зрения. Я не христианин, но я знаю, что Христос никогда не говорил: любите только тех людей, которые похожи на вас. Он говорил совершенно другое: любите тех, кто вам противоположен. Я думаю, что если сами геи в любой, не признающей их стране сумеют спокойно, нормально объяснить, что они такие же люди, их услышат и поймут. Никакого заговора геев по обращению мира в гомосексуализм не существует. Это ведь и невозможно. Поэтому пусть каждый живет по-своему, вот и все.
— В вашем последнем романе, «Начинается ночь», вы касаетесь современного искусства, говорите о том, что оно больше не трогает человека так, как прежде его трогала любая картина или скульптура. Что случилось с искусством?
— Искусство постоянно меняется, 30-40 лет тому назад в нем свершился поворот, когда красоту перестали считать ценностью, серьезность всем страшно надоела, ее стали бежать, как огня. И серьезным получило право быть лишь то искусство, что все время иронизирует. Важнее стали идеи, а не мысли. Но по-моему, эта длившаяся несколько десятилетий диета без красоты, представления о том, что красота — ценность, ничего хорошего так и не принесла. Мой герой действительно много думает обо всем этом, а сам я считаю, что искусство скоро снова изменится, потому что люди теперь уже утомились и от contemporary art.
— Вы процитировали «Анну Каренину» Толстого, и в своих романах вы иногда на него ссылаетесь. Русские читатели поделены на два равных лагеря — поклонников Толстого и поклонников Достоевского. К какой из групп вы бы присоединились?
— Вот оно — преимущество быть американцем, я могу себе позволить любить обоих. Нет, правда, я читаю их с равным и огромным удовольствием, потому что я вообще люблю читать разных авторов, у каждого свой собственный взгляд на мир, это разнообразие мне и интересно.
— А своих коллег по цеху, современных писателей, вы читаете?
— Я читаю все подряд, у меня дома целые башни книг, и я вовсе не ограничиваюсь фикшн или нон-фикшн. Любая хорошая книга, документальная ли, нет, расширяет границы твоего собственного мира. «Госпожа Бовари» дает почувствовать, как жила французская буржуазная семья в XIX веке, научно-популярная работа о теории струн рассказывает совсем про другое, но тоже помогает тебе понять устройство мира.
— Похоже, что и назначение писателя вы видите в том, чтобы понимать устройство мира. Или нет? В чем, по-вашему, назначение писателя сегодня, сейчас?
— В том, чтобы вызывать сопереживание. Вот назначение художественной литературы. Читая роман, ты начинаешь понимать, что значит быть другим человеком, который иначе, чем ты, думает, чувствует. Некоторое время ты глядишь на мир его глазами, и это важный опыт. От этого обостряется чуткость, и твое отношение к людям пусть чуть-чуть, но меняется. И вот ты уже с другим чувством читаешь об иракцах, которых пытают водой — это когда их практически топят, а потом все же вытаскивают, практически с того света. И пытки ты не одобряешь чуть сильнее, чем прежде. Или ты вдруг понимаешь, что мелькнувшая в хронике женщина из Афганистана реальна, это реальная женщина, это мать, у нее несколько детей. Писатель пробуждает в людях сострадание. Для этого мы и нужны.
Досье
1952
Родился в штате Огайо.
1990
Выходит первый роман, «Дом на краю света».
1995
Публикуется семейная сага «Плоть и кровь».
1999
Получает Пулитцеровскую премию за роман «Часы» (1998).
2005
Выходит роман «Избранные дни», один из героев которого Уолт Уитмен.
Майя Кучерская
Ведомости