Ночь (Славянско-германский медицинский трагифарс)

Это не пьеса, это сборник текстов для пения и декламации. Все, что написано - кроме заголовков, - должно произноситься на сцене, все входит в текст.

Нет здесь и четко обозначенных действующих лиц, кроме Души, мертвого Вора и Ювелира. Я понятия не имею, сколько должно быть врачей, сколько женщин, сколько бабок в хоре, сколько воров - приятелей убитого. Для меня они - голоса во мраке, во мраке ночи. Пропоют свое и замолкают. Еще должны кудахтать куры и выть собаки. Так мне это слышится.

Анджей Стасюк

ХОР

Они брали солидный тяжелый автомобиль и въезжали в магазин сквозь витрину.

Забирали золото, серебро, бриллианты и возвращались в свои полудикие города на Востоке. "Гляньте! Гляньте! Уже едут!" Так кричали девушки, ожидавшие их возвращения, а еще - духов, юбок с блестками и обитых кожей сидений в угнанных автомобилях.

И только потом их присутствие чуяли цепные псы, псы, стерегущие полудикие города на Востоке.

Здесь они оставляли свои машины открытыми посреди улиц и площадей и уходили к девушкам, в черное небытие ночи.

Но утром оживал страх. Поэтому они выскальзывали за дверь незаметно, возвращались к своим машинам и принимались колесить по улицам восточных городов. Как древние кочевники - сбившись в стаю, постоянно в движении, всегда начеку.

Стосковавшиеся по вещам бедняки - для них собственность всегда была чужой и никогда своей собственной.

Они развлекаются, сжигая бензин. Описывают круги - трусливо, не отъезжая далеко, чтобы не терять друг друга из виду. Подражают тому, что видели в телевизионных передачах, которые доходят сюда со всех концов света, в эти их восточные города с домами, похожими на старые шатры.

Они привозят с Запада бриллианты, потому что ничего другого там нет. Пригоняют автомобили, потому что Востоку от Запада больше ничего не нужно.

Автомобили доживают свой век в песках Монголии.

"Мерседес" счастлив - он должен наращивать производство. "Ауди" тоже счастливо, и BMW тоже, потому что на модели Х5 ездит сын цыганского барона всей Молдавии.

Но больше всех счастлив "Мерседес", ведь остовы его машин, как чешуя, покрывают прекрасное тело Албании.

Они угоняли солидный тяжелый автомобиль и въезжали в магазин сквозь витрину.

Брали золото и серебро и возвращались в свои сонные города на Востоке.

Однажды из окна высунулся хозяин и застрелил одного из них.

Они не верили своим глазам. Ведь вещей, бриллиантов и автомобилей было столько, что те казались ничьими, брошенными, лишними, никому не нужными, почти что общими.

Потом, в темноте, сбившись в кучу и вслушиваясь в собственное дыхание, они шептали:

Смотри-ка, выстрелил...
Смотри-ка, смог убить...
Такого не забывают...
Чему их учили в школе...
Растили щенка от рождения...
А потом взяли да и убили...
И после содрали с него шкуру...
Если бы им не велели, они бы не убили...
А когда им велят, они сделают что угодно...
Они ничего не делают для души?..
Для души они слушают приказы...
А этому кто велел?..
Этот по велению долга...
Наверняка где-то было написано, что ему можно...
Или что он даже обязан...
Надо - значит надо, куда деваться...
Такого не забывают...
Впитывают с молоком матери...
И потом это в крови до конца жизни...

Что-то теперь с нами будет?..
Куда нам теперь податься?..
Откуда взять брильянты?..
Откуда - автомобили?..
Поедем к русским...
У них нет автомобилей...
Есть, но мало, и стерегут их...
Русский убьет на месте...
От русского жди чего угодно...
Бывает, ему просто лень...
А не лень - убьет со скуки...
Или развлеченья ради...
Или скажет, чтобы шли подальше...
Он считает, что все можно...
Что ни сделай, все едино...
По-любому, как было, так и будет...
Получится, как всегда получалось...

Поэтому у них так мало своих автомобилей...
Поэтому краденых им нужно много...
Для них краденый лучше своего родного...
Да, свои у них ни к черту...
Ломаются сходу...
Хотя они пытались...
Хотя передирали...
Хотя делали точно такие, только хуже...
Там ломается все - знай завози снова...
Они думают, это что-то изменит...
Да...

А вот в русского тот стрелять бы не решился...
Русских они боятся...
Больше всего на свете...
Такого не забывают...
Отдали бы им все машины...
Увидят угнанный "мерс" в Москве и рады...
Или "бумер" в Петербурге...
О-о-о, русский украл! - восклицают...
На колени встать готовы...
Если б русский им велел, сами б отдали...
Кое-кто из них хотел бы походить на русских...
Да куда им...
Русским быть трудно...
Вот они и злятся...
Им кажется, они могут все на свете...
Но как русские они быть не способны...
Это надо умудриться - хотеть быть русским...
Им кажется, что русский все может...
Что для него нет запретов...
Так им кажется...
Ведь русские, когда к ним пришли, делали, что хотели...
Такого не забывают...
Они сами хотели бы делать, что хотят, да боятся...
Русский сделает, что захочет, и они ему всегда прощают...
А как они тогда пришли к нам, только убивали...
Наших женщин они не хотели...
Стеснялись?..
Нет, удерживало чувство долга и отвращенье...
Был приказ - с животными не совокупляться...
А вот когда русские пришли к ним, то делали с их женщинами то и это...
Сожительствовали и убивали?..
Это же русские...
У них можно и то, и это...
И стали они завидовать русским, и завидуют до сих пор, да...
Ведь такого не забывают...

Вот что шепчут они в темноте, отъехав на безопасное расстояние. Они прислушиваются к лаю собак в своих городах, и чужой страх служит им утешением. Девушки ждут их в темноте дверных проемов, но они проходят мимо, бросая на ходу: "Идите спать, курвы. Сегодня мы пьем одни за смерть убитого".

Потом выбирают темный-темный дом и берут грязную-грязную скатерть.
Ибо хотят почувствовать настоящее горе. Бросают свои машины, не выключив мотора.
Чтобы ждали их, как верные псы, и чтобы сгорал бензин, потому что и автомобили должны почувствовать горе.
Они пьют водку и запивают пивом. Пьют теплую водку и запивают прогорклым пивом.
Грызут и глотают стекло. Так они представляют себе траур, потому что не в силах поверить в смерть.

Мы не знали, что там можно сгинуть...
Почему нас не предупредили...
Незаметно, чтобы там умирали...
Ни-ни, никакой смерти...
Одна только обеспеченная жизнь...
Все начиналось от самой границы...
Даже старики смотрелись живо...
Розово-румяно...
Безмятежно...
Некоторые даже жирно...
Вокруг одни живые...
Умирают ведь только у нас...
Тогда воют собаки...
А там собаки сидят тихо...

Теперь брильянты могут спать спокойно.
И владельцы машин пусть отойдут от окон.
Собственники - переведут дух.
Этой ночью ничего не случится. Пусть вся страна отдыхает.
Ей ничто не угрожает, ибо они оплакивают смерть, в которую не в силах поверить. Смерть для воров не существует.
Они ее не увидят, смерть прибудет в их город в запаянном гробу. И они будут прикладывать к нему ухо, прислушиваться, принюхиваться и стучать по серебристой крышке.

Глянь, гладкая какая...
Полированная будто...
Ничего через нее не слышно...
Будто ничего там нету...
Ничего не случилось...
Ничем не воняет...
Все как раньше...
Блестит, как новый "мерин"(1)...
Нет, не как "мерин" -
Блестит... как у кобеля яйца...
Нет, как алюминиевое "ауди"...
Шикарные похороны...
Интересно, его положили голым?..
И целым? Его зашили потом ниткой?..
Когда "потом"?..
После того, как разрезали, чтобы проверить...
Может, он ненормальный, раз ворует...
Ну конечно, потом зашили...
Русские бы не стали...
Они и резать бы не стали - русского удивить трудно...

Итак, он возвращается героем. Запакованный столь надежно, что собаки не почуют смерти.

Они почуют лишь страх живых, запах холодного пота и завоют, потому что, когда человек боится, пес боится еще сильнее и припадает к стопам господина. Он возвращается пустой внутри, а значит, уже без страха. Из него вынули все, и неизвестно, положили ли обратно. Он с Востока, так что могли и не положить. Эти, на Востоке, по-прежнему верят в гадание по внутренностям. Наверно, не положили - чтобы не потакать суевериям или чтоб нельзя было узнать судьбу. Он возвращается героем. Возвращается как святой. Не воняет. Девки останутся без дела, пока пацаны будут пить на серебряной алюминиевой крышке гроба вместо стола.

Взамен девок придут матери и бабки, ибо те ничего не боятся. Даже смерти не боятся, ведь они родились на Востоке.

Не надо ребятам туда ездить...
А куда же...
Здесь пускай ездят! Как Господь судил нам...
Покатаются и сразу назад, потому что бензин на исходе...
Да, так и есть... Там у них никогда не кончается...
Они ни разу не говорили, чтобы там он у них кончался...
Там его всегда хоть залейся. А как сюда вернутся, сразу в баке пусто...
И приходят просить у бабки, потому как им не на что кататься...
Я не даю...
Потому что дура! Останутся - и так и будут гонять взад-вперед! Так и будут без конца занимать!
Та-а-а-а-а, для мужиков это хуже смерти...
Боже правый, ездили бы к русским...
Если б к русским ездили, как к этим, ни один бы назад не вернулся...
Я помню русских...
О, боже... Как вчера все было...
Пришли - курицу им давай...
Ну, мы ощипать хотели ...
А они прямо в перьях сунули в кастрюлю...
Да-да! Пришлось объяснять, что надо сначала зарезать...
Что они, курицы не видали?..
Видали, да только им обратно на войну не терпелось...
Да, помню... у них на каждой руке по две пары часов было...
Это от спешки...
По восемь на каждого...
Перья всплывали наверх...
Я хотела дать им соль, но они отказались...
Сказали, нету времени, надо скорей na zapad.

Ах, эти старые добрые времена, их помнишь, как никакие другие. Жизнь делится на "до них" и "после". Кто помнит, как было, тот мудрый. Самые мудрые - женщины в черных платках и черных платьях. Они пережили мужчин, жили без них, и ничего - оказалось не страшно. Женщина, которая видела, как закапывают ее мужа или сына, становится отчасти мужчиной. Это старо как мир, и время над этим не властно. Женщина, способная убить курицу, меньше нуждается в мужчине и меньше боится смерти. Наверно, они носят черные платья, чтобы на них не было видно следов куриной крови.

А тех, других, помните...
Как вчера все было...
Начищенные голенища...
Манжеты...
Стрелки на брюках...
Санитария и гигиена...
Здоровались...
Перечницу им подавай...
Помню одного...
Я тоже помню!..
И я!..
Их псы отказывались брать корм...
Словно и не голодные были...
Собаки всегда голодные...
Так они что, притворялись?..
Собаки притворяться не умеют...
Они могли их выдрессировать, чтоб притворялись...
Я испугалась, когда бросила ихнему псу, а он не взял...
Будто больной был...
Да не был он больной, по собаке сразу видно...
Да, больных собак они не держали...
Это у русских были больные...
И они их ели?..
Такого не помню...
А что ты еще помнишь?..
Красивых мужчин в начищенных сапогах.
Один выстрелил в мою маму, но у нее раньше ноги подкосились, и остались только следы от пуль на стене, а он пошел себе.
Дурак, что ли, был - подумал: убил?..
Когда убивал, не сомневался, что убьет, вот и пошел себе...
Да, они всегда были самоуверенные...
Им в голову не приходило, что можно промахнуться...
Что можно выйти в неначищенных сапогах...
Что обувь можно не чистить...
Что можно выйти в начищенных сапогах и не дойти...
Потому что нет ничего важней гигиены...
И чистоты...
Да...
Когда выпал снег и вода замерзла, они сразу грязными стали...
Стали похожи на русских...
И меньше уже убивали...
Из соображений гигиены...
Одно дело зарыть трупы летом, и совсем другое - зимою...
И у "тигров" гусеницы замерзают...
Что?..
Ах, ничего... Так тогда в утешение говорили...
И точно, когда не могли помыться, никуда уже не годились...
Да, и тогда они начинали воровать кур...
От них воняло, и они начинали бояться...
Помытый был герой...
А слегка провоняет - и сразу трус...
Грязный становился слабым...
Грязный не мог даже как следует стрельнуть...
Не помывшись, не могли попасть в ребенка...
Да... Помню - еле во взрослого попадали...
Что ты еще помнишь?..
Еще двух вещей они боялись...
Каких?..
Леса и болезней...
В лес носу не совали, и в дом, где больной, не заходили...
Да, ты права, убегали...
Если надо было войти в лес, они сперва его поджигали...
Если и убивали больного, то не заходя в дом...
Верили в микробов...
В леших и упырей...
Ну, что ты... В них только мы верим...
Они тоже верили и сперва поджигали...
Они что, думали - леший сгорит?.. Это ж глупо...
Глупо. Но они не могли иначе. Они думали, духи горят, как мясо...
В детстве им не объяснили...
Некому было...
Они ведь думали, что все знают...
А потом, голубушка, они стали похожи на русских...
И перец у них кончился, и соли не стало...
Да, моя милая, и курицы-то украсть не могли толком...
Гонялись, гонялись, пробовали подстрелить, но в птицу труднее попасть, чем в ребенка...
Даже жалко их было... Воды попросят, мы выносили...
Некоторые пытались квитанцию нам выдать...
Странные были времена...
Жалко их было...
Бедные, думали, что духи горят...
И соль у них кончилась...
И перец...
Аминь...

Они впитывают в себя слова матерей, как когда-то их молоко. Вместе с молоком они вобрали память, она засела у них в костях. Все прошлое кружит у матерей в крови и живет в их телах, как древний эпос.

Вместо того, чтобы угонять машины, мы могли бы сначала съедать их собак...
Тогда бы нас приняли за кого-то другого...
За пожирателей собак, всего-то...
Тогда бы мы гребли бриллианты лопатой...
А они - как и не заметили ничего...
Видели бы в нас пожирателей собак...
Собакоедов в "ауди" и "мерсах"...
Псожирателей в золотых цепурах...
Да, я входил бы в магазин и брал все самое дорогое...
А они будто и не замечают...
Они бы видели только собачатину у нас в животах...
Кто знает...
Что - кто знает?..
Кто знает, вдруг бы они даже приняли нас за русских...
Точно, за русских, которым все можно...
Можно жрать их собак и ездить на их машинах...
А как они узнают, что это русские?..
Они узнают русских по своему страху...
По тому, что хотели бы быть, как русские, и по тому, что никогда не будут...

<...>

Примечания:

1. "Мерседес" (жарг). ( Здесь и далее - прим. перев.)

Перевод с польского Марины Курганской

Russian Journal

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе