Что такое наш радикализм

Радикализм сегодня включен в систему основных политологических категорий, однако смысл этого слова выходит за границы политологии, вторгаясь в этику, эстетику, религию и даже повседневную жизнь. Радикализм – это крайность, превышение меры. Радикал не поступается принципами, он всегда смотрит в суть, в корень дела (лат. radix – "корень"). Можно сказать, что любой радикализм имеет в качестве антипода половинчатость, беспринципность, соглашательство. Так что – радикализм по существу прав, а на стороне его критиков только жалкая трусость или, хуже того, предательство?

Если взять религию, то надо признать, что нет ничего радикальнее христианства. Оно настолько радикально, что показалось иудеям соблазном, а эллинам – безумием. В самом деле, христианское вероучение утверждает, что безгрешный всемогущий Бог спускается на самое дно своего согрешившего творения и принимает на себя всю его смертную природу, кроме греха. Есть от чего прийти в смущение! Это нарушает сразу и греческую логику, и римское право, и иудейский закон. Тем не менее это так.

Христианство как бы разделяет мир надвое – вот тут святое, а тут профанное – и вместе с тем восстанавливает целостность падшего мира еще в большей славе, чем до грехопадения. "Блаженны нищие духом, блаженны плачущие, блаженны изгнанные за правду" – все это самые что ни на есть радикальные, запредельные в своей категоричности положения, и, продумывая их до конца, поневоле соглашаешься с людьми, утверждающими, что последние истины бытия написаны на языке безумия. "Кто же может спастись?" – вопрошали изумленные ученики своего Учителя, и по-человечески их изумление понятно: не могут обычные люди радоваться и веселиться, когда их поносят и гонят...

Из сказанного вытекают два возможных отношения человека к себе и к другому – торжество собственного совершенства и соблазн кары за несовершенство. Как показывает вся мировая история, это самые труднопреодолимые искушения для человеческой гордыни. Именно на этом пути посылали в огонь еретиков, сажали в яму староверов, заключали в монастыри ослушников. Некоторые нынешние ревнители "чистого православия" фактически предлагают вырвать страницу N 666 из всех книг на свете – настолько они мистифицируют эти цифры. Параллельно составляются учебники русской литературы и философии, где национальные классики "с точки зрения православия" зачисляются в еретики, а гениальные отечественные мыслители объявляются "философствующими Смердяковыми"...

Так или иначе, на стороне всяческого радикализма – правота части, а на стороне правды – универсальность полноты. Радикализм как религиозный, нравственный (и тем более политический) принцип – это самозваный и потому кощунственный "страшный суд", вернее – пародия на него, чреватая чаще всего самыми серьезными последствиями.

С прагматической точки зрения радикализм можно определить как неадекватную реакцию на вполне реальные вызовы. В политике это абсолютизация принципа "Революции в белых перчатках не делают!". В философском же плане радикализм оказывается подделкой (симулякром) Истины, потому что лишает ее главного – любви и милости. "Истины нет там, где нет любви", – писал Пушкин. Под видом осуществления правды радикалы убивают то, чем единственно и живет мир, – любовь.

Если христианство включает в себя, несомненно, элемент радикализма, но не сводится к нему, то душа России – и во взлетах, и в падениях – это едва ли не главное прибежище радикализма в истории. "Не размышляй много, пойди в огонь", – звал непреклонный протопоп Аввакум.

Наша национальная мысль достаточно прояснила причины крайностей русского национального характера начиная с колоссального разброса России в пространстве и времени и кончая отсутствием в нем того, что Ф. Достоевский называл "формой", "жестом" (благодаря чему русский человек чрезвычайно склонен ко всему фантастическому и беспорядочному).

Однако применительно к нашей теме важно подчеркнуть, что корни отечественного радикализма в известной мере религиозные – недаром еще князь Владимир отказался после Крещения казнить преступников, усмотрев в этом наказании противоречие новой вере.

Национальный русский радикализм ведет происхождение от отечественного восприятия христианства, принятого Русью действительно целиком, открытой душой. Если Европа ко времени прихода Христа в мир уже имела за плечами развитую (и юридически отточенную) светскую цивилизацию, то славянская Русь такого культурного базиса не знала. Культура – это палка о двух концах: будучи мерой организации человеческой деятельности, она своими условными знаками способна не только приблизить человека к Богу, но и удалить от Него. На Западе доминировало второе, на Руси – первое. Достаточно напомнить, что сама славянская азбука (кириллица) была выработана св. Кириллом и Мефодием именно как средство закрепления и передачи священного смысла Евангелия, тогда как в Европе письменность (и языческая литература на ее основе) функционировала задолго до христианства. Так или иначе, европейской культуре пришлось приспосабливаться к Благой Вести (в философии, искусстве, политике), в то время как на Руси люди стремились непосредственно жить по-христиански. В отличие от иудаизма или ислама православие – религия не правила, а благодати: каждый отвечает зову Божьему, насколько способен его услышать.

Вот тут-то велик риск довести до абсурда верную и даже святую мысль. Староверы уходили в леса – но покинули вместе с тем и Большое национальное время (главный путь) русской истории. Народовольцы "с мученическим нимбом вокруг головы" взорвали Царя-освободителя накануне подписания конституции – и вошли в национальную летопись как варвары-террористы. Их братья (в буквальном смысле) большевики уничтожили в ипатьевском подвале всю царскую семью вместе с невинными детьми, но только умножили этой кровью сонм новомучеников и исповедников российских.

Национал-коммунисты предвоенной поры хотели построить рай на земле (не столько бедных сделать богатыми, сколько богатых опалить "мировым пожаром") – и построили сверхдержаву, оказавшуюся ГУЛАГом для миллионов людей. Либералы 1990-х годов "метили в коммунизм, а попали в Россию", разрушив своими реформами великую государственность, складывавшуюся почти тысячелетие. Сегодня у нас народ убывает со скоростью примерно 1 000 000 человек в год – все это плоды того дурного радикализма, когда отдельный человек или группа людей фактически представляет свое "малое я" как непогрешимую делегацию Первопринципа. Все это полностью противоречит идее целостности вселенского и национального бытия, в которой не без основания видят генеральную линию русской философии наши великие умы – начиная с И. Киреевского и А. Хомякова и кончая Л. Карсавиным и А. Лосевым.

Россия превысила в XX веке свой лимит на кровь, революции и войны – войны веры, войны классовые и войны национальные. В определенном смысле Россия достигла экзистенциального предела, самым радикальным образом воплотив некоторые общественно-нравственные идеалы первохристианства – работа "без корысти", любовь "без секса", своего рода культ бедности и т.п. В этом плане совершенно прав Н. Бердяев, утверждая, что советский коммунизм был превращенной формой русской религиозной идеи. Осуществив в трагической истории XX века великий Отказ ("не любите мира и того, что в мире"), Россия должна попытаться теперь пройти по жизни вослед тихому Христу. Эта дорога не менее радикальна, чем путь суда и казни, – но это радикализм любви, а не ненависти.

"Всему радуйтесь, за все благодарите", – призывал своих учеников Спаситель. В переводе на светский язык это означает призыв видеть лучшее, а не худшее в человеке или идее и судить народ "не по тем мерзостям, которые он так часто делает, а по тем великим и святым вещам, по которым он и в самой мерзости своей постоянно воздыхает" (Ф. Достоевский). Мир делится не на два класса – богатых и бедных, а на три – на богатых, бедных и на людей, для которых ни богатство, ни бедность не определяют их бытия и сознания. Не пошлый "средний класс" (то есть сословие профессиональных мещан) спасет Россию и не утопиям "социального партнерства" заменить в ней жажду истины на земле. России нужен класс людей, способных на милость и на жертву, а не только на юридический или экономический обмен. К счастью, за последние годы Россия постепенно стала проявлять первые, еще робкие признаки возврата к самой себе.

Традиционный духовно-культурный и социально-политический уклад России воспроизводит себя (в разных вариантах) уже почти тысячу лет. Так будет и впредь, пока в скрытом внутреннем ядре России жива энергетика Святой Руси. Русские патриоты и верховная власть должны найти друг друга – иного им не дано.

Совершенно прав А. Панарин: "В русской истории действуют два тайных принципа – союз грозного царя с народом против изменников-бояр и союз пророчествующей Церкви с "нищими духом" против сильных и наглых" ("Искушение глобализмом"). Идеальных людей, и особенно идеальных правителей, не бывает – тем более надо поддерживать органичные для русской цивилизации стороны их деятельности. Никто не может отрицать того факта, что после 2000 года мы имеем дело с первой после распада СССР попыткой выработки национальной геостратегии России. Среди наших правящих элит появились патриотически мотивированные сегменты – вот что важно. Что касается ярости либералов – она вполне в стиле их "игры на понижение", будь то политика или культура: даже намек на восстановление вертикали русского бытия выводит их из себя.

Если православно-патриотические силы не поддержат государственническую линию в законодательной и исполнительной власти, они сделают большую ошибку и будут наказаны такой "цветной" революцией, на фоне которой переворот 1989-1993 годов покажется детской забавой.

Но и властвующая элита тоже должна пройти свою часть пути навстречу русскому народу. Русскому человеку нужна верховная власть не потому, что он "раб", а потому, что в глубине души он хочет служить чему-то более высокому, чем польза, комфорт, плюрализм и т.п. Рай на земле – это выдумка идеологов новоевропейского прогресса начиная с Реформации (возврат от христианства к иудейству) и Просвещения (философия либерального гедонизма). Запад поверил в эти сказки, по существу перестав быть христианской частью света (страна happy end). Нынешним "интердевочкам" и "интермальчикам" с утра до вечера внушают, что жизнь – это карнавал, на котором надо успеть повеселиться.

Россия, со своей стороны, до сих пор живет мыслью, что власть и идеология в государстве должны исходить не от грешной "одинокой толпы", а от Бога. Вопреки потугам всевозможных инженеров и каменщиков человеческих душ она до сих пор помнит, что "блаженны изгнанные за правду". В этом и заключается подлинный русский радикализм.

20.09.2006

Источник: Литературная газета

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе