В одном интервью, взятом у отца Александра Меня в советские годы («На случай ареста»), его спросили: «Вы что же, против демократического движения?»
Отец Александр ответил: «Этот термин слишком туманный. Вообще я, разумеется, уважаю всякую честность и смелость. Но считаю, что мне лично хватает моего непосредственного дела. Кроме того, я убежден, что свобода должна вырастать из духовной глубины человека. Никакие внешние перемены не дадут ничего радикально нового, если люди не переживут свободу и уважение к чужим мнениям в собственном опыте».
Проще и лучше не скажешь! К этому лишь можно добавить, что демократия не может быть без общественной солидарности, начиная снизу, с местного самоуправления. А у нас ни демократы-западники между собой не могли никогда договориться, ни патриоты-почвенники, не говоря уже о самих противоположных мировоззренческих лагерях. Партий всяких появлялось в начале 90-х десятки, да что толку, многие из них уже давно забыты. Единой России никогда не было, ни в ХХ веке, ни в XIX-м или XVIII-м, ни еще раньше, при Расколе… Не говоря уже о междоусобицах удельных князей перед монголо-татарским нашествием. Неизбывный родовой грех нашей русской истории! Объединяться и сплачиваться могли только в исключительных случаях, как Смутное время или в войну 1812-го, отчасти в Великую Отечественную (хотя сколько было тех, кто считал Гитлера меньшим злом по сравнению со Сталиным, и переходил на сторону немцев!). В таких условиях власть всегда будет строить общество, как может и как считает нужным, причем чаще всего не во благо самому обществу. И вероятность появления какого-нибудь диктатора в состоянии общественной атомизации и раздробленности гораздо больше, чем при солидарности, которая в западных странах значительно выше, чем в России. Поэтому у нас до сих пор не демократия, а скорее пародия на нее. Ну а церковное общество сейчас являет собой еще большую расколотость!
О. Георгий Кочетков и С.С. Аверинцев. После праздничной литургии 4 декабря 1990 г. Временно приспособленное для богослужений помещение при Троицком храме г. Электроугли - месте первого пресвитерского служения о. Георгия.
И вот, в те 90-е годы РПЦ как институт, тогда еще находившийся вне всякой конкуренции с прочими общественными организациями, воспринимался большинством туда приходящих как оплот традиционных ценностей и единственное убежище от внешнего разгула похотей мира сего. Против каких-либо изменений в церковной жизни и, тем более, реформ был один из простых, но сражающих наповал доводов: «Развалили страну своими реформами, так теперь еще и Церковь хотят добить!?»… Соответственно, все те служители, которые ассоциировались с либерально-демократическим настроем, подпадали под подозрение отнюдь не только у церковного начальства!
о. Александр Шмеман
Примерно такой дух как раз господствовал на по-своему значимой и исторической Конференции «Единство Церкви», проведенной в ноябре 1994 года в Православном Свято-Тихоновском Богословском Институте, где я тогда учился. Главной мишенью Конференции стали реформаторски настроенные священники Георгий Кочетков и Александр Борисов с их приходскими общинами. Один из свидетелей того, что тогда происходило, в частности, отмечал уже 4 года спустя, в связи со скандальным сожжением в Екатеринбурге летом 1998 г. книг отцов А. Меня, А. Шмемана и И. Мейендорфа:
«…Прежде всего, тот дух нетерпимости и "духовного большевизма", который взяли под свое крыло устроители конференции, занял после нее в церкви господствующее положение и закрыл все пути к осуществлению их же благочестивых прожектов. Другими словами, решив забрать у о. Георгия Кочеткова и его общины знамя "евхаристической экклезиологии", устроители конференции удержать его так и не смогли. Это и понятно, ведь в церкви ничего не делается "само собой", и как раз именно этому учит нас "весь исторический опыт Церкви". Ведь и правда, ее история - это, прежде всего, не история "авторитетных комиссий и соборов" и вводимых ими внешних реформ, но история "напряженного подвига духовной жизни", история личностей, бравших на себя и ответственность за единство Церкви, и инициативу в решении назревших проблем на путях дерзновенного движения вперед, а не сваливавших их на абстрактные комиссии, и всегда проходивших через непонимания, гонения и мученичество. Но в том-то и беда, что устроители конференции отказались от этого "напряженного подвига духовной жизни", декларируемого ими, то есть, говоря словами Евангелия, от по-человечески скандального и безумного креста, вместо этого попытавшись достичь мира и единства на путях недопустимого компромисса, вступив в союз с гонителями.
В одном о. Владимир (имеется в виду прот. Владимир Воробьев, ректор ПСТБИ – свящ. Ф.) оказался прозорлив. Действительно, как и в начале века, то недолгое время, когда можно было сделать многое, было упущено, и благочестивыми идеями устроителей конференции воспользовались "предатели Церкви". Сегодня, как и в те трагические годы, мы имеем хорошую возможность наглядно убедиться в том, что происходит в церкви "само собой" - результат, как говорится, налицо. Никаких комиссий не создано, костры из книг великих богословов уже горят, а за отказ отречься от "их" учений священников запрещают в священнослужении пожизненно. И нельзя сказать, что это не связано с той конференцией: именно конференция не только не остановила раскольнические силы филетизма и фундаментализма, но наоборот, дала им в руки все "козыри". Например, такие печально известные книги как Сети обновленного православия (Москва, "Русский вестник", 1995 г.) и Современное обновленчество - протестантизм "восточного обряда" (Москва, "Одигитрия", 1996 г.) устроены по следующему принципу: они начинаются с докладов авторитетных священников, прозвучавших на этой конференции, касающихся Кочеткова-Борисова, а вот заканчиваются буквально обливанием грязью о. Александра Шмемана, Сергея Аверинцева, и даже такого почитаемого в Русской церкви (и в Свято-Тихоновском институте в частности) человека, как архимандрит Таврион (Батозский)! Другими словами, паровоз тащит за собой уже совсем другие вагоны. Так что можно сказать, что екатеринбургское аутодафе "Свято-Тихоновцы" устроили своими руками: кто знает, не под влиянием ли вышеупомянутых книг совершил свое "дело веры" епископ Екатеринбургский Никон?»
(Семен Зайденберг. КОНФЕРЕНЦИЯ "ЕДИНСТВО ЦЕРКВИ", ИЛИ ОБ ИСТОКАХ "ЕКАТЕРИНБУРГСКОГО АУТОДАФЕ". http://favor.chat.ru/ways47.htm)
В тот момент, во время заседаний Конференции, я сам скорее был готов разделить с другими выступавшими это праведное негодование, озвученное в докладе отца ректора Владимира Воробьева:
"Мы имеем дело с революционной идеологией на христианской почве, одетой на сей раз в священнические рясы. Она не считается с инакомыслящими, без обсуждений осуществляет свою программу. Впрочем, и во многих других "деталях" образ известных в истории революционеров поразительно точно передает настроения и поведение новых революционеров-реформаторов церковной жизни… Духовная слепота, нечувствие к окружающей духовной жизни, неслышание инакомыслящих, неспособность критически оценить самого себя и свою деятельность - вся эта духовная паранойя становится уделом реформаторов".
Конечно, не стоит винить во всем отца Владимира Воробьева, о. Дмитрия Смирнова и других, бывших с ними заодно: просто сама атмосфера отторжения всего, что было связано с реформами в общественной жизни, явно витала и господствовала в российском обществе в целом, а в церковном нем более. Те, кто понимали, что РПЦ нуждается в серьезном обновлении, обречены были остаться в ничтожном меньшинстве. Потребовалось более десятилетия, чтобы сознание церковной интеллигенции хотя бы отчасти поменялось, в частности, благодаря вышедшим в 2006 году «Дневникам» отца Александра Шмемана. В 1990-е годы издание этой книги и её вдумчивое обсуждение было бы просто невозможным, а тут время все-таки подоспело...
(Продолжение)