Если друг оказался вдруг председателем Высшего арбитражного суда

Г-н президент, утратили веру в человечество? Или — в одного, но очень важного человека?


В понедельник (день тяжёлый) вас спросили: будете ли продолжать судебную реформу «после прекращения полномочий президента»? Прочтите внимательно свой ответ:


МЕДВЕДЕВ. Сначала после прекращения полномочий президента мне нужно занять какую-то ещё должность, чтобы вообще говорить об исполнении каких-либо полномочий.


Странная фраза. Что значит «сначала нужно занять какую-то ещё должность»? Что значит «какую-то»? Путин обещал назначить вас премьером. Вы усиленно формируете стандартное правительство, формируете расширенное правительство, а теперь — «какую-то».


Должно быть, вам самому не очень понравился собственный ответ. Вы попытались исправить, добавить, но, кажется, вышло ещё хуже.


МЕДВЕДЕВ. Но если всё-таки будет так, как мы предложили, то, к примеру, в должности председателя правительства я готов заниматься всеми вопросами.


Что значит «если всё-таки будет так, как мы предложили»? Пока вас спрашивали, пойдёте ли на второй срок, вы отвечали очень уклончиво. Но всегда добавляли: мол, всё решает народ. И дальше — про выборы, про доверие людей. А премьера люди не выбирают, его назначает президент. И он вам уже это обещал. А вы — «если». Так откровенно сомневаться в обещаниях Путина... Впрочем, возможно, он это заслужил; некоторые чиновники потерпели карьерный крах из-за несбывшихся надежд на туманные обещания.


Неуверенность президента в собственном будущем — опасное состояние. У вас впереди ещё полгода, и неуверенность неизбежно будет толкать (уже толкает) вас на естественные человеческие решения. За оставшееся время раздать должности, принять законы, издать указы, озолотить друзей (глубокими мыслями, которые только президентам и султанам приходят в голову).


???


Г-н президент, устали? Похоже, борьба с коррупцией закончилась раньше, чем первый срок.


В среду (тоже, видимо, тяжёлый день; у президента лёгких не бывает) прокурор из вашего родного города предложила, чтобы дела о коррупции не рассматривали суды присяжных. Она сказала, что «дела коррупционной направленности носят очень завуалированный, очень сложный характер, и присяжным заседателям, как правило, трудно разобраться во всех этих правовых нормах. Мы бы считали целесообразным, чтобы данную категорию дел рассматривал только профессиональный суд».


Может быть, она заботится, чтобы простые люди (присяжные) не ломали себе голову, разбираясь в юридических тонкостях. Может быть, она заботится ещё о чём-нибудь. Или — о ком-нибудь. Это неважно. Важно, что у вас, главного борца с коррупцией в России, её предложение не вызвало резкую отповедь. Вы проявили понимание и сочувствие.


МЕДВЕДЕВ. С одной стороны, всякого рода решения по сокращению производства в суде присяжных вызывают бурю негодования со стороны общественных структур. С другой стороны, мы, в общем, как люди, имеющие определённое образование, юридическое образование, действительно все я имею в виду, понимаем, что далеко не все категории дел возможно рассматривать судом присяжных.


И вы обещали «подумать», «взвесить все за и против».


А чего там сложного? Большинство людей не знают, как устроен двигатель в их машине, кондиционер, телевизор. Но пользоваться умеют прекрасно и хорошую машину от плохой отличают легко. Так и в суде. Присяжным не обязательно знать сложнейшие юридические тонкости, чтобы понять: вор чиновник или нет. Ездит человек на машине ценой в столетнюю зарплату — вот и всё.


???


Куда склонится чаша весов, когда вы всё взвесите — пока неизвестно. Но неделю назад ваши президентские весы уже заколебались в пользу коррупционеров.


Давно и настойчиво предлагалось контролировать не только доходы чиновников, но и их расходы. В декларациях они показывают зарплату, а вокруг Москвы, Лондона, Парижа, Женевы люди видят их дворцы; средиземноморские крестьяне обалдевают, когда возле их деревни швартуется очередная русская яхта... Расходы надо проверять. Купил дворец — объясни, где взял столько денег.


И вдруг вы в минувшую субботу (тяжёлый день), будучи в Уфе (где долго боролись с коррупцией, и дело кончилось орденом «За заслуги перед Отечеством» I степени), сказали, что контролировать расходы не надо; это вредно.


МЕДВЕДЕВ. Строго говоря, за незаконные доходы и, стало быть, незаконные расходы нужно судить не только чиновников. Просто чиновники на плаву находятся, они в глаза бросаются... Во-вторых, у нас, в общем, довольно тяжёлая ситуация с традициями по контролю за всякого рода расходами, тратами и так далее. Я считаю, нужно озаботиться как минимум одним — чтобы это не превратилось в способ той же самой коррупции. Это может превратиться либо в сведение счетов, к сожалению, в наших условиях, либо в такую систему, которая сама будет провоцировать коррупцию: ты много тратишь, поделись с нами, иначе мы будем преследовать тебя за большие расходы.


Вы, г-н президент, похоже, даже не заметили, что заведомо считаете коррумпированными полицейских, прокуроров — всех, кто должен проверять. Мы не спорим, но, согласитесь, ваши слова похожи на безоговорочную капитуляцию. Мол, присяжные не поймут, проверяющие вступят в преступный сговор...


???


Г-н президент, в тот самый день (понедельник, 21 ноября), когда вы публично сомневались насчет своей будущей должности, но выразили готовность «в должности председателя правительства заниматься всеми вопросами», в том числе судебной реформой, — в тот самый день дал интервью председатель Высшего арбитражного суда Антон Иванов. Не стоило ему этого делать. Все и так знают, что он никогда не был судьей, не провёл ни одного процесса и стал председателем ВАС только потому, что когда-то учился вместе с вами. По дружбе (чтобы не употреблять советского выражения «по блату»).


И вот его спрашивают не про арбитражный, а про Уголовный кодекс. Как юристу вам будет интересно, что думает ваш товарищ.


ИВАНОВ. К сожалению, у нас есть ряд расплывчатых составов в Уголовном кодексе. Хоть это не моя специализация, но я как бывший студент и юрист, который изучал уголовное право, могу сказать, что такого расплывчатого состава, как мошенничество, нет вообще ни в одной стране, известной мне.


Бывшие студенты — это, конечно, большие специалисты. Но ничего «расплывчатого» в мошенничестве нет. Статья 159: «Хищение чужого имущества путем обмана или злоупотребления доверием». Все финансовые пирамиды подходят под этот «состав». В некоторых странах за это дают столетние сроки, а у нас властилины и мавроди ходят на свободе.


Самое смешное случилось, когда вашего одноклассника спросили, что он думает о суде Березовского с Абрамовичем. Почему, мол, это происходит в Лондоне.


ИВАНОВ. Я думаю, что это дело, конечно, должно было рассматриваться в Российской Федерации. Но, к сожалению, английские суды периодически берут не себя функции юридического жандарма всей планеты. И принимают к своему производству неподсудные им дела.


А? По-моему, шикарно. Этот суд называется Высокий суд Лондона. И будет хорошо, если там не прочтут, как председатель ВАС обвинил их в нарушении закона (судить неподсудное — преступление против правосудия).


Почему гражданин Англии Б. и владелец «Челси» А. неподсудны Лондону — бывший студент не объяснил. Но разве дело только в Березовском и Абрамовиче? Тысячи русских предпринимателей судятся в Англии, Голландии, Бельгии... Зачем, если у нас есть Высший арбитраж?


Г-н президент, как-нибудь (например, на традиционной встрече бывших студентов) спросите Иванова: «Антон, как, по-твоему: почему бизнесмены из России бегут судиться к мировому жандарму?»


Может, этот жандарм работает честно.


материал: Александр Минкин


Московский комсомолец


Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе