Я почти не помню, чтобы Кедров ходил по территории института один. Стоило ему только появиться во дворе герценовского дома на Тверском бульваре, как к нему тут же подваливали студенты. Это были времена глухого застоя, когда не то что говорить - думать-то инако было небезопасно. Константин Кедров, похоже, этого не знал. Он был даже и не явлением природы, а отдельной самостоятельной планетой со своими законами, правилами, нравственностью. Наверное, поэтому и называли мы его звездным человеком, человеком-звездой. Он даже и не говорил - он проповедовал с неоспоримой силой убежденности в своей правоте. Именно в своей, ибо всегда ставил личность превыше толпы.
По внешности он не очень-то отличался от студентов-заочников. Невысокого роста, с округлой бородкой, с непередаваемой, мгновенно меняющейся мимикой лица, которой помогали летающие, поющие, всегда живые руки. Своим азартом он напоминал мальчишку, потому и называли мы его Костей. Вот только мальчишка этот обладал колоссальными знаниями, которые рассыпал щедро независимо от ранга слушателей. Кажется, он мог цитировать на память стихи любого русского поэта.
Нам он читал лекции по русской литературе XIX века. Это были одни из немногих лекций, на которые ходили все, даже те, кто вообще никуда не ходил, проводя дни и ночи в поэтически-разгульных бдениях в общежитии на улице Добролюбова. Частенько к студентам присоединялись и сотрудники деканата, преподаватели. Это были не лекции, а праздники! Начнет, бывало, Кедров строго по программе, а потом незаметно для себя и для нас начинает уходить, растекаться чувствами, эмоциями по всей необъятной и многокрасочной палитре русской литературы. Он тогда писал диссертацию по творчеству Достоевского. Я только начинала читать этого писателя. Семена упали на подготовленную почву. Кедров заразил, увлек меня в подземные глубины великого страдальца и знатока человеческих душ. Теперь я думаю, что лично мне стоило родиться, и родиться именно русским человеком, только лишь для того, чтобы прочитать Достоевского. Потому что именно он как никто другой смог заглянуть в самые недосягаемые, самые глубокие тайники человеческого подсознания, а главное, выразить этот потаенный мир словом. Зачастую и сдача экзамена превращалась в увлеченный разговор двух собеседников - преподавателя и студента.
Такую свободу духа тогда не прощали, а потому в 1986 году Константина Кедрова по требованию КГБ отстранили от преподавания в Литинституте. А его стихи не печатались в родном Отечестве до 1989 года. Но мы успели вдохнуть этого хмельного воздуха независимости, этого вихревого потока сознания, не подчиняющегося законам времени. А потому Константин Кедров остался для меня не только любимым преподавателем, но и этакой материализованной субстанцией вечности, обитающей не где-то за пределами галактики, а прямо здесь - на грешной нашей земле. Я увидела воочию, что можно жить, питаясь только внутренней силой своего «Я», а не по уравнивающим всех законам стадности. Я поняла, что именно так и надо жить, если ты хочешь жить, а не существовать.
Уже после окончания института я узнала, что Константин Кедров стал основателем новой поэтической школы метаметафоризма, яркими представителями которой стали поэты Жданов, Парщиков, Еременко. В 1989 году была издана его монография «Поэтический космос», в которой была изложена теория метакода и метаметафоры. С 1991 по 2003 год он работал литературным обозревателем сначала в газете «Известия», потом в «Новых известиях». С 1995 года он главный редактор издания «Журнал поэтов», избран президентом ассоциации поэтов России ЮНЕСКО (ФИПА). В 2003 и 2005 годах Константина Кедрова номинировали на Нобелевскую премию. И если бы существовала в ней такая раскладка, как «служение истине», то уж Кедров получил бы Нобелевку непременно. Не лишним будет напомнить и то, что Константин Кедров - наш земляк, родился он в Рыбинске.
Я не видела его четверть века. Но узнала мгновенно, как только он начал говорить. Потому что стоило ему коснуться своей любимой темы, как на помощь тотчас же пришли глаза. Все те же молодые, сверкающие усмешкой глаза. И усмешка эта так же мгновенно озарила губы. Это был Костя Кедров, несмотря на то, что по календарю этому человеку уже 68 лет. Когда после его выступления я подошла к нему, именно это и сказала - не могу я называть его по отчеству, да, признаться, и не знаю его, ибо в памяти этот человек остался именно Костей, звездным человеком, которого совсем не коснулась звездная болезнь. Кажется, время проходит мимо него. Он, как и тогда, в Литинституте, тут же овладел аудиторией. Против его энергетики трудно было устоять. Он покорял, завораживал, уводил за собой. Идеи, которые он проповедовал в глухие 80-е годы, не претерпели изменений, они лишь укрепились за счет новых знаний, новых размышлений, новых выводов.
Кажется, таких подвижников, таких защитников поэзии, как Константин Кедров, в России сейчас нет. Он не разделяет мнение пессимистов о том, что поэзия в России умирает. Он убежден, что Россия именно поэзией и живет. Он видит поэзию не как способ выражения мира, а как один из способов познания его. Поэзию необязательно выражать стихотворными строчками, она может быть и вообще не воплощенной в тот или иной формат. Поэзия - это форма жизни. Кедров убедит любого, что наука как способ постижения материи скорее уступает поэзии, нежели доминирует над ней.
На встрече с ярославской интеллигенцией, состоявшейся в Музее истории города
3 июля, Константин Кедров был, конечно, центральной фигурой. И говорил он, естественно, о русской поэзии. Он даже показал нам графически, что в переложении на японские иероглифы слово «Россия» именно и означает «страна поэзии». Поэзию он рассматривает как живой организм, в котором ничто не исчезает бесследно: один поэт перетекает в другого, обогащая, дополняя поэтическое миропознание, то бишь вечную структуру, новым. Казалось бы, что может быть общего у Гавриила Державина и Владимира Маяковского? Но Кедров процитировал наизусть два отрывка из стихов того и другого поэта, и мы даже не сразу поняли, какой кому принадлежит.
Ах, как захотелось мне именно сейчас, в бездумную пору русского разгуляя, походить на лекции к Косте Кедрову! Просто сидеть и слушать его. Потому что записывать его слова в тетрадку невозможно. Ну разве что на видеопленку снимать все то волхвование, в которое он превращает любое общение со слушателями.
Если Карабиха и впредь будет приглашать на свои праздники поэзии Константина Кедрова и его единомышленников, она несомненно упрочит свои позиции, привлечет на свою площадку местную интеллигенцию. А если еще и губернатор области осчастливит своим присутствием этот единственный большой духовный праздник всероссийского уровня, проходящий на Ярославской земле, это укрепит не только стержень праздника, но и повысит авторитет самого губернатора. В былые годы Федор Иванович Лощенков из года в год находил время для посещения Некрасовского праздника поэзии. Ибо не хлебом единым жив человек.
Фото Людмилы КЛИМОВОЙ.
Золотое кольцо