После 4 марта

От редакции. Начавшийся 2012 год будет напряженным. Его первая половина распадается на два месяца по президентских выборов и два месяца - после. До инаугурации президента и формирования нового правительства. Редакция РЖ задала несколько вопросов известному российскому политологу Владимиру Гельману, профессору Европейского университета в Санкт-Петербурге, о том, как, на его взгляд, может складываться ситуация после 4 марта.

* * *

Русский журнал: Какой курс - скорее всего - выберет В.Путин после победы на мартовских выборах? Какие опции диалога он использует: смена правительства? Отмена института полпредов? Какой-то новый порядок формирования бюджета? Пойдет ли он на включение в правительство нынешних оппозиционеров? Или все-таки это будет "хунта"?


Владимир Гельман: У Путина на сегодняшний день нет значимых стимулов к тому, чтобы идти на существенные изменения политического статус-кво. Собственно, это наглядно демонстрируют и проект его программы и вся стилистика кампании. Пока что события декабря 2011 года рассматриваются как досадная, но разовая неудача, не слишком влияющая на общее дерево стратегий властей. Среди этих стратегий по-прежнему преобладают два базовых варианта - "загнивание" (сохранение статус-кво любой ценой) и "жесткая рука" (попытка реакции на вызовы посредством "закручивания гаек") - я писал об этом еще в конце 2010 года на страницах журнала Pro et Contra. Какие-либо значимые уступки "несогласным" будут возможны лишь под сильным давлением протестующих, а их вероятный масштаб будет определяться и тем, в какой мере Путин и его окружение будут опасаться своих оппонентов, и тем, как будут меняться (и насколько быстро) массовые настроения. Как видно, пока власти по большому счету ограничились одной, хотя и значимой уступкой - либерализацией правил регистрации политических партий - и других шагов в этом направлении делать пока не намерены (даже обещанный Медведевым законопроект о выборах глав регионов всеобщим голосованием, похоже, решили "замотать"). Если Путин победит в первом туре голосования без серьезных массовых протестов по итогам 4 марта, то об "опциях диалога" говорить попросту не придется, а изменения структуры и состава правительства и/или политического курса окажутся не более чем сменой декораций. Я предполагаю, что при инерционном развитии событий Путин будет заинтересован в политически слабом правительстве и в номинальном премьер-министре типа Фрадкова или Зубкова, который ни на что не влияет и не создает вызовов (да и Медведев в принципе вполне пригоден на эту роль).

Однако если несогласие общественности с итогами голосования 4 марта будет сильным, а уровень массовой поддержки Путина будет снижаться, то нельзя исключить и попыток кооптации в правительство части оппозиционеров (почему бы Путину и не предложить Чириковой пост министра экологии, Явлинскому - министра иностранных дел, а Акунину - министра образования?), и, конечно же, демонстративных наказаний неугодных высоких чиновников и показательных антикоррупционных процессов (кое-какие "блюда" из этого "меню" мы наблюдаем уже сегодня). Но насколько эти шаги помогут Путину, опять-таки будет зависеть и от его массовой поддержки, и от тех шагов, которые предпримет нелояльная Кремлю общественность.


РЖ: Удержится ли "движение 10 декабря" как целостный политический феномен до лета 2012 года или распадется? И что может способствовать сохранению (распаду)?


В.Г.: Здесь многое будет зависеть от тех шагов, которые предпримут власти, но объективно перед новым протестным движением стоят очень серьезные вызовы. Прежде всего, оборотной стороной успеха массовой мобилизации, которая была отмечена в Москве 24 декабря, стал спад волны протеста в других крупных городах и шансы на новый ее подъем пока невелики. Даже в Питере, судя по оценкам одного из лидеров местной "Солидарности", ситуация в этом плане выглядит весьма плачевной. Конечно, "революционные" смены власти происходят в столице, но и здесь задачи для "декабристов" стоят архисложные. Даже собрать на митинги 4 февраля существенно большее количество участников, чем 24 декабря на проспекте Сахарова, будет нелегко (в то время как снижение численности протестующих будет воспринято и властями, и общественностью как неудача). Тем более сложно будет поддерживать протестную мобилизацию в течение достаточно длительного времени после 4 марта. Это связано, в частности, с тем, что движение протеста поддержано не сколь-нибудь влиятельными политическими или неполитическими оппозиционными организациями (таковых в России попросту нет), а основано лишь на "слабых связях" сетевой мобилизации через Интернет. Такие связи легко активизировать при эмоциональном подъеме по типу наблюдавшегося после 4 декабря, но полагаться только на них как на многоразовый инструмент явно недостаточно. Другой вызов связан с тем, что единство оппозиционеров основано на "негативном консенсусе" - против Путина и нынешнего политического режима сплотились все те, для кого в обычных условиях сохранение статус-кво являлось бы меньшим злом, нежели возможный приход к власти своих политических конкурентов и нынешних как-бы-союзников. Понятно, что в таких условиях и у властей открываются новые возможности для действий по принципу "разделяй и властвуй", и у части "колеблющихся попутчиков" могут возникнуть стимулы к сепаратным действиям. Удержать "негативный консенсус" в течение относительно долгого времени можно только лишь, если массовое неприятие властей и в целом статус-кво будет запредельным, чего пока, судя по данным опросов (здесь и здесь) не отмечается. Но я не исключаю и того, что власти своей беспардонной наглостью, жестким давлением и отказом от даже минимальных уступок "несогласным" своими руками могут упрочить "негативный консенсус" не только среди активистов, да и в обществе в целом.


РЖ: Насколько реалистична конституционная реформа? Почему о ней сегодня надо говорить? Как на Ваш взгляд: надо настаивать на парламентской или полупрезидентской республике? И почему?


В.Г.: У властей стимулов к конституционной реформе пока нет: сохранение статус-кво их вполне устраивает, и если они по своей воле пойдут на изменения конституции, то явно не на те, которые будут направлены на демократизацию политической системы. Конституционная реформа может стать реальностью лишь если и когда власти вынуждены будут на нее пойти под массированным и длящимся некоторое время давлением оппозиции. Конечно, к ней необходимо быть готовыми, и поэтому начавшееся обсуждение предложений и проектов реформы политической системы крайне необходимо - даже если сегодня эти проекты могут не дойти до стадии реализации. Речь должна идти не только о проектах реформы разделения властей, но и о реформировании федеративных отношений и местного самоуправления, а также и о реформе избирательной системы.

Если говорить о разделении властей, то сегодня, кажется, все противники режима согласны с необходимостью ограничения президентской власти, но расходятся в том, как именно это надо сделать. Я разделяю те соображения о конституционной реформе, которые высказывали самые разные авторы - от моего коллеги по Европейскому университету в Санкт-Петербурге Григория Голосова (здесь и здесь) до Михаила Ходорковского. Оптимальным для России, на мой взгляд, был бы вариант разделения властей, который специалисты называют "премьер-президентской" моделью. Вкратце она сводится к тому, что всенародно выборный президент страны обладает весьма широкими (и исключительными) полномочиями в сфере обороны, безопасности и внешней политики, а правительство ответственно только перед парламентом, который, в свою очередь, обладает исключительными законодательными полномочиями (т.е., у президента нет права вето на законы и права издания указов нормативного характера). Наиболее близко к этому принципу стоит политическое устройство таких стран, как Франция или Финляндия. Эта модель, по мнению многих специалистов, сочетает достоинства президентской и парламентской схем, будучи лишена их многих недостатков. Она позволяет и оперативно принимать стратегические решения, жизненно важные для страны, обладающей ядерным потенциалом (что в условиях парламентской республики было бы нереально), и в то же время не допускать опасной концентрации власти в руках главы государства.


Беседовали Александр Морозов и Ксения Кортунова


Russian Journal

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе