Забавная подробность: при вскрытии саркофага из него, к изумлению очевидцев, был извлечен номер "Правды" от 9 апреля 1964 года с речью Хрущева на развороте. Ясное дело: последний раз с останками Ярослава Мудрого работали антропологи эпохи поздней оттепели. "Шутка времени", - прокомментировал кто-то из участников процедуры. Не знаю, содержалось ли в той хрущевской речи прямое указание, как советским людям надлежит оценивать роль Ярослава Мудрого в истории Древней Руси, но пакование мощей великого князя в свежую газету - выразительная метафора конъюнктурной трактовки прошлого. Исторические реалии и злободневное их толкование различаются так же, как правда и "Правда".

Там же, на Украине, в Полтаве, не утихают страсти вокруг установки памятника Ивану Мазепе. Его собирались открыть к 300-летию Полтавской битвы, т.е. 27 июня нынешнего года, но городские власти все медлят и медлят. Потому что фигура украинского гетмана неоднозначно оценивается местной общественностью: кто-то считает его борцом за независимость Украины, а кто-то предателем России, во время Северной войны открыто перешедшим на сторону шведского короля.

Поставить в Полтаве памятник Мазепе распорядился Виктор Ющенко. Теперь он требует, чтобы его указ был исполнен. В своем письме полтавскому мэру президент Украины отчитывает местную власть за промедление, видя в том саботаж: "Препятствием увековечению фигуры выдающегося гетмана в городе Полтаве стали полностью сознательные действия городской власти, которые трудно охарактеризовать иначе как проявление "малороссийства", постколониального мышления и откровенного надругательства над достоинством украинцев". Подобного надругательства над достоинством украинцев не допустили власти Чернигова, но там едва не дошло до надругательства над свежеустановленным памятником гетману: уже на следующий день после торжественной церемонии милиция задержала киевлянку с банкой краски, желавшую запечатлеть на постаменте собственную оценку исторической роли Ивана Мазепы.

Пропагандистская битва за Полтавскую битву, то бишь за "правильную" интерпретацию ее самой и ключевых ее фигур, продолжается уже 300 лет. Одна команда историков, писателей, публицистов, сменяющих друг друга на протяжении трех веков, стоит на том, что Мазепа - "клятвопреступник", а Петр - "великий царь-победитель". Другая бригада толкователей называет Петра "бешеным тираном", а Мазепу кличет "государствостроителем Украины". Мощный художественный удар по позициям последних нанес Пушкин своей "Полтавой" (о Петре: "И горд, и ясен,/И славы полон взор его. /И царский пир его прекрасен"; о Мазепе: "Не многим, может быть, известно <...>,/ Что он не ведает святыни,/ Что он не помнит благостыни <...>,/ Что презирает он свободу,/ Что нет отчизны для него"). А нынешние интерпретаторы - те вконец заморочили голову своим современникам. "Что для вас означает Полтавская битва?" На этот вопрос, заданный интернет-сайтом "Новости Полтавщины", почти 13 процентов респондентов ответили: "Это был украинско-шведский союз против русских". Четверть опрошенных сошлись во мнении, что победа над шведами обернулась "рабством для Украины". Обобщающую оценку годовщине знаменательного сражения дала одна из местных газет: "Это героическая дата в истории украинского народа, а не дата славы российского оккупационного оружия".

То, что Украина и Россия по-разному оценивают "полтавскую" страницу в их общей истории, огорчительно, но не трагично. Право любой страны - по-своему трактовать события вековой давности. И право любой страны - соглашаться с такой трактовкой или опровергать ее. Но к выяснению, как оно было на самом деле, подобные информбаталии отношения не имеют. Упражнения в официальной риторике на темы истории обычно нужны для другого. Для предъявления каких-либо претензий (Литва требует от России компенсации за "советскую оккупацию"). Для обвинений в каком-нибудь злодеянии (Украина вменяет России голодомор).

Стоит ли удивляться тому, что историческая наука нигде не знала "золотого века". Политическое, моральное воздействие, а то и просто физическое насилие над летописцами, подчистки и поправки, вставки и целые фрагменты, переписанные заново, - это практиковалось всегда и повсюду. Полно примеров и тому, как летописная запись или фраза в историческом трактате рассматривались чуть ли не в качестве юридического документа на чьи-то исключительные права и привилегии. Скажем, когда в Англии кому-то требовалось доказать свою принадлежность к династии лордов, нужные предки моментально "отыскивались". То же самое было и во Франции. А в России Иван Грозный чистил летописи - некоторые боярские фамилии лично, своей рукой вычеркивал.

Драма исторической науки в том, что эта наука тесно соприкасается с политикой. Власти любого государства всегда ищут опору в прошлом. Когда трудно доложить народу, что в стране решена такая-то проблема, в ход идут фразы типа: "Еще Александр Невский сказал..." Или: "Еще Рузвельт говорил, что..." Ссылка на общепризнанный авторитет зачастую срабатывает. Ведь как только исторический персонаж становится объектом пристального изучения со стороны общества, он моментально мифологизируется. На Руси в каждой деревенской избе был красный угол. Что там висело до 1917 года? Икона Божьей Матери, Николай Угодник, еще кто-нибудь из святых и непременно портрет Государя Императора. После свержения царя - опять Богоматерь, Николай Угодник, но уже вкупе с Марксом, Лениным и Розой Люксембург. И так всегда. Кто такой Сталин? Верный ученик Ленина. А кто такой Хрущев? Верный продолжатель дела Ленина. Легитимность правителя ищется в прошлом, дела давно минувших дней используются их властительными толкователями для решения конъюнктурных задач, исторические персонажи на потребу политике то идеализируются, то, наоборот, демонизируются. Петлюра, воевавший против Красной армии и Колчака за украинскую "незалежность", сделался на родине национальным героем. России, почитающей Красную армию и провозгласившей преданного большевистской анафеме Колчака верным сыном Отечества, это не нравится. Но если Россия станет навязывать Украине свой взгляд на Петлюру, та будет вправе спросить: а Колчак-то чем лучше?

Может, стоит объявить межгосударственный мораторий на интерпретацию неоднозначных исторических событий и оценку их знаменитых участников, доверить эту работу времени?

История не терпит наклонения. Ни сослагательного, ни тем более повелительного. Борьба за собственную трактовку прошлого - занятие хоть и азартное, но малопродуктивное.

Валерий Выжутович, политический обозреватель 

Российская газета