Неотвратимое будущее авторского права

Фото: heyadam


Однако хороших специалистов все еще мало. В чем дело – в некачественном образовании, отсутствии доступа к научным изданиям и статьям или неправильных расчетах так называемого «информационного ВВП»?

Последние 20 лет в России полноценное образование подменила фальсификация. Мало кто пишет свои письменные работы. Вы знаете, кто такой Вернадский? В царской России он был академиком, членом Временного правительства, создал университет в Крыму, Украинскую академию наук. В 1944-1945 годах Вернадский написал телеграмму Сталину, в которой рассказывал про ноосферу. Что такое Ноосфера? Это тот самый строй, который сейчас мы называем информационным обществом. Когда ноу-хау, интеллектуальная собственность, наука определяют, кто у нас «главный». Сейчас мы движемся к новой эпохе и ее информационный ВВП должен рассчитываться по-другому. Знания, помноженные на скорость их циркуляции, помноженные на доступ в квадрате — вот формула этой новой эпохи.

Сегодня в России порядка 20 миллионов человек не умеют делать ничего, кроме фальшивой отчетности. Эти 20 миллионов работают в государственных организациях, в корпоративном секторе. Это юристы, дантисты, бухгалтера... Они никогда не пробовали хоть что-нибудь самостоятельно проанализировать. У них нет и не может быть личной точки зрения, хотя есть личный опыт. Это – частица, ставшая волной, но не обдающая субъектностью есть не что иное, как коллективное сознание, растворённое в этом самом опыте, упорядоченное в форме отчётности, рассчитанной на то, что её кто-то пытается обойти.

Списывание прикрывает еще одну проблему: мы абсолютно перестали ориентироваться в окружающем мире. Знание опустилось на какой-то невероятно низкий уровень. Связано это с тем, что скорость коммуникации в интернете гораздо выше, чем скорость доступа к экспертизе. Никто ничего не успевает проверить, и все обсуждения в интернете, даже самые резонансные, происходят в абсолютной изоляции от фактов. Для развития общества нам просто необходимо выложить в открытый доступ на территории РФ все существующие книги всех научных издательств, вышедшие по сегодняшний день, с правом перевода и выкладки в открытый доступ производных произведений на русском языке.

Запуская «Научный Корреспондент» мы смогли убедиться, что в интернете можно найти совсем небольшое количество дипломов, хотя ежегодно сотни тысяч студентов выпускают из ВУЗов и якобы становятся специалистами, бакалаврами или магистрами, до недавнего времени - миллион. Если бы дипломы были хорошего качества, то каждый год появлялся бы миллион полевых исследований или хотя бы качественных коллекций идей и ссылок по теме. Как этого добиться? Один из вариантов решения этой проблемы — конкурсное трудоустройство. Работодатели могут определять темы, на которые студенты будут писать работы. В некоторых ВУЗах, например, в Высшей школе экономики, на экономическом факультете МГУ, и конечно в СПБГУ, который сейчас первый из государственных вузов решил публиковать дипломы, такая практика есть.

Как же решить проблему доступа к информации? В России авторское право трактуется как право на вещь. Но это не вещь – потому что на вещи есть куча законов и правил, которыми они регулируются. Машина имеет ПТС, свидетельство о регистрации, ТО и страховку. А авторское право – ничего. Больше того, ГК РФ полагает, что сиротское произведение (то, автор которого неизвестен) должно охраняться 70 лет, в то время как достаточно было бы полгода, как в случае с поиском наследников. Другими словами, ограничений много, есть ответственность, возможна блокировка сайта и домена, штрафы и преследования по закону – просветительством и не пахнет. В России сделано всё для того, чтобы ограничить доступ к информации, сделать затруднённой публикацию (только с письменного согласия автора)!

Нам необходимо признать, что в мире сложился де-факто единый правовой стандарт научной коммуникации. Он называется «открытая лицензия». Еще в 2012 году в Гражданский кодекс должны были внести поправки, легализирующие это понятие. Знаете, как сейчас обстоит дело? Если русский ученый отдал статью в иностранный журнал, он (или его организация) должен заплатить от одной до трех тысяч долларов, чтобы ее можно было открыто читать в России.. Нужно ли говорить о том, что происходит в музеях, в библиотеках? Почти 30 лет назад был пожар в Академии наук (там до сих пор ничего не восстановили!), не так давно сгорел ИНИОН. Теперь миллионы книг лежат ледяными брикетами в морозилке. Но оцифровать контент и тем самым сохранить его мы не можем, даже если объект авторских прав – это вещь, автор которой неизвестен или не беспокоиться о судьбе своего труда, даже если автор сделал это произведение по госзаказу, в интересах РФ. Потому что каждая маленькая организация, даже если она государственная, считает, что интеллектуальная собственность, — это инструмент для дополнительного заработка. Это как в девяностые поставить железную дверь или забором отгородить участок. Возникло и окрепло новое учение, согласно которому этот предполагаемый заработок возникнет только в результате ограничения доступа.

Есть конкретное предложение: нужно организовать перевод всего советского культурного наследия в общественное достояние. Будем честными, на сегодняшний день большая часть организаций, которые считали себя правопреемниками, фактически прекратили свое существование. Авторы больше не получают никаких отчислений. Прибыль идет организациям, которые в духе девяностых узурпировали этот контент и ограничивают к нему доступ. Например, благодаря принятым законам, фильм Михаила Калатозова «Летят журавли» сейчас нельзя распространять — сайт тогда заблокируют навечно, и, между прочим, прецеденты такие уже были. Мосфильм считает, что ему гораздо важнее получить деньги от Youtube за рекламу, чем сделать так, чтобы любой человек в любой деревне у себя на компьютере мог посмотреть какое-нибудь советское кино.

Более того — вы знаете, что нас обокрали в 1993 году? В это время ввели ретроактивную защиту. Те произведения, которые уже перешли в общественное достояние, были снова введены под защиту. А среди них находится огромное количество «сиротских» произведений, то есть тех, у которых на самом деле уже давно нет правообладателей. Но мы больше не можем их распространять, потому что у нас нет для этого специальных процедур. Ни одна государственная библиотека не может связываться с сиротскими произведениями, а для частников риски слишком высоки – никто не хочет получить иск размером в пять миллионов рублей. Между тем, тролли уже забили суды исками, требующими штраф от пользователей RuTube за то, что те воспользовались функцией enbed и вставили себе на сайт с RuTube спортивные трансляции, хотя НТВ+, юристы которой подают иски, и RuTube являются частью одного холдинга. Это не важно, потому что цель – досудебное урегулирование через шантаж владельцев сайтов, которые воспользовались этой функцией как добросовестные пользователи продукта той же компании.

Я считаю, что все, произведенное государственными организациями по государственному заказу за исключением государственной тайны, должно быть выложено в открытый доступ по открытым лицензиям. Музеи, вузы и библиотеки, ведомства и органы власти должны отчитываться по числу и полноте документов, выкладываемых в открытый доступ. Это, в частности, должно быть центральным показателем эффективности архивов, библиотек и музеев – даже если они решат ограничить коммерческое использование своей интеллектуальной собственности, что совсем не сложно в случае с открытыми лицензиями.

Все дипломы и диссертации должны публиковаться до защиты в режиме открытых лицензий, которая, в свою очередь, должна стать также и правовым стандартом научной коммуникации. Сиротские произведения должны быть общедоступны пока не появится автор или правообладатель, а не наоборот. Репрессированные авторы не должны быть поводом для изъятия произведения из обращения, а должны получать материальную компенсацию ущерба за задержку публикации тоже, в соответствии с законом.

Мы предлагаем вернуться к исходному положению Бернской конвенции: имущественные авторские права должны охраняться не более 50 лет с даты публикации. Не больше. С какой стати взялись пресловутые 70 лет? Раньше считалось, что мы человека обкрадываем, когда разрешаем ему открыто распространять свои произведения, потому что он мог бы заработать на книжке. Я сам пишу книжки, и, если честно, мы на них больше тратим, нежели зарабатываем. В конце концов тот, кто хочет пересказать что-то другим, заинтересован в том, чтобы люди имели к этому доступ, а не в том, чтобы кто-то другой наживался на его работе под видом заботы об интересах автора, как это происходит сегодня.

Наконец, НЭБ должна быть не информационной системой с набором ширпотреба, закупаемого по госконтракту, а способом охватить и сохранить весь массив знаний и культурных ценностей на русском языке и языках народов России, мировой классики. Сколько времени пройдёт прежде, чем мы решимся всерьёз проверить теорию Вернадского о Ноосфере? Я не знаю.

Но пора уже и попробовать. По крайней мере, ясно одно – господствующие сегодня подходы давно утратили цель и смысл. А значит, возможно, Вернадский был прав, когда говорил о том, что царство его идей впереди.


Публикация в рамках информационной кампании о проекте «Общественное достояние». При реализации проекта используются средства государственной поддержки, выделенные в качестве гранта в соответствии с распоряжением Президента Российской Федерации от 01.04.2015 № 79-рп и на основании конкурса, проведенного Фондом ИСЭПИ.

Поделиться