«Если не можешь забыть...»

18 апреля исполняется 90 лет со дня рождения поэта Владимира Соколова

Странно — его имя никогда не было на слуху. Ни при жизни (несмотря на множество книг, публикаций и премий), ни в новые времена. Чем это объяснить ей богу не знаю. Ведь он редкий поэт.

Он сделан из того же вещества, из которого делаются стихи. По-моему, он мыслил стихами. Во всяком случае я никогда не чувствовала разницы между его обычной речью и его поэзией.  Ну, в самом деле, какая особая разница между разговорной речью и шестью стихотворными строчками:

Поймай меня на том, на чём нас ловят, —
На пустяке, неосторожном слове.
Прошу, попробуй, вымани секрет.
Я всех болтливее и бессловесней
И запиши.
                          И это будет песней,
Которую ищу я с детских лет.


Когда-то в юности я вырезала стихи Соколова из всех журналов и газет. У меня даже была специальная папочка для его стихов. И, как ни странно, моё отношение к ним за все эти долгие-долгие годы не изменилось. Я то и дело ловлю себя на том, что бормочу его строки. Вот скажу по какому-то своему поводу как будто бы обычные слова, даже забыв, что это строка Соколова: «Нет сил никаких улыбаться», как уже стихи покатились дальше:

Нет сил никаких улыбаться,
Как раньше с тобой говорить,
На доброе слово сдаваться,
Недоброе слово хулить.
Я всё тебе отдал.
                                 И тело,
И душу — до крайнего дня.
Послушай, куда же ты дела,
Куда же ты дела меня?..



Надо ли объяснять в чём обаяние его строк? В естественности, конечно. В какой-то великой непринуждённости, в той простоте, которая либо есть, либо нет. Ей невозможно научиться. (Невольно вспоминается шутливая реплика не помню откуда: «Я человек простой — говорю стихами").

Моя бы воля — я бы просто перепечатала какое-то количество соколовских особенно мною любимых стихов. Но так не принято делать, когда пишешь о поэте. Надо говорить что-то умное, а мне хочется только одного — заставить читателя подышать лёгким и чистым воздухом стихов Владимира Соколова. Позвольте мне это сделать:

И самый юный в мире дождь
Исчез за первым поворотом.
И показалось: ты идёшь
По тротуарам, как по нотам….

Пластинка должна быть хрипящей,
Заигранной…
Должен быть сад,
В акациях так шелестящий,
Как лет восемнадцать назад.
Должны быть большие сирени —
Султаны, туманы, дымки.
Со станции из-за деревьев
Должны доноситься гудки.

Слова наверняка любили этого поэта. Он бережно с ними обращался. Не выкручивал им суставы. Впрочем, есть поэты, созданные для того, чтоб «гнутым словом забавляться», но это не случай Соколова. Его случай вот какой:


Я забыл свою первую строчку.
А была она так хороша,
Что, как взрослый на первую дочку,
Я смотрел на неё не дыша…


Как объяснить случай Соколова? Наверно, это так же трудно, как пытаться объяснить природу, погоду, музыку, которую поэт тоже не знал, как объяснить:

Спасибо, музыка, за то,
Чего и умным не подделать,
За то спасибо, что никто
Не знает, что с тобой поделать.


Вот эти почти беспомощные и безыскусные строки (за то — никто, подделать — поделать) и есть лучшее объяснение необъяснимого. Подобные строки — удачная попытка с негодными средствами. Но её (попытку) невозможно не сделать.

С помощью стихов Соколова надо объясняться в любви, прощаться с любовью («Прощай, летящая, / Причёску путающая. / Всё уходящее / Уходит в будущее), встречать рассвет, провожать осень, говорить с друзьями.

Но можно сказать и о целой эпохе. И столь же просто:

Я устал от двадцатого века,
От его окровавленных рек.
И не надо мне прав человека,
Я давно уже не человек...

Владимира Соколова не стоит издавать огромными томами. Ему идут тонкие сборники, в которых всё лучшее, что он написал за жизнь. В подобных сборниках не потонут такие драгоценные строки, как:

Прошу тебя, если надежд не унять
И тянет, убив, повидаться,
Придумай, как лучше тебя мне узнать,
Во множестве не обознаться.
Скажи: мой единственный, под фонарём,
В толпе, задохнувшись от бега,
Стоять буду в шляпке, с вуалью, с пером,
В слезах прошлогоднего снега.


И напоследок ещё одно любимейшее стихотворение:

Не смейтесь под окном, когда так грустно в доме,
А впрочем, как вам знать, вы молоды совсем,
Рассвет или закат на вашем окоёме,
Вы знаете одно: так значит завтра в семь.

Что может завтра в семь смертельного случиться?
Разлука навсегда? Но это, как восторг,
Как встреча с морем, зыбь, где может приключиться
Лишь лучшее, чем то, что Бог навек отторг.

А впрочем, как вам знать, что я ломаю льдины 
Всех четырёх сторон меж четырёх углов.
А впрочем, у меня под окнами рябины
Озябшие кусты с султанами цветов.


Автор
Лариса МИЛЛЕР
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе