Лоббируя необходимость госзаказа в кино, Михалков пожаловался: «Пробы надо сегодня делать не актерам, а режиссерам – имеют ли они право снимать кино или нет». Говорухин поддержал коллегу, заявив, что демонстрируемый сегодня молодыми режиссерами уровень «далек от киноискусств». И даже назвал пару фамилий – к слову, из программы «Кинотавра», хотя фестиваль вроде как призван быть знаком качества.

Чистосердечная неэтичность мэтров колоритна, но не это здесь самое интересное. Речь в Думе показывает, что Михалков с Говорухиным, как и многие другие люди, умные и/или талантливые (это не взаимосвязанные качества), не понимают простой вещи:


современники великими не бывают. Конечно, случаются исключения, и уж точно великие люди бывают среди старших современников – взять хотя бы того же Михалкова. И все же в историю культуры трудно войти быстро.


Шекспир стал сверхзвездой только при романтиках XIX века, до этого его считали одним из многих елизаветинцев. Первых импрессионистов критики смешали с грязью. Сергей Довлатов, один из самых уважаемых писателей современной России, умер до того, как его издали на родине. И даже Овидий еще в античные времена был сослан к черту на рога, на Черное море, хотя мало кто теперь вспомнит даже, кто именно его сослал.

Быстрым бывает только масс-культурный успех, но он так же быстро и уходит. Самой Джоан Роулинг и то еще предстоит доказать, что она не повторит судьбу британских shilling shockers или г-на Загоскина с его «Юрием Милославским». У нее, положим, все же хорошие шансы остаться в истории детской литературы, но недолговечных конъюнктурщиков на свете хватает – хотя, конечно, как посмотреть: ТВ именует «великим» каждого второго успешного артиста, который дотянул до юбилея.


Эпитет «великий» девальвировался под воздействием шоу-бизнеса, но самого величия никто не отменял.


Более того, сближение масс-культуры и высокой культуры показало, что громкий успех и долгий успех не обязательно исключают друг друга: при всем желании уже не получится отрицать значимость «Звездных войн», «Властелина колец» или фильмов Миядзаки, имеющих миллионы фанатов среди «неизысканной» публики.

И все же талант почти всегда медленно оседает в общественном восприятии. Отчасти дело в создателе – хороший автор долго формируется (Толкин писал «Властелина колец» двенадцать лет). Однако главная проблема с серьезным произведением неизбежно возникает у аудитории.

Талантливый автор не обязательно должен быть новатором или подрывателем устоев, как панки или Маяковский. Можно отказаться от большого размаха и переключиться на повседневность, как Гоголь или Чехов; или по-своему выражать эмоции, как Вагнер или Massive Attack; или смешивать книжный и живой язык, как Пушкин; или вообще изобрести что-то непонятное – компьютерные игры или кинематограф.


Создать что-то стоящее можно тысячей способов, константа только одна: это будет отход от традиции.


Традицию же быстро изменить нельзя. Отход от правил вызывает рефлекторное отторжение, потому что нарушает сложившийся порядок вещей, требуя в чем-то пересмотреть привычные взгляды на общество, мелодию, мораль или просто на то, можно ли писать в книге слово «х...й». Оценить новое явление удается только после того, как оно откажется умирать, а на доказательство жизнеспособности требуется время.

Если Михалков с Говорухиным кого-то ругают, это, скорее, повод к ругаемым присмотреться. Конечно, во все эпохи работает и откровение Старджона: «90% чего бы то ни было – барахло» (Ninety percent of everything is crud). Однако и остальные 10% тоже есть всегда, и, скорее всего, современные классики уже давно трудятся, только их еще мало кто знает, а тем более признаёт за классиков. В России это могут быть, например, Андрей Лазарчук или Николай Коляда, за границей – граффитчик Бэнкси или какая-нибудь японская группа, сейчас играющая в душных подвалах на Сибуе для сотни фанатов. А может, и не они: пока можно только гадать, хотя это страшно увлекательное занятие.

Бессмысленно считать, что какое-то поколение менее талантливо, чем все предыдущие, – история это уже тысячу раз опровергала. «Наша земля приходит в упадок, безнравственность и коррупция процветают, дети перестали слушаться своих родителей, каждый хочет написать книгу. И конец света уже близок», – папирус Присс, Древний Египет, эпоха Среднего Царства.


Книгу по-прежнему хочет написать каждый, но с концом света пока как-то обходится, как и с гибелью культуры.


Даже брежневский застой породил Бродского и того же Довлатова – и наш, путинский, породит. Надо просто подождать, пока пыль уляжется.




Газета.Ru