Время вернуться домой

На протяжении веков человеческим убежищем от любых невзгод был дом — но «большая цифра» проникла и туда.


С появлением «Фейсбука» социологи стали замечать, что выражение «мой дом — моя крепость» в отношении детей и подростков следует понимать иначе — как «мой виртуальный дом — моя крепость».


Недавно в классе, где учится мой 15-летний сын, было сорвано дистанционное занятие по литературе. Как и во многих школах, перешедших на удаленное обучение, наши учителя пользуются приложением Zoom — с начала глобального карантина этот калифорнийский стартап уже заработал немалые деньги. Почти с самого начала урока в эфире послышались дикие крики, экран перекрыли безобразные рисунки, в общем чате появились ссылки на непристойные сайты. Урок был посвящен теме любви, и учительница очень обиделась на учеников. Она решила, что кто-то из них «слил» информацию об уроке своим дружкам, и те сорвали урок. Большинство детей послушно согласились с этой версией и стали искать виновников внутри класса. Родители в своем чате были в шоке. «Я стала хуже думать о своей дочери», — написала одна мама. «Значит, наши дети — трусы, которые не могут остановить хулигана», — написала другая. Предложили ужесточить контроль, заставлять детей обязательно включать камеры и постановили, что нужно, конечно, подключить системного программиста и через адреса компьютеров в Сети выявить зачинщиков. Я написал в родительский чат, что дело не в детях, а в проблемах с безопасностью самого Zoom: используя несложный софт, хакеры легко могут проникнуть на любую цифровую конференцию и прервать ее. В мире это явление уже настолько широко распространилось, что получило название «зумбомбинг». Осознав, в чем дело, родители и учителя дали задний ход. 

Происшедшее заставило задуматься о многом. Родители верят машине больше, чем своим детям. Эпидемия злосчастного вируса, кажется, окончательно уничтожила доверие людей даже внутри собственной семьи. Вагоны общественного транспорта впору переделывать: никто уже не сядет рядом с другим человеком, более того, встречая прохожего на улице, люди все чаще переходят на другую сторону. Социальное дистанцирование, больше похожее на описанное у Хаксли в «Дивном новом мире» социальное кондиционирование, ломает не просто привычки, но вековые традиции людей, в том числе внутри собственного дома. Информационное заражение, сопутствующее биологическому, уничтожает и остатки доверия народа к власти. Люди приучаются к одиночеству и к мысли о том, что от любого встреченного человека может исходить опасность; то ли дело компьютерный алгоритм, которому нужно верить и без которого не обойтись. 

Те, кто склонен винить поколение тех, кому сейчас между 13 и 18, в цинизме, бездушности и в выпадении из реальности, должны понимать, что часто у этих детей не было другого выхода, чем погружение в «виртуал». Речь здесь не только о психологических проблемах их собственных родителей, многие из которых считают, что, купив электронный гаджет, они выполнили родительский долг. Речь еще и о просчитанной на годы вперед сознательной кампании корпораций «большой цифры» — а это «Гугл», «Фейсбук», «Майкрософт» и другие — подсадить детей и подростков на свои устройства. Сначала для того, чтобы те проводили как можно больше времени в «виртуальном пространстве», которое владельцы этих компаний по-тихому приватизировали. А потом — чтобы подчинить их «роевому сознанию», превратив, по сути, в роботов. Ведь если технократы не могут создать машины, по интеллекту сравнимые с человеком, то они вполне могут опустить человека до уровня машины. Бои, о которых ни дети, ни многие родители до сих пор не подозревают, шли и идут за каждую минуту времени, проведенного детьми онлайн, в состоянии блаженного управляемого полусна. Взрослые дяди и тети — опытные маркетологи — постоянно изучают опыт игровой индустрии с тем, чтобы понять, где у ребят уязвимые места, на какие крючки их можно подцепить, чем подкупить, на чем сыграть — с тем, чтобы наши игроки как можно реже отрывались от мерцающего экрана. 

На протяжении веков человеческим убежищем от любых невзгод внешнего мира был дом — но «большая цифра» проникла и туда. Разумеется, для того чтобы сделать жизнь людей удобнее и проще. С появлением “Фейсбука” около 15 лет назад социологи стали замечать, что выражение “мой дом — моя крепость” в отношении детей и подростков следует понимать иначе: как “мой виртуальный дом — моя крепость”. В цифре, а не в реальных «четырех стенах» они чувствовали себя на месте, в безопасности, «среди своих». Так место, где на протяжении веков человек ощущал себя защищенным, где начиналась его жизнь, где он познавал базовые понятия и ценности, превратилось в некий набор координат для активности умных вещей, которых становится все больше. Умные пылесосы, умные замки, умные колонки, а скоро появятся умные стены, умеющие слушать… Как нам кажется, мы всем этим управляем, поэтому мы приблизили умные вещи к себе. Смартфоны — они теперь заменяют нам понимание и память — стали членами семьи, от них уже не скрыться, и даже взрослые уже не считают дом границей, за которой посторонним нет входа, где можно уединиться и иметь секреты — нет больше места для секретов. Что же говорить о детях, которых часто воспитывают не родители, а смартфоны — для них “виртуальный мир” и есть та самая крепость-убежище, куда они уходят от житейских невзгод. В феврале, в разгар коронавирусной эпидемии в Китае, социологи опубликовали данные, согласно которым жители Поднебесной проводят онлайн вдвое больше времени, чем лишь полгода назад: восемь часов вместо четырех. С учетов времени сна получается, что человек в среднем стал проводить в виртуальном мире столько же времени, сколько и в реальном. Ученые полагали, что для достижения такого результата потребуется еще десять лет интенсива, но благодаря коронавирусу произошел “большой скачок”. 

