Цветы жизни за колючей оградой

Перевоспитывать ребят из неблагополучных семей в Ярославле начали 110 лет назад. Механизм работы не отлажен как следует до сих пор

В 1900 году в Ярославле заработал приют для арестантских детей. Местные тюремные власти и благотворители попытались доказать, что сын действительно не отвечает за преступника-отца и достоин хорошего обращения. Однако «гладко было на бумаге…».


В добром направлении

Законодательство Российской империи не предусматривало какой-либо помощи малолетним арестантским детям. Если не находилось родственников, готовых позаботиться о ребенке, то он был вынужден вместе с осужденным родителем познавать все «прелести» тюремного быта. Иногда это заканчивалось трагически. Бывший арестант ярославских Коровников К. Бухарин описывал в мемуарах вопиющий случай, произошедший в тюрьме в начале ХХ века: «В общем корпусе наружным надзирателем был убит малолетний ребенок, которого посадили на окно, пока его мать, арестантка, убирала камеру. Убийство это вызвало запрос в Государственной Думе».

К счастью, находились в Ярославле и благотворители, сочувствовавшие детям заключенных. Поэтому в 1900 году в городе заработал приют для арестантских детей. Его открытие произошло благодаря почетной гражданке Ярославля А.А. Беляевой и некоему благодетелю, пожелавшему остаться неизвестным, – вдвоем они пожертвовали 2500 рублей на возведение здания приюта. А еще один знаменитый ярославец, купец А.Н. Вахрамеев, положил в банк 22 тысячи, чтобы проценты с этого капитала (примерно 340 рублей в год) шли на финансирование благотворительного заведения.

«Наружный и внутренний вид приюта составляют полную противоположность возвышающемуся напротив мрачному зданию – тюрьме. Это домик – красивый по архитектуре, высокий, светлый и чистый», – писали городские газеты в день открытия детского дома. Не менее чисты были и помыслы его создателей: «Основная цель организации приюта – оказать помощь лицам, заключенным в тюрьме, в заботах о существовании детей, сохранить детей от дурного влияния и дать им, насколько возможно, доброе направление».

По ухабам

Не остались в стороне от «богоугодного дела» и официальные структуры. Губернский тюремный комитет пообещал ежегодно добавлять к вахрамеевским процентам по 150 рублей, попечительство над Ярославским исправительным арестантским отделением – целых 300, а казна взяла на себя расходы на питание детей: на каждого здорового ребенка ежедневно отпускалось 7 копеек, на больного – 40.

Однако реальное финансирование было, мягко говоря, несколько поменьше. Попечительство над исправительным отделением, забравшее в свои руки денежные потоки приюта, и до этого отличалось, скажем так, излишней оборотистостью. В организацию входили 3 категории управленцев: представители тюремных властей, высокопоставленные сотрудники канцелярии губернатора и известнейшие ярославские купцы. Планировалось, что такая структура обеспечит бесперебойную и эффективную работу арестантов: тюремщики должны были заставить их трудиться, купцы – подсказывать, что и как делать, а губернские власти – избавлять тюремное производство от лишних бюрократических заморочек.

В начале ХХ века Ярославской губернией руководил Б.В. Штюрмер – человек, на секретном докладе о деятельности которого император наложил резолюцию: «Убрать этого вора в 24 минуты» (в результате чего Штюрмер исчез с политической арены почти на 10 лет, «вынырнув» только в начале Первой мировой войны). Под таким руководством деятели тюремного попечительства не испытывали страданий «джентльмена удачи» Василия Алибабаевича («Шакал я паршивый – у детей деньги украл!»). Проценты с вахрамеевского капитала «попечители» не отдавали приюту целых 5 лет, а в 1905 году решили выдать на детей 531 рубль 46 копеек, а без малого 1400 рублей забрали себе – «на общие тюремные нужды».

В описи расходов приюта 1903 года значится любопытная строчка – «на сооружение отхожего места»: стало быть, 3 года до этого у арестантских детей не было даже нужника. Несмотря на то, что приют никогда не пустовал и одновременно в нем проживали до 27 детей, в описи его имущества значились всего-навсего 6 чашек, 3 кружки и… 9 штор. Надо полагать, на 4,5 окна.

Смерти вопреки

Несмотря на подобную «заботу», приют для арестантских детей не прекращал своей деятельности. Работали в нем настоящие филантропы – нянечка для самых маленьких и «надзирательница» для тех, кто постарше. За свою работу они получали издевательски малое вознаграждение – соответственно 60 и 84 рубля в год. Что это за цифры? В аккурат в то же самое время, в 1904 году, известный статистик Ф.А. Щербина подсчитал «крестьянские бюджеты» для европейской России и получил цифру: чтобы не умереть с голода, безземельный крестьянин (в СССР более известный как «бедняк») должен был зарабатывать минимум 55 рублей в год. Практически как приютская нянечка…

Но и за подобную издевательскую «зарплату» обе женщины окружали детей вниманием: организовывали игры, чтения книг, выезды в город, «дальние прогулки». «Простые» ярославцы тоже помогали чем могли – в 1903 году они пожертвовали приюту в целом 17 рублей, сумму, достаточную, чтобы купить неплохой набор детских игр и игрушек.

Впрочем, и среди властей предержащих находились не только штюрмеры. Покровителем приюта стал губернский тюремный инспектор П.К. Гран: на Рождество он устраивал детям елки, привозил подарки – книги и деревянные яйца с сюрпризами (угощение складывалось в большое расписное рождественское яйцо, раскрывавшееся как матрешка). В 1904 году удалось выбить увеличение казенного финансирования – теперь на питание каждому приютскому ребенку отпускали не 7, а 8 копеек в день.

Вчера и сегодня

После октябрьского переворота 1917 года было велено видеть в царских тюрьмах исключительно оружие реакции, направленное против революционеров. И от всякой «лишней атрибутики» вроде приютов для детей заключенных отказались в принципе. Вместо них большевики соорудили куда более «прогрессивные» в плане «воспитания коллективом» исправительно-трудовые лагеря для взрослых и детские колонии (позже названные детскими домами, что не сильно изменило их сущность) – для несовершеннолетних.

«Идея о перевоспитании коллективом глубоко порочна. Загонять людей в отряды, заставлять их ходить строем, петь патриотические песни – это продолжение их уродования, а не исправление», – сказал в конце 2009 года министр юстиции России А.В. Коновалов. И предложил вернуться к системе тюрем.

Александр КОНЯЕВ

"Ярославский Регион"

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе