Наверное, по закону жанра я должен был расплакаться. Но жанр был другой. Фредди звучал в папином магнитофоне Fisher, его плакат висел у нас на стене, но в детской картине мира Фредди не занимал место доброго дядюшки, живущего за стенкой и захаживающего в гости. Он был вневременным героем. Как Д'Артаньян или Геракл. Геракл убивал Немейского льва, а Фредди пел Radio Ga-Ga. И смерть героя была событием не от мира сего, космическим и потому само собой разумеющимся. Герои умирают – и они же бессмертны.
Посюсторонним его уход стал для меня много позже. Я взрослел, а герой разоблачался, очеловечивался. О себе он говорил, что идеален во всем, кроме прикуса. В действительности он постоянно познавал себя. Это самопознание сделало его великим, и оно же погубило его.
В группе Queen он познавал собственную мощь и пределы своих возможностей. Проверял эластичность каркаса самой рок-музыки. Насколько подвижны ее границы? Можно ли найти в ней место для водевиля, Ареты Франклин, госпела, хора, рэгтайма, балета и театра? Записанные в середине 70-х альбомы A Night at the Opera и A Day at the Races дали ответ на эти вопросы. Рок вмещает в себя все, когда в него приходит гений. Рок – это не застывшая магма, а глина. Лепи из нее, что можешь, а она будет лепить личность из тебя.
Запись, на которой Фредди пробует голос перед пустыми трибунами будапештского стадиона, символична. Сцена, на которую он выходил, была берегом человеческого моря, и ему предстояло установить контакт со стихией, чтобы управлять ей. Никто не справлялся с этим лучше Фредди. Но для начала нужно было столкнуться с самим собой. Личности такого масштаба необходимо пространство для того, чтобы это столкновение выдержать. Гримерная или студия для этого слишком тесны.
Фредди не стал бы собой без Брайана Мэя, Джона Дикона и Роджера Тэйлора. Об этом можно говорить с уверенностью. Он творил в атмосфере очень интенсивной конкуренции идей, был окружен креативными вулканами. Чтобы стать фронтменом этой группы, выдающегося таланта было мало – нужно было развить в себе величие.
Друзья Меркьюри вспоминают о «двух Фредди». Одного из них знал весь мир. Это была рок-звезда первой величины, живое, всепожирающее пламя. Другой Фредди был стеснительным и даже немного замкнутым, подпускал к себе близко лишь избранных, да и тем, по его собственному признанию, было нелегко его выдержать. И этому закулисному Фредди, имя которого при рождении было Фарух Булсара, тоже пришлось столкнуться со своим «я», но не мощным и героическим, а хрупким, загадочным и даже пугающим.
Сестра Фредди Кашмира Кук считает, что брат стеснялся своей гомосексуальности. Возможно, сказывалось воспитание в зороастрийской семье. Утверждать что-либо сложно, но, кажется, сам Фредди был шокирован, взбудоражен тем, что обнаружил в глубинах себя. Он хотел понять это, понять себя – и в этом исследовании дошел до черты. Быть может, он просто поплыл по течению, и оно вынесло его к обрыву.
Фредди говорил, что с самой вершины дорога лишь одна – вниз. 9 августа 1986 года он вышел на сцену перед многотысячной толпой, заполнившей Кнебуорт-парк в королевской мантии и короне. Это и была вершина. Сложно было заявить громче о том, что ты «номер один».
И так случилось, что это был последний концерт группы Queen с Фредди Меркьюри.
Рок-герой Фредди Меркьюри, горстями черпавший собственную мощь, и Фарух Булсара, одержимый человеческими страстями и слабостями, воссоединились в момент болезни и угасания.
В недавно вышедший документальный фильм «Би-би-си», посвященный Queen, включена запись со съемочной площадки, на которой шла работа над клипом к песне These are the days of our lives. Смотреть этот клип без слез сложно. Смотреть рабочие материалы еще сложнее. Слои грима покрывают худое лицо умирающего человека, который пришел попрощаться с миром, знавшим его сильным и только сильным.
Мир и не узнал его другим – во всяком случае, при жизни.
По признанию многих, на альбомах The Miracle и Innuendo Фредди записал свои лучшие вокальные партии.
Он ехал в студию, если чувствовал в себе силы. Невероятный стресс группа переработала в творческую энергию, и в этом была заслуга Фредди. Если бы он сказал: «Все, я не могу!» – группа поставила бы точку. Но он сказал это лишь тогда, когда уже действительно не мог.
Друзья вспоминают, что 24 ноября 1991 года он принял смерть с улыбкой. Показал костлявой зубы, которые сам считал далекими от идеала.
Все, что он считал идеальным, он оставил нам…
Станислав Минин
Независимая газета