«Жить надо с радостью в сердце!»

В январе исполнилось девяносто пять лет Марии Ивановне Кувшинниковой — мологскому старожилу. В этот юбилейный год она рассказала о богатстве и красоте родного края, о репрессированном отце и о своих встречах с Аркадием Шацким.

Детство в волжской Венеции

Мария родилась 1 января 1921 года в семье потомственных мологжан Коминых. Жили они в слободе, что раскинулась под стенами главного храма Мологской земли – Афанасьевского монастыря.
Подмонастырская слобода – одна из двенадцати деревень, кучно расположенных внутри так называемой Кулиги, места, где река Молога делала колено. «Эта Кулига, с трех сторон окруженная рекой, в весенний разлив превращалась в настоящую Венецию, — вспоминает Мария Ивановна. — В каждом дворе обязательно была лодка, а где народу побольше живет, так и несколько суденышек. Кулижане не роптали, не сетовали, а каждую весну вытаскивали из погребов припасы да пересаживались на лодки. Мы знали: разлив несет жизнь травам, а значит, скоту. Заливные луга в Мологе были знатные – траву с них продавали аж за границу! И своим коровам хватало, такие травы – золото для них. Пудовые сыры с двадцати четырех сырзаводов Мологи ценили и в области, и в Москве. Да я и живу так долго, потому что в ребятишках, гуляя по лугам, жевали мы сочные стебли щавеля, столбцов, заячью капусту».

Родители Марии — Иван Васильевич и Анна Степановна, — крепко стоящие на ногах крестьяне, жили в достатке: в новом высоком доме с резными наличниками, широкими половицами, часами на стенах. На мологской земле не бывало нищих, ходивших по миру. За каждым состоятельным купцом, помещиком были закреплены подшефные, дом у них сгорит – он помогает отстраиваться, многодетная семья нуждается – он поддерживает. Пестует их, как старший брат – главное, сам не ленись, работай! «Мои родители были справными хозяевами: с коровой, лошадью, овцами, птицей, — рассказывает женщина. – Отец не сидел на месте: с разрешения властей зимой, когда в деревне не было полевых работ, он ездил за рысаками в Орел, продавал коней в Рыбинске и Мологе. В тридцатые годы завершился НЭП, а вместе с ним – послабление, и припомнили тогда отцу этих рысаков. Его назвали кулаком и обвинили в том, что он якобы наживается на трудовом народе, арестовали и увезли на север на три года. Мы с сестрой и матерью остались в страхе ждать репрессий. Однажды ночью раздался стук в окно. Мать в панике будит нас сестрой: «Девчонки, одевайтесь, за нами пришли!» Выходим на крыльцо – а это отобранная у нас лошадь вернулась домой и стучит в окно. Мы ее скорее гладить, обнимать, смотрим – а в глазах у нее такие крупные слезы…»

Когда выселили Коминых из нового красивого дома, земляки не оставили их в беде – сразу предложили Анне Степановне с дочками пустующий дом. Более того, все жители Подмонастырской слободы подписали ходатайство о невиновности Ивана Васильевича: «Деревня не находит никаких улик против Комина, он всегда участвовал в общественных работах, просим его освободить». Под бумагой стоит семьдесят подписей — тогда никто не побоялся за себя, вся деревня встала на защиту своего односельчанина. Через три года Иван Васильевич вернулся домой.

 Отвлекала творчеством от войныÑðåäà1-1.pmd

Не успела семья вытереть слезы по отцу, пришла новая беда. В эпидемию дизентерии умерла мать, девочки 12 и 13 лет стали жить с отцом. Тот не спешил приводить в дом мачеху – как бы она обращалась с его девочками? Дочери помогали вести хозяйство – стирали, топили русскую печь, готовили в громоздких чугунах щи и кашу. Отец целыми днями работал, хотелось ему, чтобы обе девочки закончили 10 классов, чтоб не торопились на работу, берёг их. Тем временем пошли разговоры о расселении и затоплении Мологи. «Ах, как нам жаль было покидать наш город! – вспоминает Мария Ивановна. — Какой он был красавец, такой уютный, настолько он был любим всеми нами! А весной Молога была, как невеста,— вся в белом. А какой сиреневый запах плыл по улицам! Уезжать жители начали с 1937 года, к началу 1941-го в городе никого не осталось».

Тем временем Мария окончила десятимесячные курсы учителей русского языка и литературы. Девушка работала в сельских школах 12 лет: сначала под Угличем, потом под Рыбинском – на родине поэта Алексея Суркова, в деревне Середнево. «Помню, ходила на партсобрания в соседнее село за 30 километров. Выйду еще затемно, чтоб к 10 утра добраться, отсижу – и обратно. Приду домой, а у меня так ноги опухли, что валенки не могу снять, — продолжает Мария Ивановна. — С деревенскими ребятами жили дружно, они меня очень любили. Тогда уже война началась, вижу – надо моих детишек подбодрить. Сколотили мы бригадку, пели песни, стихи читали, выступали на сцене – так я стала заведующей клубом, отвлекала селян от тяжелых дум. Когда уезжала в Рыбинск, ученики, провожая меня, плакали. Да и мне не хотелось с ними расставаться».
Аниматор по-советски

В Рыбинск Марию Ивановну привело несчастье в семье младшей сестры – Паня тяжело заболела. Мария поспешила помочь: ездила хлопотать о ней в больницу, присматривала за тремя ее детьми. Учителя со стажем, Марию без труда взяли в ремесленное училище № 1, а после трудилась она в ДОСААФ. «Работала я на совесть, мое фото постоянно висело на Доске почета. Я так хорошо зарекомендовала себя в городе, что после моего сокращения из ДОСААФ Зиновий Ландо, директор управления садами и парками, сразу предложил мне должность художественного руководителя. Я очень удивилась: эта работа совершенно мне незнакома, как же я справлюсь? И когда соглашалась, даже не представляла масштабов работы, которая на меня так неожиданно свалилась».

Парки и скверы Рыбинска в середине 20 века – настоящее средоточие культурной жизни горожан. Городской сквер, парк Фейгина, Петровский и Карякинский парки, сад у ДК «Авиатор», парк аттракционов на Слипе – в каждом районе был уютный уголок, где можно было отдохнуть, потанцевать, послушать духовой оркестр. В воспоминаниях рыбинцы в один голос признают — парки были их излюбленным местом проведения культурного досуга. Здесь бурлила жизнь: танцы под музыку любимых ансамблей, встречи с интересными людьми – поэтами, космонавтами, кинопоказы под открытым небом, сезонные праздники. Все эти мероприятия придумывала и организовывала Мария Ивановна Кувшинникова. «То время вспоминаю как особенное. Представляете, моей работой стали праздники! Целыми днями мы придумывали, чем бы еще порадовать рыбинцев. Частым гостем в городском сквере был А. Шацкий и его ансамбль «Радуга». Рыбинцы помоложе с восторгом танцевали под песни братьев Чижай. Бывало, что на танцплощадке собиралось до 6 тысяч горожан. В парке Фейгина играл духовой оркестр под руководством Игоря Посадкова. Почти в каждом сквере можно было покататься на аттракционах. А какие в наших садах были клумбы – красивые, ухоженные! За ними ревниво присматривали садовники. Я очень любила свою работу, летом дома меня было не застать».

Мария Ивановна заботилась о культурном досуге рыбинцев свыше 30 лет, она награждена множеством благодарственных грамот, сама Екатерина Фурцева, министр культуры, вручила ей медаль «За отличную работу». Сегодня у нее два внука и трое правнуков, она почетный гость на ежегодных встречах землячества мологжан, которые проходят в ее втором доме – городском сквере. Несмотря на преклонный возраст, она полна юмора и жизненных сил. «Мне уже много лет, и теперь я могу сказать наверняка: чтобы прожить достойно, нужно работать, не жалея себя, — уверена женщина. — И обязательно помнить: какой ты сам будешь, такие и люди тебе попадутся. Живите с радостью в сердце!»
Автор
ЮЛИЯ ГАЛАНЦЕВА
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе