В советское время некоторые историки (назло царизму) попытались выставить Рюрика мифической фигурой. Между тем, преобладал все-таки умеренный норманизм. Так, Б.А. Рыбаков, несмотря на все свое славянофильство, считал Рюрика скандинавским князем. В то же самое время советские историки подчеркивали, что скандинавское происхождение династии вовсе не означало какого-то влияния скандинавов на складывание русской государственности. При этом было совершенно непонятно — зачем тогда славянам понадобилось призывать скандинавского конунга и его дружину? Все-таки дореволюционный норманизм, подчеркивающий важную роль скандинавов в истории Руси, выглядел логичнее. Другое дело, его русофобские постулаты не имели ничего общего с реальностью.
Что же до славянофильского антинорманизма в духе Гедеонова, то в советское время он был весьма не популярен.
Все изменилось в 80-е годы ХХ века, когда интерес к русской истории «возродил» балто-славянскую концепцию.
А был ли князь?
Между тем, в последнее время все более популярна версия, приверженцы которой уверены, что Рюрик никакого отношения к древнерусской истории не имел. И уж, тем более, никакой династии русских князей он не основывал. Наиболее радикально и четко это выразил А.Н.Никитин: «Раз и навсегда мы должны смириться с тем, что Рюрик ПВЛ в реальной истории Новгорода на Волхове — всего только легенда и, подобно поручику Киже, на Руси «фигуры не имеет». («Основания русской истории»)
Тут, конечно, присутствует и политика, и, так сказать, «дух времени». «Безрюриковцы», вольно или невольно, побуждают русских признать, что в течение многих веков они почитали не князя-основателя, но некий фантом. И для русских, с их традицией автократии, эта «демифологизация» несет и национально-государственную дезориентацию. За последние лет двадцать лет либералы, вкупе с некоторыми националистами, и так выбили (точнее, попытались выбить) многие опоры исторического сознания, представив великих государственных деятелей Ивана Грозного и Иосифа Сталина как кровавых злодеев. Теперь нас пытаются уверить в том, что никакого Рюрика у нас нет, в результате чего вопрос об основателе русской династии повисает в воздухе, чтодля народа-государственника — страшная вещь. Нет, тут уже попахивает этаким историцидом, устроенным против русских.
Выброс этого историцидного семени очень удобно ложится на ту почву, которую подготовил современный мир — с его рационализмом. Нынешний человек, в силу известных обстоятельств — скептик,который готов с радостью отказаться от любых мифов, если только они не связаны с комфортом и потреблением. А нынешний русский человек, к сожалению, стал циником в квадрате, ибо двадцать лет назад его лишили веры в коммунистические идеалы, но так и не предложили других идеалов взамен. Вот почему вопрос о Рюрике, при всей своей кажущейся отдаленности от «реал-политик», является в высшей степени актуальным.
«Безрюриковцы» приводят разнообразную аргументацию. В первую очередь они указывают на данные ранних древнерусских источников. Так, в «Слове о законе и благодати» митрополита Илариона о Рюрике нет ни слова. Митрополит призывает: «Восхвалим и мы... деяния учителя и наставника нашего, великого кагана земли нашей Владимира, внука старого Игоря и сына славного Святослава».
Такая же картина наблюдается и в другом важнейшем источнике — «Памяти и похвале русскому князю Владимиру» Иакова Мниха. Там тоже всё начинается именно с князя Игоря.
Таким образом, основателем киевской династии выступает князь Игорь (Х в.), который в русских летописях представлен сыном основателя — князя Рюрика.
«Слово о полку Игореве» опять-таки не содержит никаких сведений о Рюрике, зато там упоминается о загадочном Трояне, которого многие исследователи считают князем. И сие явственно следует из следующего упоминания: «Были вечи Трояни, минули лета Ярославля, были и плъци Олговы, Ольга Святьславвлича». Троян здесь ставится в один ряд с русскими князьями.
Рюрик появляется в более поздних источниках, что многие историки объясняют наличием некоего политического заказа. Определенным силам внутри династии, тесно связанным с Новгородом и скандинавами (потомство Владимира Мономаха от брака со скандинавской принцессой Гитой) нужно было показать именно северные истоки русской государственности. Отсюда и операция по «пришиванию» к Руси норманнского конунга.
Попробуем разобрать вышеизложенную «антирюриковскую» аргументацию, несколько прояснив, действительно, крайне запутанную историю с русскими князьями.
Прежде всего отметим, что молчание указанных выше источников о князе Рюрике вовсе не означает его «чуждости» Руси. Показательно, что авторы «Слова о законе...» и «Памяти» не привели имени отца Игоря. Спрашивается — почему? Наиболее логичным было бы предположить, что их интересовали только те князья, которые принадлежали к определенной династии и правили в Киеве. А вот если бы их занимала родословная князей как таковая, то они бы вспомнили и отца Игоря, и его деда, и так далее. Интерес к генеалогии подстегнула политика. В XII веке указанные выше «скандинавофильские» круги поставили своей целью возвысить Север Руси, вот почему они и акцентировали внимание на Рюрике, при этом изрядно исказив реальные факты (о чем будет сказано дальше). Двигали ими, конечно, узкополитические интересы. Но объективно они сделали великое дело, расширив исторический горизонт.
Другое дело, что сам Игорь,скорее всего, не был сыном Рюрика. Но это совершенно не мешает им находиться друг с другом в родственной связи. И здесь следует обратиться к «Слову о полкуИгореве», которое донесло о нас скупую, но очень важную информацию о князе Трояне. «Слово» сообщает: «...На седьмом веке Троян и връже Всеслав жребий о девице себе любу... и скочи к граду Киеву». Исследователей всегда интересовала, что же это за «века», последовавшие от времени Трояна? Что считать под веком в данном случае? Как представляется, отгадку сумел найти А.Г. Кузьмин: «...Буквальное значение слова «век» в древности — это срок жизни предмета, явления,человека... Различные значения этого слова в древней литературе являются лишь разновидностями его основного содержания. Это слово было наиболее употребительно для обозначения жизни одного поколения. Основное значение латинского соответствия славянскому «веку» — seculum — как раз «поколение»,«век человеческий». Имеется оно и в других языках... Следовательно, буквально фраза «на седьмом веке» означает «седьмое поколение», идущее от Трояна. Числительное «седьмое» в данном случае могло привлечь внимание автора и потому,что у многих народов непосредственное родство фиксировалось до седьмого колена...Таким образом, Всеслав и один из зачинателей усобиц Олег Гориславович отнесены в «Слове» к седьмому поколению, идущему от Трояна. Отступая к истокам родословной, получим следующий ряд: 7. Всеслав, 6. Брячислав, 5. Изяслав, 4.Владимир, 3. Святослав, 2. Игорь, 1. Троян. Троян здесь, следовательно, мыслится в качестве непосредственного предшественника бесспорного родоначальника династии — Игоря». («Начало Руси»)
Подобное предположение было встречено со скептицизмом. Дескать, вряд ли русские летописи прошли бы мимотакой фигуры.
Сам по себе этот аргумент не очень-то убеждает. Мало ли мимо чего прошли летописи! Однако же, и в летописях можно найти следы Трояна. Так, ПВЛ — в тексте договора Олега с греками (911 год) — приводит имена подписантов, среди которых значится некий Труан. А.Г.Кузьмин находит возможным сопоставить это имя — как с Трояном «Слова», так и с Трувором, братом Рюрика. При этом он отмечает, что в основе всех имен лежит число «три» — очень важное в древности. В то же самое время историк не отождествляет Труана и Трояна «Слова», тогда как это отождествление прямо-таки напрашивается.
Логично предположить, что Троян был сыном Рюрика. После смерти князя-основателя он правил Северной Русью, которая подчинилась киевскому князю Олегу (на правах, так сказать, «субъекта федерации»). И в качестве князя одной из земель (скорее всего, словенской) он подписывал договор с греками.
Очевидно, что Игорь вполне мог быть внуком Рюрика. Но вот чего точно не было, так это регентства Олега при малолетнем Игоре. Хотя бы уже потому, что в договоре Руси с греками последний никак не упоминается.
Вообще Олег приходит к власти в Киеве, представляя себя как князя, имеющего права на «матерь городов русских». Так, он обращается к Аскольду и Диру со словами: «Вы не князья и не княжеского рода, я же княжеского рода». Далее выносят Игоря, и Олег сообщает: «А это сын Рюриков». Спрашивается — ну и что? О себе Олег сообщает какую-то информацию, доказывающую его неоспоримое право на престол. А показывая Игоря, он всего лишь информирует об отце ребенка. Автор ПВЛ старается показать, что Рюриковичи (пусть и под регентством Олега) утвердились в Киеве сразу же после смерти самого Рюрика, но он явно чувствует себя неуверенно. Из всего выходит, что Олег утверждается в Киеве как настоящий правитель, а «сына Рюрика» (которым никак не мог быть Игорь) приплели в целях политики.
Сам Олег, очевидно, принадлежал к некоей династии, которая была родственна династии Киевичей — поэтому он так уверенно заявляет о своих правах. Конечно же, он никакой не захватчик, изничтоживший князей Киева. ПВЛ, пытаясь всячески возвысить Рюриковичей, представила своим читателям этакий боевик, в котором один лихой парень убивает других лихих парней. Аскольд и Дир, согласно летописи, приходят в Киев и устанавливают свою власть. В Иоакимовской летописи их посылает сам Рюрик — для помощи против хазар, но потом они откладываются от него. А уже в Никоновской летописи Киев прямо соперничает с Рюриковым Новгородом, откуда в южную столицу перебегает множество бояр.
Согласно ПВЛ, киевляне (поляне) принимают власть двух варягов Рюрика, совершенно чуждых для Киева и не имеющих никаких династических прав на него. То есть выступают как некая аморфная масса, готовая смириться перед сильными пришельцами, которые в свою очередь готовы «крышевать» их от хазар. Таким образом, картина для Руси получается очень даже неприглядная, вполне укладывающаяся в русофобскую схему о покорных славянах и пассионарных культургейтерах, пришедших извне.
Но дальше больше — после смерти Рюрика в Киев прибывает Олег, который обманом захватывает власть — при полной покорности киевлян.
Естественно, возникает вопрос — откуда пришел Олег? Был ли он и в самом деле воеводой и/или родственником Рюрика? Весьма возможно, что Олег действительно был соратником или союзником северного князя-основателя. Но это никак не проясняет его происхождения. Для ответа на поставленный вопрос нужно обратиться к имени «Олег», которое часто дается в такой вот форме — «Ольг/Олг». И оно великолепно этимологизируется на базе древнеболгарского языка, где «олгу» — означало «великий». Что ж, вполне подходящее имя-титул для представителя могучей и славной династии. Далее нужно вспомнить о том, что Олег приходит в Киев вовсе не с севера, но с юга — «под Угорское». И, конечно же, нельзя пройти мимо того, что его договоры с греками полны болгаризмов, на что обращают внимание многие исследователи. Весьма ценны сведения Никоновской летописи, которая сообщает о том, что сын Аскольда погиб в войне с болгарами. Обычно в них видят именно волжских тюрок, но почему ими не могли быть дунайские славяне? Вывод напрашивается сам собой: князь Олег — выходец из «Болгарии».
Косвенно подтверждают«болгарскую» версию и данные некоторых источников, касающиеся биографии княгини Ольги, супруги Игоря и матери Святослава. Обращает на себя внимание уже само сходство имен — Олег и Ольга. Утверждается, что это имя дал ей сам Олег, до этого Ольга (псковская княжна или даже простая селянка из Выбутовской веси) называлась Прекрасой. Между тем, согласно Типографской и Холмогоровской летописям, а также Пискаревскому летописцу — Ольга была дочерью Олега. А из«Краткого Владимирского летописца» следует, что Ольга была болгарской княжной из города Плиски — первой столицы Болгарского царства.
Ольга — дочь Олега и болгарская княжна? Эта версия выглядит наиболее логичной, чем «псковская». Псков в девятом веке, конечно, уже существовал, но вот до Киева ему было очень и очень далеко.
В «болгарскую версию» великолепно вписывается и сообщение источников, согласно которому Ольг/Олгу устроил брак Игоря и Ольги. Судя по всему, Ольгу нужно было породниться с потомком Рюрика — князем, который был достоин править Северной Русью. В результате возник династический союз Ольговичей и Рюриковичей.
Ольг явно был связан с элитой Болгарии. При этом можно предположить, что это был правитель некоей области, находящейся внутри Болгарского царства (восток) или же в непосредственной близи к нему. Тамошнее славянское население в этническом плане весьма близко к восточным славянам. Оно и появилось на Балканах в результате переселения туда именно восточных славян. Не случайно же князь Кий основал город Киевец на Дунае— Среднее Приднепровье было явно связано с Нижним Подунавьем. Не случайно и то,что в Х веке князь Святослав попытается утвердиться там же, и даже пожелает перенести туда столицу.
Именно здесь академик Б.А.Рыбаков помещал «остров русов» («Русию»), описанный арабскими авторами. Данный остров был некоей болотистой и лесистой областью, находившейся то ли в море, то ли в озере. Его население составляло 100000 человек, а длиною он был в три дня пути. На острове находилось много городов, а его обитатели жили войной и торговлей. Академик Рыбаков считал, что всем условиям «исключительно удовлетворяет то пространство между низовьями Дуная и Черным морем, где в 967 г.обосновался киевский князь Святослав, «взя 80 по Дунаеви и седе княжа ту в Переяславци». Речь идет не только об островах, образованных дельтой Дуная, но о несколько более пространной и очень четко очерченной территории северной Добруджи... ограниченной с запада коленом Дуная, текущим здесь в северном направлении, с севера — гирлами Дуная, с востока — Черным морем, а с юга —Черноводскими озерами и древним Траяновым валом. Вполне можно понять путаницу у восточных авторов относительно «моря» и «озера». На востоке эта область действительно омывается Черным морем. Но на всех других направлениях существует множество озер, рукавов и стариц Дуная. Опресненных лиманов, образующих почти сплошное водное пространство... Размеры озерно-морского «острова»: с юга на север от Констанцы до Тульчи — точно 105км, т. е. ровно три дня пути...Болотистость почти всех окраин не подлежит сомнению. Гирла Дуная — сплошные плавни, озера, болота,Восточный морской берег перерезан болотистыми лианами, Западный край (колено Дуная) представляет собой широкую (до 25 км) полосу заросших лесами пойменных озер и болот... Общее пространство нижнедунайского острова (около 10000 квадратных километров) давало полную возможность прожить здесь большому количеству людей...Удивляет количество городов, взятых Святославом на Дунае... — 80 городов.Возможно... речь идет об использовании русами или болгарами древних античных или византийских городов, как живущих полнокровной жизнью, так и разрушенных...»(«Киевская Русь и русские княжества XII—XIII веков»).
Дунайско-Черноморская Русь могла находиться в самых разных отношениях с Киевской Русью и Болгарией. В любом случае, очевидно мощное болгарское влияние (в свою очередь такое же мощноевлияние на болгар оказывали и славяне).
Показательно, что у арабского автора ал-Масуди князь Олег, под именем ал-Олванг, представлен как вполне самостоятельный правитель, современник и сосед другого восточнославянского правителя — киевского Дира. Скорее всего, речь идет о временах, когда в Киеве правила еще местная династия (Киевичи). Именно на помощь Диру князь Рюрик отправил дружину своего боярина Аскольда. Последний и стал соправителем Дира. (Именно поэтому в ПВЛ говорится об Аскольде и Дире.) Когда же Дир умер, у власти остался его соправитель Аскольд. (Именно поэтому в Иоакимовской летописи пишется только об Аскольде.) Последний не имел прав на престол, и киевляне призвали князя Олега, который, напротив, обладал некими династическими правами на Киев. В Никоновской летописи сообщается, что словене, решая вопрос о новом князе, обсуждали вопрос о том, чтобы обратиться к полянам, хазарам или дунайцам. Под последними следует считать именно Дунайско-Черноморскую Русь, где правил русско-болгарский князь Ольг Вещий.
Конечно же, смена власти в Киеве произошло по воле самих киевлян. В Иоакимовской летописи читаем: «Оскольд предан киевляны и убиен бысть». Его свергли, считая узурпатором. Олег же мог быть одним из руководителей этого процесса, но не более того. Никто не позволил бы ему просто взять власть в Киеве, который был центром Руси-Гардарики— «страны городов». Он мог бы захватить город, будучи во главе мощного иноземного войска. Однако об этом нигде не говорится. В ПВЛ Олег убивает Аскольда и захватывает власть, притворившись купцом. А это значит, что воинов с ним было совсем немного — иначе он никого бы не сумел обмануть. Но и сам обман помог бы только убить князя. Взять власть находнику-убийце никто бы не позволил. Роль городской общины в Киеве была очень и очень велика.
Далее возникает вопрос. Ольг Вещий умирает в 913 году. Если верить ПВЛ, то после этого сразу же начинает править Игорь. В 914 году он идет на древлян и побеждает их, а в 915 году заключает мир с печенегами. Далее же следует чудовищная лакуна, которая тянется аж до 941 года. Что делал в это время Игорь — неизвестно. Складывается такое впечатление, что князем тогда был кто-то иной.
«О том, что Игорь начал править Русью отнюдь не в 913году... ясно говорит, помимо всего прочего, следующее, — пишет В.В. Кожинов. — В летописях не раз упоминается выдающийся воевода Свенельд, который служил Игорю с самого начала его правления, затем служит Ольге и Святославу и,наконец, старшему сыну последнего, Ярополку, — до 977 года. И если бы Игорь действительно правил с 913 года, «воеводство» Свенельда длилось бы почти 65лет! В действительности же Свенельд стал воеводой Игоря накануне гибели последнего, в 940-х годах». («История Руси и русского слова»)
Историки (М.И. Артамонов, Н.А. Половой, В.В. Кожинов и др.) давно уже нашли выход из этого несоответствия.Они выдвинули версию, согласно которой у Олега Вещего был сын, тоже Олег, который и правил с 913 года. Именно об этом Олеге Втором и рассказывается в знаменитом хазарском письме («Кембриджский документ»). Согласно ему, «царь русов» Хлгу сначала выступил против Хазарии, по наущению византийского императора Романа Первого Лакапина. Хазары сумели разбить русов, после чего они вынудили Хлгу совершить поход против Византии. Однако и здесь удача отвернулась от «царя русов» — ромеи разбили его войско. «Ибежал он, и устыдился возвращаться в свою землю и пошел морем в Прс и пал тамон сам и войско его».
Очевидно, речь идет о походе русов на Царьград в 941 году, который окончился страшным разгромом русского флота (византийцы применили свой знаменитый «греческий огонь»). Его предводителем был не Игорь, а Олег Второй. Это подтверждается также данными Архангелогородского летописца, который рассказывает о некоем походе некоего Олега на Царьград, описывая реалии именно 941 года. Так, Византией у негоправит император Роман, а русов бьет «патрекей Феофан».
Вместе с могучим (10000 кораблей) флотом Олега у стен Константинополя действовал небольшой десант. Им командовал князь Игорь, находившийся в подчинении у Олега Второго. Ему удалось на десятке кораблей вернуться домой, в то время как основная часть спасшихся воинов Олега (вместе со своим предводителем) отправилась «за море», не решаясь показаться на глаза киевлянам. (Здесь стоит сослаться и на Новгородскую первую летопись младшего извода, которая рассказывает о походе на Царьград Олега и Игоря. Летописец помещает событие под 920 годом, но это уже сдвиг в хронологии, столь обычный для летописей.)
Олег, несомненно, выглядит главнее Игоря. В хазарском документе упоминают только его, в Архангелогородском летописце — тоже. Поэтому нельзя согласиться с теми исследователями, которые настаивают на том, что Олег подчинялся Игорю, или же был правителем независимой Черноморской Руси, действовавшим в союзе с киевским князем (С.А. Королев).
Поражение Олега Второго, ставшего марионеткой хазар, и его позорное бегство «за море», привели к династической революции в Киеве. Правителем Руси стал Игорь — потомок Рюрика. И его приход к власти, несомненно, был облегчен династическим браком с Ольгой. Игорь действовал не как узурпатор, который всего лишь воспользовался удобным моментом. Он был своим для Киева, чтои привело его на княжий стол в «матери городов русских».
В то же самое время не следует идеализировать политическую ситуацию, которая сложилась вследствие утверждения новой династии. Вряд ли Ольговичи были в восторге от произошедшего переворота. Западнославянские историки XVI—XVIII веков (Б.Папроцкий, Я.А. Коменский, Я.Стржедовский и др.) сообщают о некоем киевском князе Олеге, который сбежал в Моравию, проиграв во внутриполитической борьбе и спасаясь от могущественного соперника-победителя. При этом Стржедовский считал этого знатного беглеца сыном Олега Вещего и родственником Игоря. Понятно, что Олег Первый не мог быть отцом сбежавшего князя. А вот Олег Второй, который также сбежал (но уже на восток,«за море») — вполне себе мог. Судя по всему, между Рюриковичем Игорем и несостоявшимся Олегом Третьим разгорелся жесткий политический конфликт, который окончился бегством последнего Моравию. Там он стал князем и попытался отстоять страну от венгров. Потерпев поражение, Олег бежал уже в Польшу, а оттуда вернулся на Русь, где был с почетом принят княгиней Ольгой. И не удивительно,ведь она была дочерью Олега Первого, следовательно, Олег Моравский доводился ей племянником. Скорее всего, именно он и был тем самым анепсием («племянником»), который участвовал во время знаменитого визита Ольги в Царьград (957 год) и который был наиболее важной особой после самой Ольги. Так, во время приема 9 сентября он лично получил в дар от императора 30 милисиариев, в то время как люди князя Святослава, сына Игоря и Ольги — всего лишь по 5 милисиариев. Историки (Г.Г. Литаврин, А.С. Королев) отмечают, что статус Святослава слишком низок даже для наследника, не говоря уж о правителе — его люди поставлены на четыре (!) ранга ниже людей Ольги. А ведь сам Святослав был уже достаточно взрослым человеком: «...В 970 году у Святослава, родившегося якобы в 942 году и дожившего, следовательно, до 28 лет, было, по крайней мере, три взрослых сына, — пишет А.С. Королев. — Интересно сообщение немецкого автора XI века Титмара Мерзербургскогоо том, что Владимир умер в глубокой старости. Получается, что не Святослав, а Владимир должен был родиться в 40-е годы X века...Есть все основания считать, что Ольга заняла киевский стол как княгиня, а не как воспитательница сына».(«Загадки первых русских князей»)
Вне всякого сомнения, Ольга —дочь Ольга Вещего — пыталась блокировать все династические устремления Рюриковичей. И после смерти своего мужа она совершила нечто вроде контр-переворота. При этом сам Святослав был отослан подальше — в Новгород — править словенской«вотчиной» Рюриковичей. В то же самое время она, имея потомство от князя Игоря, не решалась отдать власть своему племяннику, которому пришлось ограничиться статусом «человека номер два». Вообще, судя по всему, Ольга чувствовала себя неуютно — в Киеве явно симпатизировали сыну Игоря, а не Олега Второго, который провалил поход 941 года. (Договор 944 года, заключенный Игорем с греками, был не слишком выгодным для Руси. По крайней мере, он проигрывал в сравнении с договором Олега Первого. Но если учесть, что Русь проиграла войну с Византией, то можно и нужно говорить о дипломатической победе князя Игоря.) Не случайно резиденция княгини Ольги находилась не в Киеве, но в Вышгороде — в 20 км от русской столицы. «Вышгород (это явствует из самого названия) представлял собой высящуюся на крутом холме над Днепром неприступную крепость ,и, что особенно многозначительно, в этом Ольгином городе, как доказано недавними археологическими исследованиями, были созданы железоделательные и железообрабатывающие предприятия, образовавшие (по определению археологов) целый «квартал металлургов», — отмечает В.В. Кожинов. — Поскольку в Киеве имелась высокоразвитая, по тогдашним меркам металлургия, вполне очевидно, что Ольга считала необходимым иметь возможным производить оружие... Важно добавить, что, как показали археологические исследования, при преемниках Ольги... «квартал металлургов» в Вышгороде«суживается, на его месте появляются жилые усадьбы». («История Руси и русского слова»)
Сам Кожинов объясняет эту«боевую» автономию Вышгорода тем, что Киев якобы находился под контролем хазар. Здесь он следует за Л.Н. Гумилевым, который «открыл» наличие на Руси хазарского ига. Но аргументов в пользу наличия данной зависимости очень мало, и они отличатся своей зыбкостью. Да, Олег Второй пошел на Царьград по наущению разгромивших его хазар, но ведь до этого-то он ходил на хазар — по наущению византийцев. И речь нужно вести о правителе, который не сумел выстроить правильную и самостоятельную внешнюю политику.
Еще один аргумент сторонников версии о «хазарском иге»: «Император Константин писал между 948 и 952 годом о «крепости Киева, называемой«Самватас». Это название, как подтвердило недавно тщательное филологическое исследование А.А. Артемова, имеет еврейское происхождение («Самбатион») и означает в данном случае пограничную крепость, — то есть расположенную на западной границе каганата. Другой исследователь положения в Киеве того времени, В.Н. Топоров, опираясь на целый ряд сведений, доказывает, что «ситуация...характеризуется наличием в городе хазарской администрации и хазарского гарнизона». («История Руси и русского слова»)
Все эти ужасы, конечно, впечатляют, но никакого отношения к реальности не имеют. Имя «Самватас» известно еще с шестого века, когда никакого хазарского ига уж точно быть не могло. Археологи нашли под Константинополем надгробную плиту с надписью: «Хильбудий сын Самбатаса» (559 год). Проотца ничего не известно, а сын, напротив, хорошо известен благодарявизантийскому историку Прокопию Кесарийскому, который весьма подробно рассказало славянском (антском) полководце Хильбудии — имперском наместнике Фракии.
Нет, дело, конечно, не в хазарах, но во внутриполитическом противостоянии, которое были вызваны династическими разногласиями. До 960-х годов на Руси было нечто вроде двоевластия, с которым покончил князь Святослав Игоревич. Утвердившись на киевском великокняжеском столе, он утвердил и династию Рюриковичей — причем окончательно и бесповоротно.
(продолжение следует)
Русский обозреватель