Нельзя быть причастным к русской истории без глубокого ощущения духовного единства со своим народом.
А духовное единство после крещения Руси ковалось под знаменами Православия, без него невозможно представить тысячелетний процесс собирания и укрепления российского государства.
А.С. Пушкин и Н.Я. Бичурин на прогулке на набережной Невы. 1994-95гг. Худ. Овчинников Николай Васильевич
«Животворящие святыни!
Земля была б без них мертва.
Без них наш тесный мир – пустыня,
Душа – алтарь без Божества.»
А.С.Пушкин
«Мы обязаны монахам нашей историей, следовательно, просвещением», – писал Пушкин в «Исторических записках». Он отчетливо видел ведущую роль Церкви в деле просвещения и нравственного воспитания народа, хранящего в душе «страх Божий» за отступления от христианских заповедей. Его ранняя мудрость и ощущение истории удивляют, а слова о том, что «Европа в отношении России всегда была столь же невежественна, как и неблагодарна», поражают точностью и дальновидностью.
Несмотря на юношеское увлечение вольтерьянством и греческой мифологией, в Пушкине рано поселились обостренные чувства близости к народу и монархии, в его душе жила любовь в евангельском духе, поэт признавался, что читал Библию «от доски до доски».
«Зрелость и самобытность его воззрений на русскую историю изумляла его друзей и современников… Пушкин видел Россию до глубины. Он видел ее по-русски. А видеть по-русски – значит видеть сердцем», — писал выдающийся историк и философ И.А.Ильин.
«Нет убедительности в поношениях, и нет истины, где нет любви», — писал Пушкин. Христианская позиция насквозь пронизывает его непревзойденное творчество и его совестливую жизнь. Трудно представить силу и мощь пушкинского проникновения в жизненное пространство, если уже два века его стихи «глаголом жгут сердца людей».
Все лучшее и благодатное в Пушкине имеет уходящую в православие религиозную основу. Его поэзия способна воспитывать и оживлять религиозный инстинкт возвышенной тоской по совершенству, по «горним обителям», куда устремлялась его муза.
По свидетельству дружившего с Пушкиным польского поэта А.Мицкевича, человека религиозного, Пушкин так углублялся в рассуждения по религиозным вопросам, как и не снилось его современникам.
Убеждением Пушкина был наказ русскому народу, переданный потомкам словами Гринева из «Капитанской дочки»:
«Молодой человек, если записки мои попадут в твои руки, вспомни, что лучшие и прочнейшие изменения суть те, которые происходят от улучшения общественных нравов без всяких насильственных потрясений».
Его персонажи следуют патриархальным семейным добродетелям, православному отношению к браку, скрепленному священным церковным таинством. Несмотря на любовь к Онегину, Татьяна остается верна мужу, а Марья Кирилловна сохраняет верность венчальной клятве и не бросается вслед за освободившим ее Дубровским. Сам поэт пострадал и умер за честь семейного очага.
Пушкин и Новый Завет
Все творчество Пушкина говорит о его близком знакомстве с библейскими сюжетами, содержание которых сделалось темой многих стихов. Знаменитое стихотворение «Пророк» написано по содержанию книги библейского пророка Исайи, а слова Пушкина о Новом Завете глубоки и прочувствованы:
«Есть книга, коей каждое слово истолковано, объяснено, проповедано во всех концах земли, применимо ко всевозможным обстоятельствам жизни и происшествиям мира: из коей нельзя повторить ни единого выражения, которого не знали бы все наизусть, которое не было бы уже пословицей народов; она не заключает уже для нас ничего неизвестного, но книга сия называется Евангелием, и таковая ее вечно новая прелесть, что если мы, пресыщенные миром или удрученные унынием, случайно откроем ее, то уже не в силах противиться ее сладостному увлечению и погружаемся духом в ее божественное красноречие».
Так сказать про Евангелие мог только глубоко верующий человек, душа и сердце которого проникнуты божественным светом евангельской Христовой любви. Безбожному двадцатому веку и стремящемуся определить свою религиозно-нравственную идентичность веку двадцать первому предстоит вернуться на круги своя, поучиться у Пушкина любви, «священному ужасу» и умению быть настоящим гражданином, который «ни за что на свете не захотел бы переменить отечества, ни иметь другой истории, как истории наших предков такою, как нам Бог послал».
Всю жизнь Пушкин посещал богослужения и, по словам близкого друга Вяземского, «был проникнут красотою многих молитв, знал их наизусть и часто твердил».
Интересно отметить встречающиеся в письмах и дневниках поэта заметки о том, как он заказывал в Святогорском монастыре заупокойную литию по Байрону, «панихиду по Петре Великом», молился о повешенных декабристах, а в южной ссылке звал товарищей на пасхальную службу послушать голос русского народа в ответе на «Христос Воскресе!».
Великопостная молитва Ефрема Сирина воплотилась вдохновением Пушкина в прекрасном стихотворении «Отцы пустынники и жены непорочны», и «Отче наш» звучит его стихами:
Отец людей, Отец Небесный!
Да имя вечное Твое
Святится нашими сердцами!
Да прийдет Царствие Твое,
Твоя да будет Воля с нами,
Как в небесах, так на земли!
Насущный хлеб нам ниспошли
Твоею щедрою рукою,
И как прощаем мы людей,
Так нас, ничтожных пред тобою,
Прости, Отец, Своих детей;
Не ввергни нас во искушенье
И от лукавого прельщенья
Избави нас …
«Сохранив почти неприкосновенным весь канонический текст евангельской молитвы, Пушкин сумел передать здесь и самый ее дух, как мольбы детей, с доверием и любовью обращающих свой взор на этой земной юдоли к Всеблагому своему Небесному Отцу», — писал первоиерарх Русской Православной Церкви за границей, митрополит Анастасий (Грибановский, 1873-1965).
Во всякие времена находится немало обличителей, не видящих собственных отступлений и беззаконий, но хорошо видящих согрешения других. Такие не преминут заострить внимание на грехах Пушкина, не замечая, что все творчество мужающего поэта проникнуто угрызениями совести и горестным сожалением о совершенных падениях, о временах, когда его дар служил звукам «безумства, лени и страстей».
Когда на память мне невольно
Придет внушенный ими стих,
Я так и вспыхну, сердцу больно:
Мне стыдно идолов моих.
Поэт всегда находил мужество публично признавать свои греховные увлечения, «с отвращением читал жизнь свою», сожалея, что «свой дар, как жизнь, я тратил без вниманья».
И меж детей ничтожных мира,
Быть может, всех ничтожней он.
Это смелое признание (стихотворение «Поэт»), пронзенное тонким ощущением своего ничтожества, красноречиво свидетельствует о духовной принадлежности Пушкина к сынам православной церкви, учение которой призывает считать себя самым грешным из людей, дабы не впасть в самообольщение и самообман.
Русская святочувствительность Пушкина
Открытие памятника А.С. Пушкину. Художник С.Куклинский
Все исследователи жизни и творчества Пушкина отмечают исходящую от его духовного влияния «повышенную святочувствительность» и неподдельную русскую открытость души перед добротой, красотой и поиском возвышенного идеала. В речи на открытии памятника Пушкину в Москве (1880г.) Ф. М. Достоевский отметил в Пушкине писателя и патриота, гениально совместившего национальный патриотизм с христианским духовным мировоззрением нации. Персонажи Пушкина всегда обладают типично русскими чертами характера.
«Русское национальное самосознание проникало его насквозь. И так как оно неотделимо от православного миропонимания, то естественно, что в нем осуществился органический союз той и другой стихий; чем более он был русским по душе, тем ярче в нем сквозило сияние нашей православной культуры. Наш поэт невольно излучал из себя ее аромат, как цветок, посылающий свое благоухание к небу», — писал митрополит Анастасий к столетию гибели поэта.
Владыка Анастасий замечает, что «Пушкин в зрелом возрасте везде подходил к слову Божию именно в непосредственной младенческой простоте сердца, не искушаемый духом скептицизма, который соблазнил Толстого. Он и здесь был глубоко народен, как во всем отношении к Церкви и ее установлениям. Он воспринимает их так, как их чувствовали и воспринимали искони миллионы русских православных людей, не мудрствующих лукаво».
Поблуждав по распутьям вольнодумства и языческих пристрастий, Пушкин возвратился к простоте народной веры, привитой в детстве его знаменитой няней. Исходящий из неведомых глубин русский дух Арины Родионовны тревожил пушкинскую совесть, постепенно освобождая шаловливую, страстную музу от чуждых влияний.
Жизненный опыт, внутренние ощущения, пребывание в народной среде, размышления привели Пушкина к убеждению, что «человек нашел Бога именно потому, что он существует. Нельзя найти то, чего нет». А позициям атеистов, по воспоминаниям О.А.Смирновой-Россет, Пушкин дал такую насмешливую характеристику:
«Я ЧАСТО ЗАДАЮСЬ ВОПРОСОМ, ЧЕГО ОНИ КИПЯТЯТСЯ, ГОВОРЯ О БОГЕ? ОНИ ЯРОСТНО ВОЮЮТ ПРОТИВ НЕГО И В ТО ЖЕ ВРЕМЯ НЕ ВЕРЯТ В НЕГО. МНЕ КАЖЕТСЯ, ОНИ ДАРОМ ТЕРЯЮТ СИЛЫ, НАПРАВЛЯЯ УДАРЫ ПРОТИВ ТОГО, ЧТО, ПО ИХ ЖЕ МНЕНИЮ НЕ СУЩЕСТВУЕТ».
Перед воздвигнутыми Пушкиным литературной, человеческой, христианской вершинами, по признанию Есенина, мы стоим «как пред причастьем», и никто за два века не придвинулся к его творческой широте, всеохватному уму, меткому слову и ощущению личной причастности к русской истории.