В политических кулуарах нарастает дискуссия по поводу еженедельного (по пятницам) признания иноагентами людей, которые не получали целевое финансирование от иностранных государств на политическую деятельность, но приобретают такой статус по другим причинам. Например, из-за плохого отношения к спецоперации (певица Земфира, дающая концерты за рубежом, признана иноагентом), репостов СМИ-иноагентов (депутат Мосгордумы Дарья Беседина, также признана иноагентом) или просто из-за того, что не поддерживают традиционные ценности (авторы книги «Лето в пионерском галстуке», теперь тоже иноагенты).
— Раньше списки иностранных агентов проходили через одно силовое ведомство. Были четкие критерии: целевое иностранное финансирование на политическую деятельность. Сейчас, с одной стороны, подключили регионалов, с другой стороны, уже и сам Минюст превращает тему иноагентства в клоунаду, занимаясь волюнтаризмом, — говорит источник ЯРНОВОСТЕЙ в силовом ведомстве, курирующем тему иноагентов. Он считает, что чиновники Минюста по сути превышают свои полномочия в некоем патриотическом раже, в итоге нивелируя сам статус иноагента из-за его массовости и явной необъективности при его присвоении.
— Минюст никого не вносит в списки волюнтаристски. Все согласования проходят через силовиков. Вопросы — к ФСБ и прокуратуре, работа ведется только по их представлениям, — возражает источник, близкий к руководству Минюста.
Другие собеседники ЯРНОВОСТЕЙ, имеющие связи в обоих ведомствах, признают, что бардака в этом вопросе хватает, и винят во всем расплывчатые поправки в закон об иноагентах, принятые летом 2022 года. Так, иностранным агентом является лицо, которое получило «поддержку из-за рубежа» или находится «под иностранным влиянием» и занимается политической деятельностью в России, целенаправленным сбором данных в сфере военной, военно-технической деятельности России или распространением сообщений и материалов для неограниченного круга лиц.
Под иностранным влиянием закон понимает «предоставление иностранным источником лицу поддержки или оказание воздействия на лицо, в том числе путем принуждения, убеждения или иными способами». Поддержкой могут счесть получение денег, иного имущества, оказание научно-технической, организационно-методической или другой помощи. Иностранными источниками документ считает зарубежные организации, государства и граждан других стран, а также российских граждан и юрлиц, получающих зарубежную поддержку или финансирование.
То есть, как и предупреждали правозащитники, иноагентом фактически может быть объявлен вообще любой человек, у которого есть аккаунты в соцсетях, что, собственно, и происходит.
Политолог Станислав Белковский отмечает, что нынешний закон позволяет использовать реестр иноагентов даже для сведения личных счетов, однако считает, что происходящее не является следствием межведомственного рассогласования.
— Мы видели недавно опубликованный список потенциальных иноагентов, подлинность которого не подтверждена. Там было много людей, которые иноагентами не стали. Возможно, при принятии решения о включении человек в иноагенты играют роль личные мотивы: например, надо понять, кого раздражала Земфира. На мой взгляд, этот список вообще уже не важен. Никаких доказательств целевого иностранного финансирования не требуется, достаточно получать доход с рекламы с соцсетях. Но я не считаю, что это извратило изначальную идею закона: отделить «хороших русских» от «плохих русских», то есть иноагентов. Маркер «иноагент» — это реализация идеи показать, что ты «нехороший человек», не более, — рассуждает Белковский.
Другие эксперты говорят, что нынешний подход к ежепятничному пополнению реестра иноагентов дискредитирует саму концепцию: перспектива попадания в реестр перестает быть пугающей.
Политконсультант, руководитель коммуникационного агентства Sibmedia Agency Василий Дамов считает: если «в системе» еще остались умные люди, они должны отчетливо понимать, что вся история с иноагентами сейчас работает против этой самой системы, потому что фразу «Хорошие сапоги, надо брать» каждый россиянин знает с пеленок.
— Если каких-то столичных правозащитников и журналистов условный обыватель из Читы не знает, то когда он слышит, что «Земфира — иноагент», он сразу понимает, что «О, это какие-то хорошие люди!», а когда ему говорят, что по причине иноагентства Земфира уехала и он долго не сможет пойти на ее концерт, он начинает, мягко говоря, очень недолюбливать тех, кто все это придумал. И дальше — больше. В списке все больше любимых актеров, музыкантов, просто знакомых ему лиц. И чем их больше, тем отчетливее человек понимает, что «иноагенты» — ему совсем не враги. Как выйти из ситуации, я не очень понимаю. Отменить все? Система не умеет. Придумать новое звание, которым «награждать» только самых-самых неприятных стране лиц? Есть опасность, что история просто повторится. Решение для меня вообще не очевидно, но пока его нет, повторюсь, история с «иноагентством» все больше и больше бьет по тем, кто ее когда-то придумал, — считает Дамов.
Политолог Константин Калачев отмечает, что вообще иноагент — это лицо, которое, будучи резидентом одной страны, действует в интересах другой, обычно при отсутствии дипломатического иммунитета.
— В интересах какой страны действует иноагент Земфира? Действительно, все превратилось в клоунаду, пародию и театр абсурда. Очередной пример карго-культа…
Например, закон о регистрации иноагентов, принятый в США в 1938 году в разгар борьбы с коммунистической угрозой и активности гитлеровской Германии, требовал, чтобы иностранные агенты в Америке, представляющие интересы других государств в «политическом или квазиполитическом качестве», раскрывали свои отношения с иностранным правительством и информацию о соответствующей деятельности и финансах…
Кто-то всерьез верит, что Земфиру финансирует Госдеп, что песни она пишет под диктовку ЦРУ?
Изначальная идея обозначить, что в среде оппозиции есть те, кто «шакалит у посольств», живет на зарубежные гранты, действует в интересах США и стран НАТО, была деформирована. Теперь иногагентом может стать любой, кто свободно думает, свободно говорит и неформатен. Это инструмент запугивания и сведения счетов. Когда иноагентами становятся Земфира и Макаревич, тогда этот статус становится поводом для гордости и знаком качества, — говорит Калачев.
Руководитель Центра развития региональной политики Илья Гращенков говорит, что слышал, что ведомства пытаются перекидывать ответственность за пополнение реестра иноагентов друг на друга, и больше согласен с позицией тех, кто говорит, что сам Минюст ничего не решает.
— Изначально идея закона об иностранных агентах была в том, чтобы вычленить раздражающих людей, лишить их господрядов, показать, что «они не с нами». В итоге это превратилось в ритуал каждую пятницу. В последнее время, как мне кажется, еще и возникла коммерческая тема: например, в реестр иноагентов включили «Центр сохранения лососевых видов рыб и мест их обитания». Это явно не ментальные иноагенты, а противники других групп, заинтересованных в лососевых. Или, например, в реестр иноагентов включен политтехнолог Аббас Галлямов — возможно, кто-то из политтехнологов через реестр иноагентов так зачищает рынок, — рассуждает Гращенков.
Политолог Александр Кынев считает, что изначально закон создавался, чтобы быть «пугалом»: угроза его применения была страшнее, чем само применение.
— Далее появились первые жертвы «в назидание», но далее эта санкция стала чрезмерно массовой. Если бы речь шла о неких ноунеймах, люди бы принимали пропагандистские тезисы, что «что-то там такое было». Но когда возникает массовость, она нивелирует страх: если в реестр включено уже много лично знакомых людей, уже все не страшно. А для обывателя ситуация, когда ярлыки вешают на популярных представителей шоу-бизнеса вроде иноагентов Земфиры и Максима Галкина, это дискредитирует саму идею. Объяснить обывателям, какими они являются иноагентами, невозможно. Невозможно объяснить, какими иноагентами были включенные в реестр региональные журналисты, которых знают на местах. Пропаганда в такой ситуации становится параллельной реальностью. Да, быть в реестре иноагентов неприятно, да, это портит жизнь, но массовость убивает то, ради чего это вводилось. Закон превратился из способа попугать в способ попортить жизнь, чтобы люди сдавали документы, носили справки. Я никогда не поверю, что это делает сам Минюст, так как там работают тихие люди, которые не сделают ничего без приказа. Центр формирования списков находится в другом ведомстве. Как показывает практика, ниточки большинства политических дел ведут в Совбез. Я думаю, что те, кто давал санкции на включение людей в списки иностранных агентов, никогда не сознаются, но, так или иначе, они совершили две ошибки. Первая — массовость, которая нивелирует саму концепцию. Вторая — подбор фигур, превращающий весь процесс в клоунаду, — полагает Кынев.