Корниловский мятеж

В его стихотворениях не было того, что называется "красотой слога".
Никакого робкого дыхания, вдохновенной гладкости, тумана. Стих Корнилова угрюм, рублен, угловат. Работа, скорее, каменотеса, чем живописца.
В 2001-м Владимир Николаевич Корнилов послал мне свою новую книгу. Она оказалась последней...  
Фото: photoxpress.ru


Еще больше его поэзии могла навредить прямота высказывания, политизированность, стремление сказать обо всем, что болит, "в лоб". Но тайна настоящего поэта в том, похоже, и состоит, что даже очевидные слабости становятся его силой.

Владимир Корнилов был, наверное, не самым ярким русским лириком конца ХХ века, но точно - самым прямодушным.

Он с детства, с семи лет, видел себя поэтом. И ничто этому не могло помешать - ни война, ни солдатская лямка, ни изгнание из Литинститута, ни притеснения властей.

Эту истовую самоотверженность молодого Володи Корнилова, его готовность идти на плаху ради правды сразу почувствовала Анна Ахматова. Она, испытавшая на себе всю тяжесть креста русского поэта, дала ему свою охранную грамоту - рекомендацию в Союз писателей.

"Упорная и живая работа при сильном и своеобразном даровании, - писала Ахматова 15 апреля 1964 года, - дает право В.Н. Корнилову встать в ряды членов Союза советских писателей. Своя интонация и свой путь в поэзии - явления совсем не такие уж частые..."

Путь Корнилова оказался сложен и горек, поскольку совесть и призвание были в нем скручены в один узел.

Он все время во что-то горячо вмешивался, за кого-то бесстрашно вступался. После очередного заступничества его на двадцать лет перестали печатать. Даже переводы не мог публиковать под своим именем.

Поэта принуждали к эмиграции. Друзья звали в Париж. Он не уехал. Объяснял свою позицию так: "Страна наша тяжело больна, а за больного ребенка испытываешь большую ответственность, чем за здорового..."

Младший товарищ Корнилова по жизни и литературе Алексей Симонов вспоминает, что Корнилов - "один из немногих поэтов, у которых дистанция от стиха до поступка минимальна. Зато обратная дистанция - от поступка до стиха - была у Володи огромная: в его творчестве всего два-три стиха, посвященных его многолетнему диссидентству, отверженности..."

Владимир Николаевич Корнилов умер на второй день Рождества 2002 года.

Давно ушла в прошлое эпоха, которая ему выпала. Но жить на Земле по-прежнему больно. Поэтому нет ничего странного в том, что стихи Владимира Корнилова кажутся написанными здесь и сейчас.

А странное в том, что прочитать их негде - как и сорок лет назад. Не найти его книг в книжных магазинах.

Корнилов остался неугодным.



Прямая речь

Отверженная любимая

К сожалению, в силу разных причин стихи сейчас читают все меньше и меньше. Однако пренебрежение к поэзии опасно. Оно за себя мстит... А ведь в русской поэзии запечатлен не только наш язык, но и наша история, наша культура, особенность и неповторимость России. Вот почему нелюбовь к стихам приводит к падению памяти не просто каждого из нас, но и нашей общей исторической памяти. Отвергая родную поэзию, мы становимся беспамятным народом, а это пострашней любых экологических бедствий. Между тем поэзия - предмет капризный. Говоря о стихах, непременно размышляешь о личности пишущего, о ее бесконечном своеобразии и каждый раз сталкиваешься не с общим правилом, а с частным случаем. Вот почему трудно писать о поэзии вообще, но зато легко говорить о своей любви к ней...
Владимир Корнилов, 1997



Дата

29 июня 1928 года в Днепропетровске родился поэт Владимир Корнилов.



Три стихотворения


После войны

После танцев за оградой клуба,

Где росли лопух да лебеда,

Целовались горячо и грубо,

Обнимались, будто навсегда...

Дождь стучал угрюмо и настойчиво,

Во кустах не щелкал соловей...

А рождались почему-то дочери,

Дочери заместо сыновей...

1962

* * *

Считали: все дело в строе,

И переменили строй,

И стали беднее втрое

И злее, само собой.

Считали: все дело в цели,

И хоть изменили цель,

Она, как была доселе,

За тридевять земель.

Считали: все дело в средствах,

Когда же дошли до средств,

Прибавилось повсеместно

Мошенничества и зверств.

Меняли шило на мыло,

И собственность на права,

А необходимо было

Себя поменять сперва.

1999

* * *

Это надо же - в долгожители

Я протиснулся - смех и грех!

Из участника вышел в зрители

Безобразий и зрелищ всех.

И на самом последнем ярусе

Все, что вижу, опять кляну,

В безнадеге томлюсь и ярости

И не хлопаю никому.

Вновь железные декларации,

Снова прежний служебный раж,

Вновь тюремные декорации,

Да и пьеса одна и та ж.

2001

Автор
Текст: Дмитрий Шеваров (dmitri.shevarov@yandex.ru)
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе