Место ссылки – Ярославль

У нас сиживали великие люди своего времени: Бирон, Марина Мнишек, Солженицын...

Ярославль с XV века служил местом ссылки для «особо важных персон». Враги существующего режима и просто неугодные Москве царицы, султаны, наследные принцы и представители европейской знати порой свободно прогуливались по улицам города.

Не столь близко к Москве, а затем и к Санкт-Петербургу, но и не так далеко, как Сибирь, – такое выгодное местоположение Ярославля, видимо, и сделало город привлекательным для ссылок и тюремных заключений самых именитых узников российской истории. Так, в 1493 году сюда были присланы под стражу в заточение преданные Литве и ненавидящие Ивана III братья князя Михаила Мезецкого Семен и Петр. Сам Михаил не только встал на сторону царя, но и лично участвовал в задержании и конвоировании братьев. 


С 1506 г. томился в ярославской тюрьме султан Каданкул, сын казанского хана Ахмет-Аминя. Из тюрьмы его освободило принятие христианства. После крещения он получил прозвание Петра-царевича. 

В 1605 году в Ярославле оказался наследный шведский принц Густав, переведенный из Углича, куда он ранее был сослан Борисом Годуновым. Принц знал пять языков, увлекался химией и медициной, в общем, был «образованный и ученый человек» (путеводитель «Ярославское Поволжье», 1909 год). Ссылку же с ним делила его «возлюбленная, привезенная им из города Данцига». Приехав в Россию по приглашению Годунова и не согласившись стать его политической марионеткой, Густав попал в немилость, а затем и в ссылку. Возлюбленная позже изменила ему, а умер Густав в монастыре в Кашине, куда перевели его из Ярославля и где он врачевал людей. 

В 1606-м в наш город была сослана «на жительство» одна из противоречивых героинь русской истории – жена Лжедмитрия I Марина Мнишек, венчанная московская царица («признанная однажды за царицу сего государства, никогда не перестану быть ей»). После московского бунта против самозванца в Ярославль панна пожаловала не одна, а с отцом и свитой в 375 человек, включая придворных и фрейлин. «Их водворили за валом Земляного города» (район улицы Собинова), где они прожили около двух лет. На каждого поляка, за редким исключением, приходился конвоировавший его стрелец. В Ярославле по специальному предписанию за ссыльными круглосуточно наблюдали не только приставы, но и горожане, тем более что по городу иностранцам разрешалось передвигаться свободно, а у некоторых даже имелось оружие.

Еще одна царственная особа – старший сын сибирского царя Кучума-Алея царевич Алжанай Кучумов оказался в Ярославле после покорения Сибири и прожил здесь с 1620 по 1630 год. При этом царевичу и его родственникам «в кормление» пожаловали деревню.

Как известно, ссылки удостаивались не только иноземные враги русского государства и провинившиеся дворяне, но и ближайшие родственники правителей. Так, в 1682 году после стрелецкого бунта насильно был пострижен в монахи в Спасском монастыре Ярославля дед Петра I, отец его матери боярин Кирилл Нарышкин. «Однако из монастыря он ушел и самовольно вернулся в мир к жене, с которою и стал жить «без всякаго стыда». А в 1698 году Петр I сослал в Ярославль на поселение несколько стрелецких семей, образовавших Стрелецкую слободу (район нынешней улицы Ушинского).

Стал практически коренным ярославцем за 19 лет ссылки (до 1761 года) фаворит императрицы Анны Иоанновны, авантюрист и казнокрад герцог курляндский Бирон. Вместе с семейством он был переведен сюда из Сибири и поселился на Волжской набережной, в доме купца Мякушкина (этот дом позже был превращен в острог, а потом и вовсе снесен). Жил ссыльный весьма вольготно, имел пастора и личного врача, практически единственного в Ярославле, и вообще пользовался в городе немалым влиянием. Одна из историй, связанная с Бироном, показывает, насколько его мнение было весомо. От одного из пожаров, произошедших по вине горожан, плохо следивших за своими печами, пострадал и дом герцога. В итоге по настоянию Бирона ярославцам было вовсе запрещено топить печи, а потом все-таки разрешено, но лишь два раза в неделю. Кстати, врачу герцога городские власти хоть и платили за обслуживание обычных ярославцев, но тот своими обязанностями пренебрегал. А вот биронский пастор Иоганн Герман, по преданию, учил немецкому языку молодого Федора Волкова и его товарищей.

Побывали в Ярославле и декабристы – Муравьев, Давидов, Якубович, Оболенский, Бестужев, Кожевников, Трубецкой, Волхонский, Голицын… В 1826 году, с 26 июля по 4 августа, они друг за другом проезжали через наш город в ссылку в Сибирь. «Местное образованное общество и само начальство относились к декабристам с заметным сочувствием, и с ними многие из жителей города виделись и разговаривали», пишет автор путеводителя «Ярославское Поволжье» 1909 года.

К польским генералам восстания, содержавшимся в Ярославле в 1831 году, городское общество тоже относилось весьма лояльно. Жили они хотя и под пристальным надзором, но свободно посещали театр, балы и маскарады, а в 1840 году некоторые из них даже поступили на казенные должности. Однако простой люд смотрел на иноземцев косо, в Костроме «возникло даже дело, связанное с Ярославлем, о заговоре поляков сжечь Кострому. Нашлись и свидетели: дворовая женщина, кантонист и мальчик мещанин. Следствие не дало ничего». 

В 1864-м в городе «жило в ссылке под надзором полиции: по высочайшему повелению 67 человек, по судебным приговорам 71». 

В Ярославль же после помилования в конце XIX века был сослан на жительство и нашумевший в свое время Густав Шмидт, морской офицер, судившийся за продажу иностранной державе планов Кронштадта. Он здесь женился и обзавелся домом, но после переселился в Минск. 

В советское время в ярославских тюрьмах содержался целый ряд узников совести, в том числе Александр Солженицын. С тех пор тюрьма в Коровниках приобрела в кругах инакомыслящих вполне определенную славу.

Анна КОУЗОВА

"Ярославский Регион"

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе