Ярстарости: Вячеслав Менжинский – ярославский журналист, сталинский чекист

16 августа в Минске он был арестован агентами Объединённого государственного политического управления (ОГПУ).

Задержание Савинкова стало результатом тщательно подготовленной операции под кодовым названием «Синдикат-2». Для её выполнения чекисты создали фальшивую организацию антибольшевистского подполья «Монархическое объединение Центральной России». Савинков поверил в её существование и поплатился за свою доверчивость – сначала свободой, а затем и жизнью. Подготовкой операции руководил Вячеслав Рудольфович Менжинский, первый заместитель председателя ОГПУ Феликса Дзержинского.

Менжинский и Савинков – люди практически одного поколения (первый на пять лет старше), в их биографиях много общего. Оба учились на юридическом факультете Петербургского университета, только Менжинский его окончил, а Савинков был исключён за участие в студенческих беспорядках. Оба писали стихи и прозу, подавали надежды как литераторы. Менжинский покончил с этим увлечением ещё в годы первой русской революции. Савинков оставался писателем до конца дней своих и даже в советской тюрьме на Лубянке сочинял рассказы.

Менжинский ещё в 1902 году вступил в РСДРП. Савинков стал эсером, выбрав террор как средство политической борьбы и крестьян как творцов нового мира. После победы Октябрьской революции Савинков оказался в рядах противников Советской власти, Менжинский остался в истории как её ревностный охранитель. В течение восьми лет, с 1926 по 1934 год, он возглавляя советскую тайную полицию. Рекордный срок по тем временам! Мало того, Вячеслав Рудольфович ушёл из жизни своей смертью, что для его преемников было уже непозволительной роскошью.

Проект «ЯРСТАРОСТИ» продолжает историко-биографический цикл «Революция: 5 портретов», посвящённый столетнему юбилею двух русских революций, Февральской и Октябрьской. Героем первого выпуска «Отец-основатель» стал народоволец из Борка Николай Морозов. Выпуск второй «Революционер» был посвящён «воинствующему безбожнику» Емельяну Ярославскому. Третий выпуск «Охранитель» рассказывает о чекисте Вячеславе Менжинском. В ближайшие месяцы вас ждут ещё два портрета: «Враг» и «Могильщик революции». Биографии всех пяти наших героев так или иначе связаны с Ярославским краем.



Агитатор в шкуре денди

«Ярославский период» занимает в жизни Менжинского целых три года. В феврале 1903-го 28-летний юрист прибыл из Петербурга в Ярославль. Местные социал-демократы помогли представителю газеты «Искра» устроиться на должность помощника правителя дел в управление строительства Вологодско-Вятской железной дороги. Они же нашли для Вячеслава Менжинского хорошую квартиру – в доме Разживина на Борисоглебской улице. Ныне это дом № 48 по улице Республиканской, где находится ресторан «Пиросмани».

Новая должность была не слишком обременительна. Менжинский имел возможность более-менее свободно распоряжаться своим временем. В первый же месяц он с однопартийцами побывал в соседних городах, оживил жизнь партийных ячеек, наладил доставку нелегальной литературы. Служебные командировки позволяли параллельно решать задачи партийного строительства. Скажем прямо, при царском режиме Вячеславу Рудольфовичу жилось не в пример вольготней, чем советским гражданам под недреманным оком его всесильного ведомства.

К апрелю 1903 года ярославская ячейка Северного комитета была восстановлена. Менжинский как самый теоретически подкованный возглавил в ней агитацию и пропаганду. Работа развернулась в Ростове, Костроме, Иваново-Вознесенске, Шуе. Рабочих кружки были созданы и в Ярославле. Одним из них, на станции Всполье, руководил студент Демидовского лицея, в будущем видный деятель РСДРП Николай Подвойский.

