Опрос Фонда "Общественное мнение" (1999): "При ком из руководителей простым людям жилось лучше всего?" На первом месте - Брежнев (54 процента), на втором, с большим отрывом, Сталин (8). "При ком Россия имела наибольший авторитет?" При Сталине - 26, при Брежневе - 25. "Кто из руководителей России ХХ века оказал наиболее положительное влияние на ее судьбу?" Опять первым стоит Брежнев (19), вторым - Сталин (15).
Сентябрь 1999: "Если бы кандидатами в президенты стали известные политики прошлого и настоящего, то за кого вы бы проголосовали?" За Брежнева - 12, за Андропова - столько же. Эти двое, стало быть, вышли бы во второй тур. Путин с одним процентом на 15-м месте, между Горбачевым и Ельциным.
Было бы странно, если бы советники Путина не сделали соответствующих выводов. Все эти годы он стремился в верхние строчки таблицы. И вот пришел момент, когда уже пора отращивать брови.
Конечно, можно ссылаться на то, что распространенная среди населения России ностальгия по утраченному "золотому веку" не один день настойчиво насаждалась казенным телевидением и массовой культурой. Но это спор о яйце и курице. Массовому сознанию во все времена свойственна тоска по прошлому, по "доброму старому" времени. Люди идеализируют прошлое и страшатся будущего. Люди советские при Брежневе благодаря нефтедолларам, на которые закупался хлеб за океаном, были относительно сыты - спасибо партии хоть за это.
Сегодня эта ностальгия стала практически правилом хорошего тона.
Недавно я посмотрел несколько эпизодов документального сериала НТВ "Следствие вели..." Казалось бы, в рассказе о громких уголовных делах брежневской поры, о которых мы тогда ничего или почти ничего не знали, можно было бы обойтись без этих реверансов. Однако сюжет постоянно прерывается "лирическими отступлениями": главный рассказчик Леонид Каневский то и дело умильно любуется артефактами советского быта - мол, хоть пылесос и был примитивный, зато дико надежный, хоть и бедно жили, зато дружно. Мало того: по поводу и без повода то и дело звучат панегирики пресловутому "могуществу" брежневского Советского Союза. Авторы не замечают, что впадают в когнитивный диссонанс: если в СССР царила такая идиллия, откуда взялись все эти вурдалаки, стяжатели и мошенники и как получилось, что нити самых масштабных преступных афер тянулись на самый верх политического Олимпа?
Хочу напомнить: именно брежневский СССР германский канцлер Гельмут Шмидт назвал "Верхней Вольтой с ракетами". Исчерпывающее прозвище, характеризующее как основу "могущества", так и реальный авторитет Москвы. Что касается советских артефактов, то у меня лично они вызывают не умиление, а отвращение.
"Действительно многие говорят о брежневизации Путина, при этом говорят те люди, которые вообще ничего не знают про Брежнева", - утверждает Песков.
Я сверился с его анкетой. Он родился в 1967 году. Брежнев тогда уже три года был у власти и умер, когда Пескову было 14 лет. Вырос Дима в привилегированной семье посла, в мире закрытых спецраспределителей, госдач, "Березок" и длительных загранкомандировок. Это не я, а он не знает, какой была жизнь обычных людей при Брежневе. Вспоминать детали ежедневно выматывающего душу советского быта мне противно и стыдно. Подростком я нестерпимо страдал оттого, что у меня не было приличных штанов. После долгих уговоров мама отнесла папины брюки знакомой портнихе, и та сшила мне прекрасные клеши - тогдашний писк моды. Я пришел в них в школу и был изгнан. Пришел на следующий день - велели привести мать. Моя мама - кроткое законопослушное существо, но тут и ей стало обидно, и она с дрожью в голосе спросила директора школы: "А где написано, что моему сыну нельзя ходить в школу в расклешенных брюках?" Она не читала "Собачье сердце", но повторила вопрос профессора Преображенского: "Где-нибудь у Карла Маркса сказано, что второй подъезд Калабуховского дома на Пречистенке следует забить досками и ходить кругом через черный ход?" И директор сдался.
"За штаны обиделся", - скажут мне. Да вот, представьте себе, за штаны. Вспомните, как поэт, мечтавший в юности сшить себе черные штаны "из бархата голоса моего", писал с плохо скрытой обидой в стихотворном послании Горькому в Италию:
Я ушел,
Блестя потертыми штанами.
Взяли вас
международные рессоры.
Это естественно, что коллективная память вытесняет все плохое, - таков механизм памяти. Но бесстыдно этим пользоваться, как пользуется путинский агитпроп. Вот и Глеб Павловский вслед за Песковым делит брежневскую эпоху на периоды: первый - вообще "блестящий", второй - "относительно удачный" ("продвижение в экономике") и последние 10 лет, которые "были ошибкой".
А ведь существует исследование сотрудника Высшей школы экономики Алексея Пономаренко, в котором он реконструировал экономические показатели брежневского СССР с помощью современных методов и показал, что никакого расцвета экономики при Брежневе просто не было. Но что нам эта тьма низких истин по сравнению с возвышающим нас обманом!
Павловский, по характеристике Пескова, - это "московский социум", который "что самое интересное, сидит в дорогих ресторанах, где нет ни одного свободного столика, ест вкусную итальянскую еду по 1200 рублей за тарелку... и страдает о родине". Из слов самого Пескова не поймешь: то ли это он считает ошибкой то, что Брежнев не ушел вовремя, то ли это московский социум "склонен к таким суждениям".
Да и не Песков здесь важен. Его сервильность абсолютно соответствует кругу, в котором он вырос. Историк Лев Лурье в статье "Школа выжидания" создал портрет семидесятников путинского типа, пользуясь бытовыми и культурными символами эпохи застоя. Здесь много метких наблюдений и очень точный вывод:
Поколение Путина воспроизводит застой, но такой, в котором им хотелось бы жить с юности... Они привозят на дни рождения английских музыкантов своей юности, их развлечениями ведает Владимир Киселев из "Землян", они наигрывают на рояле мелодию из фильма "Щит и меч", живут в Сочи... Их жизнь удалась. Они создали "застой" под себя.
Ну да, это реванш за бездарно прожитую молодость, за детство в подворотне, а не в спецшколе, как у Пескова.
Они только нас не спросили. Терпят - и на том спасибо.
Владимир Абаринов
Грани.РУ