Фильм Винтерберга «Охота» о человеке, по детской фантазии ложно обвиненному в педофилии и едва не подвергнутому суду Линча, в Канне смотрели с огромным сочувствием – как рассказ о дикой истерии, охватывающей малоразвитые общества. Об опасности паранойи, которая нависла над миром.
И вот прилетел в Москву. Домой всегда возвращаться хорошо и радостно. Но такое ощущение, что дом подтоплен помоями. Всё до предела озлоблено. Самые темные силы подняли головы и уверены, что пришло их время. Самые страшные киносюжеты реализуются на практике. Скандал с Театром имени Станиславского и Немировича-Данченко раскручивается телевидением с оголтелым сладострастием – в погоне за сенсациями люди совсем потеряли совесть.
И снова в центре скандала - фигура одного из самых талантливых режиссеров музыкального театра Александра Тителя, который руководит оперной труппой. Первый скандал, не менее дикий, разразится в 80-е годы в Свердловске, где он тогда возглавлял Академическую оперу. Там местное "патриотическое" общество «Отечество» атаковало его спектакль «Сказка о царе Салтане», обвиняя в пропаганде сионизма. Засланцы «Отечества» приходили на спектакль и, вооружившись биноклями, подсчитывали число лучей на снежинках, которыми были расшиты кокошники артисток хора. Число лучей было разным – где пять, где семь, а где – шесть. И вот эти шесть лучей, как кричали засланцы, неопровержимо свидетельствовали о засилье сионизма в Академической опере. К тому же царь Салтан, коренной русский, уверяли они, был изображен без должного почтения.
А тем временем театр поставил, впервые в СССР, «Сказки Гофмана» Оффенбаха, что окончательно убедило засланцев в русофобских подрывных действиях художественного руководства.
Засланцами верховодили хористы мужескаго пола, которые устроились подхалтуривать в хор местной церкви, активно пропускали репетиции и были недовольны реакцией руководства на свои прогулы.
Театр был в осаде. На его стенах писали оскорбительные тексты и рисовали шестиконечные звезды. В обкоме партии готовились принимать меры. И только вмешательство газеты «Советская культура», которая была тогда органом ЦК КПСС, помогло потушить общественное помешательство. В обкоме сменили гнев на милость. В газету в изобилии шли письма свердловчан, пораженных разгулом дикости в их родном городе. И спектакль, и сам театр удалось сохранить. Горжусь тем, что был причастен к этой акции газеты. Журналист тогда реально мог делать добро и противостоять злу. Так понимали задачу своей профессии очень многие коллеги.
Теперь масс-медиа стали охотно включаться в травлю театра имени Станиславского и Немировича-Данченко. Потому что - сенсация. И люди с таким упоением передают друг другу подробности педофильских проявлений в опере Бриттена, словно лично уже посмотрели это вопиющее безобразие. Но спектакля еще нет, никто его видеть не мог. При этом все поверили свидетельству некоей родительницы, которая, как выяснилось, вообще не родительница и к детям – участникам спектакля – отношения не имеет. И даже теперь, когда ложь разоблачена, и реальные родители опубликовали открытое письмо, где утверждают, что никаких претензий к спектаклю не имеют, - даже теперь в ответ идут идиотские комментарии в том духе, что родителей подкупили.
По характеру комментариев ясно, что их авторы никогда в жизни не были ни в каком оперном театре и не слышали ни одной оперы. Они безграмотны, эти авторы, они вообще не знают родной язык и культуру, за чистоту которых якобы воюют. Но кричат они громко и нагло.
Точно так же кричали они несколько лет назад, когда Большой театр поставил оперу «Дети Розенталя» Десятникова, устраивали пикеты. Всем было ясно, что если бы опера называлась «Дети Иванова», никто бы ухом не повел. Но слова «Розенталь» они не могли пережить, как когда-то в том же Свердловске не могли пережить слов «Гофман» и «Оффенбах». В результате мы потеряли одну из немногих опер, сочиненных в конце ХХ века, превосходное сочинение и один из редких по-настоящему талантливых спектаклей современного ГАБТа. Оперу убили, никто за это убийство не ответил.
И вот этой пещерной дикости теперь снова потакают наши масс-медиа, подхватывают их измышления, тиражируют, провоцируют, охотятся за детьми – участниками спектакля, чтобы взять у них интервью. Хотя это само по себе запрещено законом.
Что, в ЦК КПСС лучше понимали опасности для общества, которыми чреваты такие провокации?
В фильме Винтерберга «Охота» детсадовские детишки твердили, что дядя воспитатель развращал их в подвале собственного дома. Дядю увезли в полицейский участок. Потом полиция решила обследовать подвал. И выяснилось, что подвала в этом доме попросту нет. Дядю освободили: полиция поняла, что дети врать – могут. Просто это вранье у них носит характер невинных фантазий.
Невинная фантазия едва не погубила невинного человека, потому что разъяренное общество решило устроить самосуд. Имея такие бесстыжие масс-медиа, наша страна в реальности сейчас на пороге таких самосудов. Над спектаклями, над художниками, над творческими людьми. В стране, где полно социальных проблем, где надо восстанавливать промышленность, медицину, науку, образование, все заняты бреднями явно больных на голову людей. Истерия нагнетается. Потоки помоев грозят затопить все вокруг.
Валерий Кичин