Сам Менжинский вёл занятия сразу в нескольких кружках. Рабочих поначалу сбивал с толку его щегольской вид. «По нашему представлению, – вспоминает один из слушателей, – революционеры должны быть похожими больше на Базарова, чем на денди». Своими модными костюмами Вячеслав Рудольфович обманул и жандармов. Лишь через год после приезда в Ярославль он попал в списки департамента полиции как человек, водивший знакомство «с лицами неблагонадежными в политическом отношении».



Полиглот на газетной войне

В феврале 1904 года началась журналистская карьера Менжинского на Ярославской земле. В связи с началом русско-японской войны газета «Северный край» открыла военный отдел. Редакции требовался гуманитарий со знанием языков, поскольку работать предстояло с иностранной прессой. Менжинский свободно владел английским, французским и немецким. Лучшей кандидатуры было не найти.

Уже в июне ярославский губернатор Алексей Петрович Рогович отправил в министерство внутренних дел донесение о публикациях Менжинского в «Северном крае»: «С самого начала военных действий газета на своих столбцах отводит место восторженным отзывам иностранной печати о Японии, её культуре, флоте, армии и замалчивает все проявления горячей любви русского народа к своей Родине».

Глава российского МВД и шеф корпуса жандармов Вячеслав Константинович Плеве распорядился приостановить выпуск газеты на восемь месяцев. Это был максимальный срок, предусмотренный Уставом о цензуре и печати.

Через месяц Плеве погиб от бомбы, брошенной под его карету эсером Егором Созоновым. А социал-демократ Вячеслав Менжинский возобновил работу в «Северном крае» в начале следующего, 1905 года. Он стал секретарём редакции, которая к этому времени окончательно «обольшевичилась». Даже разносчики газеты были социал-демократами.



Изгнание большевиков из «Северного края»

От слов большевики перешли к делу. Ярославский комитет РСДРП создал свою боевую группу. Она занималась организацией и обучением боевых дружин. Такая дружина, вооружённая револьверами и карабинами, появилась в типографии «Северного края». В редакции самой газеты установили пулемёт.

Высочайший Манифест, провозглашавший в России политические права и свободы, не смог разрядить ситуацию. 17 октября все фабрики Ярославля бастовали. Состоявшийся на следующий день митинг в Демидовском лицее собрал свыше трех тысяч рабочих и студентов. Вячеслав Менжинский и Емельян Ярославский (здесь гипер на материал по Ярославскому: https://yarnovosti.com/rus/articles/yarstarosti_yaroslavskiy) призывали рабочих «не удовлетворяться добытыми свободами, а требовать дальнейшего». С такими же лозунгами выступал секретарь редакции «Северного края» и на страницах газеты.

В конце октября ярославский вице-губернатор Кисловский направил прокурору окружного суда письмо с требованием возбудить против «Северного края» уголовное дело за тенденциозный подбор статей, имеющих целью «возбудить в населении недоверие к высочайшему Манифесту 17 октября и озлобление против центральной власти».

Пайщики газеты сочли за лучшее не доводить ситуацию до крайности. На закрытом заседании они постановили в связи с неспокойной обстановкой в Ярославле упразднить права редакционного комитета, где заправляли большевики, установив единоличную власть редактора. Лишённый возможности и дальше «раскачивать лодку», Менжинский решил «отряхнуть прах от ног своих» и ушёл из «Северного края». Впереди его ждали возвращение в Петербург, арест, тюремное заключение, побег за границу и десять лет эмиграции.



Между Ницше и Марксом

В том же революционном 1905 году состоялся литературный дебют Вячеслава Менжинского. В «Зелёном сборнике стихов и прозы» под одной обложкой с произведениями пяти других начинающих авторов был опубликован 100-страничный «Роман Демидова».

В том же издании дебютировал ярославец Михаил Кузмин, прославленный поэт Серебряного века. Его публикация вызвала интерес такого признанного мэтра, как Валерий Брюсов. Тот привлёк Кузмина к сотрудничеству в символистском журнале «Весы», убедив заниматься в первую очередь литературой, а не музыкой.

Но вернёмся к «Роману Демидова». Создавая своего героя, Менжинский многое взял из собственной биографии. Василий Петрович Демидов – судейский чиновник, который по воскресеньям преподаёт в школе для рабочих. Это типичный эстет ницшеанской закваски. «Ему была дорога только свобода личности, – пишет автор, – он был её рыцарем и мучеником. Не быть единым от стада – был его девиз».

Встреча со школьной директрисой, полюбившей Демидова и ставшей его женой, заставляет того измениться. Вчерашний индивидуалист начинает замечать и критически оценивать социальную действительность. Ситуация осложняется влюблённостью в секретаршу, с которой эстет изменяет жене. Но все конфликты счастливо разрешаются в финале: Демидов живёт на одной квартире с двумя женщинами и чувствует себя вполне комфортно.

По замыслу автора, герой романа пишет декадентские стихи, единственные дошедшие до нас образцы поэтического творчества Менжинского:

Я счастлив, я счастлив, я счастлив...
Я дивное выполнил дело:
Под страстным исканьем так страстно
Твоё извивается тело!

По словам сестры нашего героя, Веры Рудольфовны, в своём романе он изобразил «переход культуртрегера к революционной деятельности».



Нарком вскрывает сейфы

«Наверху, в столовой, сидел, забившись в угол, человек в меховой папахе и в том самом костюме, в котором он... я хотел сказать, проспал ночь, но он провёл её без сна. Лицо его заросло трехдневной щетиной. Он нервно писал что-то на грязном конверте и в раздумье покусывал карандаш. То был комиссар финансов Менжинский, вся подготовка которого заключалась в том, что он когда-то служил конторщиком во французском банке».

Таким запечатлел Вячеслава Рудольфовича в свой книге «Десять дней, которые потрясли мир» американский журналист Джон Рид. Будучи в эмигации, Менжинский и в самом деле два года работал в банке «Лионский кредит». После Февральской революции он вернулся в Россию, а после революции Октябрьской был назначен заместителем наркома финансов, фактически же выполнял обязанности наркома.

В этой должности Вячеслав Рудольфович впервые ощутил эффективность хорошо организованного насилия. Совнарком объявил государственную монополию на банковское дело. Все частные банки были национализированы и вместе с Госбанком объединены в Народный банк.

Новому правительству требовались деньги, и оно приняло решение вскрыть сейфы частных банков. В каждый был отправлен отряд красногварейцев. Так Менжинский добыл первые пять миллионов рублей для нужд Советской власти.



Искуситель профессора Таганцева

Интеллигентность, образованность, умение вести беседу – все эти качества пригодились Вячеславу Менжинскому на службе в рядах Всероссийской чрезвычайной комиссии (ВЧК), а затем в ОГПУ. Денди-полиглот начал карьеру чекиста осенью 1919 года начальником особого отдела и за два года поднялся до главы секретно-оперативного управления.

В 1923 году он уже первый заместитель «железного Феликса». С февраля 1924 года Дзержинский возглавляет не только ОГПУ, но и Высший совет народного хозяйства (ВСНХ). Его главная забота в этот период – развитие металлургического комплекса страны. Таким образом, Менжинский становится фактически руководителем советской тайной полиции.

Одной из главных задач ведомства Менжинского в начале 1920-х стал надзор над научной и творческой интеллигенцией. Именно на ней были впервые испытаны те процедуры террора, которые окончательно созрели и оформились ко второй половине 30-х годов. Ключевым элементом подобных процедур стали сфабрикованные политические процессы, которые обычно заканчивались массовыми расстрелами. Первым номером в этом ряду идёт дело «Петроградской боевой организации В. Н. Таганцева», самый знаменитый фигурант которого – казнённый чекистами поэт Николай Степанович Гумилёв.

Владимир Николаевич Таганцев был учёным секретарём Сапропелевого комитета Российской академии наук. Арестованный летом 1921 года, он обвинялся в заговоре с целью свержения Советской власти. Чекистам был нужен масштаб, а профессор Таганцев молчал. Именно тогда из Москвы в Петроград прибыл Вячеслав Менжинский. Он был красноречив и убедителен, когда торжественно обещал Таганцеву пощадить всех участников грядущего «очистительного и примирительного» процесса. Владимир Николаевич поверил и заговорил.

Всего по делу Таганцева было расстреляно или убито при задержании 96 человек. К расстрелу приговорили и самого профессора. Ещё 83 человека попали в лагерь. Судьба многих арестованных до сих пор неизвестна. О пропорции правды и лжи в этом тёмном деле до сих пор спорят историки. И споры эти не закончатся до тех пор, пока 250 из 253-х томов уголовного дела остаются засекреченными.



Исполнитель «великого перелома»

Менжинский, в отличие от Савинкова, презирал крестьянство. По воспоминаниям одного из друзей его юности, Вячеслав Рудольфович называл сельское население России «скотом», которым следует «пожертвовать ради революции». В 1897 году его диссертация на юридическом факультете Петербургского университета носила крамольное название «Общинное землевладение в марксистской и народнической литературе». Ссылаясь на запрещённых авторов, начинающий юрист предсказывал распад крестьянской общины и называл её «тормозом в развитии» России.

Тридцать лет спустя на посту главы ОГПУ Менжинский получил возможность внести личный вклад в уничтожение русского крестьянства. Курс на принудительную коллективизацию, взятый Сталиным на исходе 20-х годов, на практике оказался войной государства против собственного народа.

В 1930 году органами ОГПУ было зафиксировано 14 тысяч массовых выступлений против советской политики коллективизации. В них приняло участие более двух с половиной миллионов крестьян. Только в этот год подчинённые Менжинского расстреляли более 20 тысяч человек.

Ключевым элементом проводившейся государством репрессивной политики стала ликвидация кулачества как класса. Раскулаченные крестьяне ссылались в отдалённые районы страны на спецпоселение. За 1930 – 1931 годы ведомством Вячеслава Менжинского было выселено более 380 тысяч семей, то есть 1 миллион 800 тысяч человек. Всего же, по оценкам современных исследователей, в результате коллективизации умерло от голода 6 миллионов крестьян.



Больной умер вовремя

Менжинский смолоду был человеком нездоровым. В списке его недугов – грыжа и больные почки. А после того, как в парижской эмиграции Вячеслав Рудольфович попал под машину, к ним прибавился спондилит. Главный чекист Советского Союза не мог долго ни стоять, ни сидеть. Его мучили атеросклероз, миокардит, мигрени.

Между тем работы у чекистов не убывало. Сфабрикованные политические процессы следовали один за другим. После Шахтинского дела (1928), направленного против технических специалистов, настал черёд Трудовой крестьянской партии (1929). Затем последовали дело Промпартии (1930), Академическое дело (1929 – 1931), Дело славистов (1933 – 1934).

Менжинский старался, как мог, но сил для выполнения поставленных партией задач уже не хватало. Оперативные совещания и коллегии ОГПУ приходилось проводить на дому. Арестованных он был вынужден допрашивать на диване в положении полулёжа.

Вячеслав Рудольфович ушёл из жизни в мае 1934 года. Можно сказать, умер вовремя. На горизонте маячил «большой террор», стоивший жизни многим его коллегам. По законам революционной логики палачи сами стали жертвами. Смог бы Менжинский уцелеть в этой мясорубке? Вопрос спорный. Ни его преемнику Генриху Ягоде (кстати, уроженцу Рыбинска), ни следующему главе НКВД Николаю Ежову так и не выпало счастье умереть своей смертью.

Поделиться