Американцы давно уяснили, что во многих знаниях – многие печали, и не мучают зря детей.
Фото: THINKSTOCK/FOTOBANK
С началом учебного года в России обостряется ставшая уже вечной дискуссия о качестве школьного образования. Опять звучит знакомый набор аргументов и пожеланий. Среди них особенно навязчиво повторяется одно: сделать российскую образовательную систему менее академичной, более приближенной к жизни, ставящей во главу угла ученика, а не учителя. Парадокс в том, что такая система, о которой грезят наши школьные реформаторы, уже есть в одной стране мира – в США. Но этот опыт, по мнению корреспондента «НИ», России вряд ли стоит перенимать.
В прошлом году в Детройте рядом академических институтов было проведено исследование, посвященное выявлению уровня неграмотности в этом одном из самых промышленно развитых городов США. Оказалось, что почти половина(!) взрослого населения Детройта «функционально безграмотны» – то есть они не в состоянии внятно сформулировать свою мысль и с минимумом орфографических ошибок написать простейший текст.
И этот позорный факт не спишешь только на наличие в городе плохо говорящих по-английски иммигрантов – среди неграмотных большинство составляли как раз таки те, кто родился и вырос в США. Увы, американские президенты, путающие Австрию с Австралией и рождающие веселящие весь мир «бушизмы», всего лишь демонстрируют тот уровень знаний, который в значительной мере характерен для рядового гражданина Америки. Корень этой проблемы в качестве среднего образования в стране.
Сразу же стоит оговориться: речь мы будет вести о так называемых public schools – государственных школах, которые содержатся на деньги штата и которые оканчивают две трети американцев. В одной из таких public schools штата Нью-Йорк мне пришлось работать около полугода учителем математики.
Первое, что бросается в глаза при знакомстве с местной школьной системой, это ее низкие образовательные стандарты. Бывшие советские эмигранты бывают шокированы, когда узнают, что американец в старших классах изучает то, что школьники в СССР проходили в 5–6-м классе. «Если в воде отсутствует кислород, может ли там жить рыба?», «При какой температуре вода замерзает, при низкой или высокой?». Это вопросы для контрольной работы из пособия отнюдь не для дошкольников, а для учеников 10-го класса!
В американских школах учатся только слабоумные? Нет. Сошли с ума составители этих пособий? Напротив, они рационально и трезво мыслящие люди, четко представляющие себе реалии системы образования в Штатах. Незнание таких реалий меня сильно подвело во время первой же контрольной работы. По ее итогам я обнаружил, что знания по алгебре среди моих десятиклассников оставляют желать лучшего. Многие листы контрольных работ оказались девственно чисты или украшены чертиками и прочими картинками. Отчасти подобные результаты были простительны: математические дисциплины в американской школе не относятся к числу обязательных на весь период обучения. Поэтому у многих из моих учеников в течение года или двух алгебры не было. Но и тех, кто ранее ставил предмет в свой индивидуальный учебный план, требовалось «подтянуть».
Я думал, что именно об этом пойдет речь в разговоре с директором школы. Однако я ошибался. «Почему у ваших учеников такие плохие отметки?» – строго поинтересовался директор. Я объяснил. «Нет, – возразил мне директор. – Это потому, что вы задаете им слишком сложные задания». Дальше, к моему удивлению, последовала длинная речь с нехитрым смыслом: если у учеников хорошие отметки – значит, учитель работает хорошо. Если плохие – то, соответственно, плохо работает. После этого директор лично переправил задания контрольной, сделав их еще более легкими.
Советская система образования – с ее едиными учебными планами и склонностью к академизму – исходила из логики же советского государства, которому требовались грамотные люди: врачи, инженеры, ученые. Предполагалось, что в школе дети в обязательном порядке должны приобрести знания, позволяющие им поступить в вуз. А в Америке «образовательный заказ» формирует вовсе не государство, а Его Величество Родитель.
Он платит налоги в казну штата, за счет которых формируется бюджет школы, его заявления бывает достаточно, чтобы любой чиновник от образования лишился работы. И американскому родителю, как правило, вовсе не надо, чтобы ребенок поступал в Йель или Гарвард. Мальчик умеет разбирать буквы? Способен составить резюме и заявление с просьбой о пособии по безработице (этому, как ни странно, тоже учат в школе)? Он готов к работе по какой-нибудь специальности, не требующей особой квалификации? Так зачем ему портить настроение плохими отметками или «лишними» знаниями, которые ему не пригодятся в жизни?
По этой причине в Америке фактически отсутствует какой-либо централизованный контроль над уровнем преподавания в средних учебных заведениях. Нет и принятой в России практики, когда одни школьные учителя проверяют знания других. Низкооплачиваемый труд учителя в США – это удел выпускников заштатных колледжей с дипломами бакалавра или временная работа для иммигрантов, хорошо выучивших английский язык, но не сумевших пока найти себе в Америке место получше.
Как же так получается, что в США при такой школе – лучшие в мире университеты? Ответ очень прост: у американского ребенка и его родителей всегда есть возможность выбора. Собственно, если чему и учат по-настоящему в public schools, так это умению выбирать, в том числе свой будущий жизненный путь. К услугам ребенка, проявившего тягу к знаниям, и классы для одаренных детей, и частные школы, где действительно профессиональные педагоги учат по-настоящему. Наконец, облик высшей школы Америки в значительной мере формируют талантливые иммигранты, которые приезжают сюда со всего света.
Еще один немаловажный момент. Одна из основ устойчивости американского общества – начинающееся еще со школы жесткое разделение людей на таланты и ни на что не претендующих «пролов» (так Джордж Оруэлл в своем романе-антиутопии «1984» называл беспартийный пролетариат). В отличие от СССР, в Штатах нет огромной массы образованных людей, способных задаваться сложными вопросами и, как следствие, неудовлетворенных своим положением в жизни. Телевизор, покупки в магазине, вера в то, что твоя страна самая лучшая в мире, и прочие мелкие радости жизни – вот то, что формирует нехитрый внутренний мир среднего американца, делая его по-своему очень счастливым человеком.
Марк ГНЕДИЧ, Нью-Йорк