Знакомые Ирины Ясиной употребляют слово «либераст» только в шутку
© РИА Новости
В нашей еженедельной рубрике «Слово и антислово» в рамках проекта «Русский язык» мы расспрашиваем известных людей о том, какие слова им нравятся, а какие вызывают отвращение. Сегодня наш собеседница — журналист и общественный деятель Ирина Ясина.
— Какие слова вы бы сейчас назвали ключевыми? Что вышло на первый план?
— Слово «креативный» стало дико популярно, и я считаю, что оно хорошее. И еще на первый план вышло совсем не нравящееся мне слово «валить». Они очень хорошо подчеркивают полюса общественной жизни.
— То есть это некая смысловая оппозиция?
— Получается, что да. Человек креативный — у меня такая ассоциация — скорее будет креативить тут, у себя на родине, и пытаться что-то создавать, пытаться что-то сделать. А для человека не креативного и думающего только о себе (даже если у него творческая профессия, но он такой куркуль) слово «валить» становится очень важным. Тот, кто задумывается о будущем, свою жизнь создает тут. Креативить — это ведь создавать, творить. Вот такой человек готов менять что-то кругом.
— Вы думаете, что слово «креативный» стало популярно благодаря протестам?
— Нет, это было еще до этого. Просто оно уже стало определением этого класса. Желание что-то созидать, творить реальность вокруг себя под себя — это, как мне кажется, и есть определение этих людей, даже если они не 25-30-летние, а постарше. Кстати, само это слово — креативный — утеряло немножко свое первоначальное английское значение и стало каким-то уж совсем нашим.
— Те, кто борется за чистоту русского языка, очень недовольны этим словом. Зачем нам «креативный», когда есть «творческий», говорят они.
— Ну хорошо, у нас есть слово «компьютер», а есть словосочетание «счетная машина». Давайте все говорить «счетная машина». Есть же какие-то вещи, которые язык воспринимает. Русский язык тем и хорош, что он все это усваивает, переваривает и от этого становится только богаче. Поэтому тут ничего страшного нет.
— Если говорить об антисловах, получается, что для вас антислово — это глагол «валить»?
— Да, это антислово. Слово нехорошее, равнодушное, презрительное, какое-то безысходное.
— Кстати, слово «равнодушие» вы бы причислили к антисловам современности?
— Ну конечно. Оно очень близко к слову «валить», просто «равнодушие» — более интеллигентное слово.
— А каких слов нашему обществу сейчас не хватает?
— Знаете, я свое время работала в Америке, в журнале. И там было много ребят — переводчиков с русского на английский и с английского на русский, соответственно. И вот они переводили на английский какие-то классические произведения. И моя соседка по офису ко мне прибегала и говорила: «Ой, как же так? У нас есть только little bird, а у вас и «птаха», и «птенец», и «птенчик». Все это бытописание, так скажем, дворянских усадеб и прочих красот XIX века у нас присутствует в диком количестве. А вот говорить о гражданском обществе проще по-английски.
— То есть у нас нечем говорить о гражданском обществе?
В английском есть policy, а есть politics. А у нас одно слово — политика — и за него сразу башку рубят
— Нечем. У нас в этой области нет словарного запаса. То есть мы либо заимствованными словами говорим, либо вообще не говорим. Поэтому я допускаю, что люди, у которых словарный запас не на уровне Шекспира, а ниже, вообще таких слов не знают.
— Пример какой-то можете привести?
— Ну вот есть слово «политика», да? В английском есть policy, а есть politics. Politics — это почти борьба за власть, это в парламенте, это на баррикадах, где угодно. А policy — это немножко другое, это такая полуобщественная работа. Public policy — это взаимодействие внутри местных сообществ. А у нас одно слово — политика — и за него сразу башку рубят.
— Зато есть политиканство.
— Это уже более негативное. То есть у нас нет полутонов. Таких примеров много можно привести. Взять даже само «гражданское общество». Вот оно какое? Это что-то такое скучное и угрюмое? А вообще-то это совсем не скучное и не угрюмое. Но словарь в этой области у нас не развит никаким образом. Зато у нас много птенчиков и птах.
— Есть ли какие-то слова и выражения, по которым можно отличить своего от чужого?
— Сложно ответить… Мне кажется, что тут еще интонации имеют значение. Мы употребляем одни и те же слова, мы все русские люди, для нас русский язык родной, но для меня ироничность интонации, отсутствие пафоса отличает своего от чужого. Вот, например, никто из моих знакомых всерьез никогда не употребит слово «либераст». Поржать на эту тему — почему бы и нет. А вот противная сторона употребляет это слово с обличением, с жаром. Достаточно послушать Мамонтова по телевизору. Он говорит слова-то все те же самые, что и мы. Единственное — в моем лексиконе нет слова «кощунницы». Я человек светский и мирный.
Если человек верующий искренне, истинно, то он говорит без лозунгов на тему церкви. А «православнутые» говорят по-другому
— А можно по лексике отличить верующего от атеиста? Всеволод Чаплин уверен, что можно.
— Нет, нельзя. Если человек верующий искренне, истинно, то он говорит без лозунгов на тему церкви. А люди, которые «православнутые», то есть которые кичатся своей верой, выставляют ее напоказ, они говорят по-другому. Я сама атеист, и я никогда не думала, что об этом можно вот так открыто всерьез говорить. У меня много замечательных, просто изумительных друзей, которые православные, католики и протестанты – мы никогда в жизни эти вопросы не обсуждаем. Это вопрос сугубо личный, еще более личный, чем то, с кем ты спишь. Как-то это неправильно. А кричать на площадях о том, в кого ты веруешь, и издеваться над всеми, кто делает это по-другому, — это просто за гранью добра и зла.
— Есть ошибки в речи и на письме, которые вас особенно раздражают? Может быть, не только ошибки, а какие-то слова. Многих бесит, когда письмо начинают словами «Доброго времени суток!»
— Нет, это меня как раз не раздражает, это нормально. Письмо идет по электронной почте, и неизвестно, когда человек его откроет и прочитает. Нет, меня ничего не раздражает, я как-то толерантно ко всему отношусь. Меня бесит слово «блин». По мне уж лучше выругаться, чем использовать такие эвфемизмы. Или «пипец» — это же ужас какой-то!
— Какие слова и выражения вы бы изъяли из русского языка?
— Никакие бы не изымала. Если язык это воспринял, если в языке это живет, то пусть и живет. Это твой выбор — употреблять это или нет. А что значит изымать? Это какие-то путинские методы.
— А мат?
— Я с большим уважением отношусь к мату и считаю, что это такая же часть русского языка, как и все остальное. Другой вопрос, что ты не можешь употреблять это на людях. Но есть замечательные анекдоты, ты поди их расскажи без мата!
— Частушки есть прекрасные.
— Да, но я больше по анекдотам. Перевести это невозможно, объяснить это невозможно, но это то, почему мы в значительной степени идентифицируем себя как люди русской культуры. Есть мат оскорбительный, а есть мат в стишках и частушках. Просто не употребляй это при детях и впечатлительных дамах — и все. А посмеяться в своем кругу — почему бы и нет.
Ксения Туркова
Московские новости