Но дело не только во времени, которое дети проводят за компьютером. Проблема в том, что сами понятия «виртуальное пространство», «виртуальная реальность» — обманки. Они не имеют никакого отношения ни к реальности, ни к пространству. Виртуал не обладает главным свойством реальности и пространства — протяженностью. Именно в этой обманке, по сути, сегодня и живут подростки, проводя там — впервые в истории человечества — больше времени, чем в реальности. Жизнь поколения Z и для тех, кто пришел после них, полностью разворачивается в частном псевдопространстве «виртуальности». У соцсетей есть конкретные владельцы, которые там заправляют согласно своим бизнес-планам и гордятся тем, что они теперь устанавливают социальные нормы для миллиардов людей. Дети для них — бизнес, ничего личного. Бизнес они строят на будущее, формируя его под модель глобального роевого сообщества. 

Цифровая коммуникация становится для подростков зыбким фундаментом, на котором с самого начала строится их «я». Этим процессом давно уже управляют не родители, не семья и не школа, которая сегодня сама стала «виртуальной». Соцсети со своими лайками, шерами и роевым сознанием особенно сильно влияют на подростков в тот период, когда у тех формируется идентичность и они очень зависят от мнения сверстников. Любой подросток проходит внутренний «нормативный кризис», когда он вырабатывает фундаментальные понятия «что такое хорошо и что такое плохо». В доинтернетовские времена это обязательно происходило при помощи внутренних ресурсов и собственного опыта. При здоровом развитии именно в ходе этого конфликта между собой и другими формируется прочное сознание идентичности. Проблема в том, что у подростков есть определенный момент, когда «я», способного отстоять свои ценности, еще не существует — точнее, оно сильно зависит от мнения других, от «социального зеркала». Подросток в этом состоянии часто не способен даже на агрессию: он настолько зависит от мнения других, что не смеет их раздражать. С детства подросток привык к тому, что интернет даст ему ответ на любой вопрос, и в момент, когда он отчаянно нуждается в социальном зеркале, социальном сравнении — ему с готовностью на помощь приходят соцсети, которые уже его не отпустят, внедрившись в его сознание и подсознание. 

Ошибка в том, что мы воспринимаем виртуальность как некий объект, находящийся вне нас, а на самом деле она становится частью субъекта, то есть нас самих. Управляя детьми и подростками через игры и соцсети, компании постепенно добиваются выгодного для них состояния, которое я бы назвал возле-знанием. Исследователи сравнивают его с ощущением человека, который не может оторваться от слот-машины в казино. В этом состоянии человек рассредоточен, он теряет чувство «я», и его поведение легко подчиняется навязанному извне ритму. Это автоматическое поведение, состоящее из побуждающих внешних импульсов, призванных подтолкнуть его к определенному поведению, но без того, чтобы человек воспринимал эти импульсы сознанием. Сознание должно быть в постоянной дреме. К такому состоянию наших школьников компании «большой цифры» готовят с детства. Это очень нужно компаниям, которые получают огромные доходы от продажи поведенческих продуктов. 

Правда, с другой стороны, карантин дает и поводы для оптимизма. Дистанционное общение, особенно недобровольное, как в школе или университете, вызывает взрыв немотивированной агрессии, множатся психологические проблемы, которые показывают, что у цифровой экспансии технократов во внутренний мир человека, возможно, есть предел. То самое поколение Z, которое считали полностью выпавшим из реальности, показывает — по-своему, через агрессию, через бунт, — что человека не получается делать придатком компьютера. Знакомые школьники на карантине, если есть такая возможность, проводят много времени на свежем воздухе и строят планы на прогулки друг с другом, «когда все это кончится». Нет у них энтузиазма по поводу пения хором по скайпу, игры в баскетбол по зуму и вообще дистанционки. И это очень радует, если честно. Студенты одного из московских вузов подписали петицию с просьбой вернуть «нормальное» обучение, при котором человек может поглядеть в глаза другому человеку без посредничества машины. В принципе, неплохое начало. Наступает весна — время развернуться к свету — и тому, который вне, и находящемуся внутри каждого. Не дожидаясь окончания карантина, мы вместе с нашими детьми можем подготовиться к тому, чтобы, выйдя из навязанной «виртуальности» в реальность, прежде всего вернуть человеческое в себе. 

Автор
Игорь ШНУРЕНКО, писатель
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе