Познакомились – Василий Степанович, бывший штурман из стратегической авиации. Мой интерес и сочувствие к нему возрастали, а он, будто догадавшись, в одну из наших встреч у дверей продовольственного магазина – его место «дежурства» – легко согласился на мой возможный визит. Теперь я понимаю – ему очень не хватало общения, слушателя.
Живёт он один в двухкомнатной квартире. Жена умерла. Есть сын – с 2006 года проживает в местах довольно отдалённых. Одна из комнат заперта на ключ – ждёт хозяина. В другой – только табуретка и кровать, кроме пустых бутылок из-под пива и дешёвого портвейна. Везде – запустение и унылая нищета.
По моей просьбе Василий достал некоторые документы: паспорт, диплом об окончании Ворошиловградского авиационного училища штурманом военной авиации, лётную книжку. В ней перечень военных самолётов, на которых он летал: ТУ-16, 23, 134, вертолёт МИ-1. С особой гордостью рассказывал о стратегическом бомбардировщике ТУ-95, на котором летал несколько лет. Маршрут был такой – облёт по границам СССР: Семипалатинск – вся граница Советского Союза – Семипалатинск. Длился полёт по двое суток. Заправка в воздухе самолётами-заправщиками.
Дисциплина строжайшая. Из нарушений режима, рассказывал Василий, признавались только вынужденная посадка в Анадыре при условии, что в бомбовом отсеке рядом с бомбами лежал мешок-другой свежей картошки. Прощение за нарушенный режим «зарабатывалось» загрузкой такого же количества красной рыбы. Пограничники всегда радовались таким сбоям – надоедали супы из макарон и вечные каши.
В 1986 году такой режим, «про который не всё можно и рассказывать», дал о себе знать прободной язвой желудка. Хирург Семипалатинского госпиталя спас ему жизнь ценой тяжёлой операции. Началась штатская жизнь в Ярославле: слесарь в троллейбусном депо, водитель, снова слесарь. Уходил – приходил трижды, потом стал нарушать дисциплину и с должности рабочего по ремонту помещений был уволен из «Яргорэлектротранса», так в архивах у них значится.
Следующий период продолжался недолго – аварии могут быть не только на городской дороге, но и дома. Элементарное падение в своей квартире повлекло за собой переломы ноги и руки, после чего передвигаться Василий Степанович смог только на костылях. А прошлый год-то был для него юбилейный. Надо оформлять документы, но тут такая незадача. Напали на него хулиганы, обчистили все карманы, трудовую книжку забрали. Старый паспорт надо менять, а денег нет. Без документов жизнь безмерно усложняется. Надо оформлять пенсию, а сил ходить по инстанциям нет.
Обмолвился, что в Яро­славле некое военное ведом­ство дало ему квартиру. Не эту. Здесь он даже не прописан. Где та «его» квартира – неизвестно. В дом престарелых он не собирается. Что будет, когда возвратится сын? У Василия Степановича такие планы на будущее – вернётся сын, он станет его воспитывать, опыт свой передавать.
Говорит и, очевидно, верит себе. Забыл, что сын его давно уже взрослый мужчина со своим разнообразным опытом. Рассказывая о полётах на стратегическом бомбардировщике, он старался возвратить ощущения высоты и скорости, говорил об облаках под крылом, о южных и северных краях, над которыми летал, о созвездиях ночных городов, где мечтал побывать. Я не знаю, было ли это в его жизни, возможно, просто видения нездорового мозга.
А если и было всё, как страшно это потерять. Увы, бывает. Начальник Ленинского райсобеса, которая участ­вовала в поиске выхода для Василия Степановича, рассказала, что среди клиентов её отдела был даже бывший наш посол в одной из далёких стран, знающий несколько языков и уже неверящий, что когда-то была у него совсем другая жизнь, интересная, напряжённая, были семья, уважение и ответственность. Всё сгубила бутылка. Теперь и самого уже нет.
Для таких, как Василий Степанович, есть ещё один маршрут – улица Чехова, 42, дом социальной адаптации, сказали нам в собесе: там помогут восстановить документы, оформить пенсию, небольшую материальную помощь окажут.
Северный край