Денег всё не соберем

Долгожданное изменение погоды изменило и состояние умов. Когда было «Зной! Дым! Горим!», это порождало и чрезвычайно далеко идущие выводы о перспективах самого политического режима, и призывы (в том числе исходящие от верховной власти) основательно разобраться с тем, как дожили до жизни такой, и сделать надлежащие оргвыводы.

Но дело забывчиво, а тело расплывчиво. С наступлением приличествующей концу августа прохладной и влажной погоды и с угашением пожаров общественные страсти удалились бушевать в другое место, а начальство занято текущими делами — довлеет дневи злоба его. Про выводы кадрового и организационного характера уже ничего не слышно. Что, впрочем, неудивительно. См. мартовскую попытку сделать оргвыводы в отношении спортивного министра В. Л. Мутко, каковая попытка оказалась с негодными средствами.


Вряд ли, однако, все можно списывать на безусловно имеющие место аппаратные интриги и блокировки. Нелюбовь к строгому разбору полетов и неготовность прислушиваться к звонкам — хотя бы даже они исходили с того света — есть наша национальная черта, которая чинов-званий не разбирает. Высшее начальство, также к этим разборам ничуть не склонное, лишь демонстрирует, что народ и партия едины.

Точнее даже — народ и партии. Что системная, что несистемная оппозиция в смысле любви к извлечению уроков и производству оргвыводов ничуть не отличается от обитателей Кремля. Вошедшая в хрестоматии пламенная речь «Проектанты негодные, увы! Утратили все полимеры!» так полюбилась народу, возможно, еще и потому, что безымянный руководитель с «Северстали» оказался единственным на всю Россию, кто решился строго, но справедливо возвысить достойных и осудить порочных.

Но в рассуждении о полимерах можно также и глянуть окрест. Мою тверскую деревню Господь миловал от пожарного бедствия, лишь где-то вдали подымили торфяники. За все время небесной казни был пережит лишь один острый момент, когда неизбежный во всяком селении давний и зловредный идиот решил пожечь мусор на своем участке (за участком было 150 м посохших овсов, а далее хвойный бор, одной искры бы хватило). К идиоту прибежали, разбранили и заставили потушить, но бить не били и в милицию не сдавали. Причем мотивация была не великодушная, но скорее малодушная — неохота связываться. Примерно как у Кремля, который оставил на своих постах выдающимся образом отличившихся руководителей.

При дальнейшем обозрении деревни в противопожарном отношении я встал перед проблемой, что делать с бурьяном выше человеческого роста, который растет на участках, неясных в имущественном отношении. В частности — по ту сторону моего забора. Вручную выкосить такую целину — труд тягчайший. Пустить технику с плугами и боронами — будет вторжение. Разве что нещадно обработать гербицидом, что, впрочем, тоже будет вторжение. При тоталитаризме о том заботился председатель колхоза, указывавший дачникам: «Сгорите же, дураки!» — и угрожавший обрезать заросшие участки под окна. Теперь свобода, неясные имущественные отношения и не грозит никто в окно. Притом что довольно искры.

Дальше — больше. Положим, можно смириться с отсутствием рынды, а можно повесить на столб древнерусское било, т. е. кусок рельсы. Но дело в том, что рында — это не музыкальный инструмент, а набатный колокол, побуждающий к немедленным действиям. Спрашивается, к каким. Пожарных бочек возле домов я не обнаружил ни у себя, ни у соседей. Это можно понять. Бочка не слишком украшает фасад, требует регулярной смены воды (иначе завоняется) и тщательной просушки на зиму (иначе порвет). Таковые соображения и отсутствие внешнего принуждения и породили полное отсутствие бочек в селе. Притом что благодаря бочкам со всей деревни зачастую можно погасить какой-то первичный очаг возгорания.

Положим, бочек нам не надо, поскольку рядом течет река Волга и в ней много воды. Но тут на пожарный случай нужна либо мотопомпа с длинным рукавом (которой нет и о которой вообще никто не подумывает), тем более что у всех электронасосы. Правда, когда от огня вырубится электролиния (что вероятно), от насосов будет мало пользы, разве что запитать от генератора. Генератор, хотя и несильный, в деревне есть только у меня, в случае беды как не поделиться, но за все время треволнений меня так никто и не спросил, где он стоит, где к нему бензин, как заводить, куда и как включать etc. Я в этом отношении ничуть не лучше, поскольку все эти соображения пришли мне очень сильно задним умом.

Но вослед пришли соображения еще более грустные. Самоорганизация на предмет возможной опасности требует, чтобы всяк поселянин свой маневр понимал. В случае чего «Андрюха, помогай! Петруха, сзади забегай!». Чтобы знали, куда, зачем и в чей сарай бежать, что там брать и что с этим делать, не теряя драгоценных минут. Для чего нужны сколько-нибудь регулярные учения, в ходе которых поселяне осваивают свои маневры на всякий пожарный.

Не то чтобы эта инициатива, будь она оглашена, тут же была бы немедля отвергнута и осмеяна. Общий шок все-таки был изрядный, и хоть угрозы для жизни не было, на самый худой конец можно в реке отсидеться, дома с хозяйством в реку не перенесешь. Но вот насчет длительности и устойчивости такой инициативы — вопрос сложный. Период полураспада, скорее всего, оказался бы довольно небольшим. То есть все равно нужно попробовать, но пока что состояние умов у людей, живущих на почве, точно такое же, как у сугубо беспочвенных общественников и начальников: «Проехало, а сейчас мы займемся чем-нибудь другим, важным и насущным».

Начальники и общественники дают довольно поводов для критики, но ведь и про всех нас весьма давно была сложена песня «Черный кот», которая есть подлинный гимн русского гражданского общества: «Надо б лампочку повесить, денег всё не соберем».

Максим Соколов, колумнист журнала «Эксперт»

Эксперт
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе