Театральный роман: 140 лет назад родился художник Сергей Судейкинё

Его картины красочны и фантастичны.

Это — сказочный мир балерин и арлекинов, театральной иллюзии и сценического волшебства.


Не менее причудливой была и биография Сергея Судейкина: сын известного сыщика стал прославленным сценографом, сотрудничал со многими мировыми труппами от Петербурга до Нью-Йорка. Вынужденный покинуть Россию, оказался на долгие годы забыт в родной стране, и лишь в последние десятилетия его имя вновь зазвучало в наших художественных кругах.


Отец будущего художника, подполковник жандармерии, заведовал агентурой столичного охранного отделения. Говорят, что он стал одним из прототипов ловкого и удачливого Эраста Фандорина. В реальной жизни Судейкин-старший успешно «охотился» на народовольцев. Ему удалось завербовать участника революционного подполья Сергея Дегаева, который согласился поставлять информацию о своих товарищах. В итоге по наводке провокатора были арестованы многие члены народовольческого движения, и через несколько лет организация прекратила существование. Агент оказался двойным: рассказал соратникам, что ему пришлось стать осведомителем охранки, а затем спланировал убийство Георгия Судейкина. В декабре 1883 года тот пришел в квартиру к агенту вместе со своим племянником, полицейским чиновником Николаем Судовским, где жандармского подполковника поджидали вооруженные ножами и ломами Дегаев с сообщниками: Георгий Порфирьевич был зверски убит, его родственник чудом выжил. Подельников Дегаева вскоре арестовали, а сам он бежал за границу и осел в Штатах. Там под именем Александра Пелла занимался наукой и преподавал математику.

Георгий Судейкин скончался, когда его сыну было чуть больше года, и будущий художник, конечно, не мог помнить отца. Сергей подрос, окончил гимназию и переехал в Москву, поступив в знаменитое училище живописи, ваяния и зодчества. Его наставниками стали Абрам Архипов, Аполлинарий Васнецов и Леонид Пастернак.

Через несколько лет студента Судейкина со скандалом отстранили от занятий и на год запретили ему посещать училище. Заодно наказали будущего авангардиста Михаила Ларионова, а также Артура Фонвизина, прославившегося впоследствии нежнейшими акварелями. По словам главного виновника, на ученической выставке он показал ряд «картинок непристойного содержания», что и вызвало гнев со стороны училищного руководства. Как бы то ни было, уже в молодые годы Сергей Юрьевич (отчество он поменял, видимо, для того, чтобы отмежеваться от знаменитого отца) бросал вызов общественному вкусу, и это впоследствии привело его в круг художников «Голубой розы» и «Мира искусства».

Но прежде была саратовская выставка «Алая роза», подготовленная Павлом Кузнецовым и Петром Уткиным. Немаловажную роль в ее организации сыграл и Судейкин, как отмечала автор единственной посвященной ему монографии Дора Коган. В частности, он создал обложку каталога — в духе собственных, выполненных совместно с Николаем Сапуновым иллюстраций (1903) к пьесе-миниатюре «Смерть Тентажиля». На саму выставку отдал 15 работ, и уже их названия — «Вальс снежных хлопьев», «Пастораль», «Ночной ландшафт» — позволяют судить о символистско-импрессионистской манере художника, его тяге к декоративности, идеализированному прошлому и карнавальной стороне жизни.

Отсюда же родилась и любовь к театру. «Крестным отцом» Сергея Судейкина на поприще сценографии стал известный меценат Савва Мамонтов (знакомство с ним состоялось в конце 1890-х). Вместе с Кузнецовым молодой мастер выполнил росписи для одного из имений знаменитого купца. Когда неутомимый благотворитель организовал частную оперную антрепризу в театре «Эрмитаж», Судейкин выступил в качестве оформителя постановок («Орфей» Глюка, «Валькирия» Вагнера, «Гензель и Гретель» Хумпердинка) — так начался его продолжавшийся не одно десятилетие «театральный роман». До отъезда из России художник успешно сотрудничал с Малым, Русским драматическим и Театром Комиссаржевской.

Последний подарил ему знакомство с будущей женой. Ольге Глебовой, исполнявшей эпизодические роли на разных петербургских сценах, в 1906 году предложили сыграть одну из монахинь в постановке «Сестра Беатриса», а Судейкина пригласили оформить постановку.

Вспыхнувший роман развивался стремительно. Увлеченная темпераментным декоратором артистка упорхнула на пару дней в Москву. Комиссаржевская не простила измену сцене и уволила легкомысленную актрису. В 1907-м Сергей и Ольга обвенчались. Поначалу их брак казался идиллией. Красивая и популярная супруга художника вдохновляла, он придумывал для нее умопомрачительные наряды. Исследовательница Татьяна Скрябина отмечала: «Ольга появлялась на публике то в воздушных платьях в стиле 1830-х годов, экстравагантных, театральных, то поражала всех голубым манто, отороченным лебяжьим пухом — ретро-изыск модерна, особый шик на грани безвкусицы, то надевала платье из белого и розового тюля, усеянное большими гранатового цвета бабочками с жемчужными усиками — событие петербургской новогодней ночи 1910 г».

Однако влюбленность художника была чересчур навязчивой. Режиссер Александр Мгебров по этому поводу писал: «Его жена, Глебова-Судейкина, была, между прочим, одной из самых замечательных Коломбин. По всем своим данным она действительно чрезвычайно подходила для этого образа: изящная, необыкновенно хрупкая, утонченная и своеобразно-красивая. Судейкин исступленно обожал ее, именно обожал, как только может обожать художник женщину, если женщина до конца растворяется в нем и жертвенно отдает ему все, переставая даже быть женщиной и превращаясь в мечту, у которой нет уже ни плоти, ни собственной воли, но лишь одна все поглощающая воля того, кто ею владеет. Действительно, мне иногда казалось, что Судейкин в Глебовой не видел живого человека; он изощрял на ней свою фантастику; он облекал ее в такие замечательные одеяния, что порою можно было подумать, будто Судейкина-Глебова воплотила в самой себе буквально всю гамму бесконечно разнообразных призраков, которыми блистал, как художник, в своем сценическом творчестве, Судейкин».

Вскоре он охладел к своей музе, настала череда измен и скандалов. Мастер слишком близко сдружился с Михаилом Кузминым, а из-за Глебовой покончил с собой молодой поэт Всеволод Князев. В 1915-м супруги расстались, хотя и не развелись: «вторая половина» до конца жизни не соглашалась оформить крушение их брака.

К середине 1910-х Сергей Судейкин был уже весьма востребованным художником, активно участвовал в различных проектах. Еще в 1907-м он показывал свои работы на московской выставке «Голубая роза». Благодаря ей родилось новое, связанное с символизмом объединение: ядро группы составили организаторы саратовской экспозиции Павел Кузнецов и Петр Уткин, а также скульптор Александр Матвеев. Помимо Судейкина и Сапунова к ним примкнули Мартирос Сарьян, Артур Фонвизин, Николай Крымов, братья Василий и Николай Милиоти.

На выставке царил дух обожания прошлого, в том числе идеализированной русской усадьбы. Художники увлекались сказочными грезами, фантазировали, уносили зрителя в воображаемые миры. Любовь к ушедшей эпохе сближала «голуборозовцев» с представителями «Мира искусства», поэтому неудивительно, что Сергей Судейкин с 1911 года стал верным соратником Александра Бенуа и принимал участие в организованных им выставках. Основатель и главный идеолог знаменитого объединения писал: «Мир снов, который подносит Судейкин, еще не оценен по достоинству, ибо это подлинный мир, а не головная выдумка... Его картины — какие-то дымы от зажженных курильниц с таинственными ароматами, это галлюцинации гашиша и эфира, убедительность несуществующего и неосуществимого».

В 1915 году (по другим источникам — в 1913-м) он познакомился с Верой де Боссе, петербурженкой с французско-шведскими корнями. Та снималась в кино, служила в московском Камерном театре Таирова, танцевала — в общем, являлась заметной представительницей богемных кругов. В 1916-м, бросив сцену и кинематограф, Вера переехала к мастеру в Петербург. Решив стать идеальной музой и женой, даже составила для себя свод правил: «1. Заставлять работать художника хотя бы палкой. 2. Любить его работы не меньше самого художника. 3. Каждому порыву работы идти навстречу, зажигаться его новыми замыслами. 4. Держать в порядке работы, рисунки, наброски, карикатуры. Знать каждую работу, ее замысел, значение. 5. Относиться к новым работам, как к неожиданным подаркам. 6. Уметь смотреть картину часами. 7. Быть физическим идеалом, а потому быть его вечной моделью».

В 1917-м Судейкины уехали в Крым, но не переставали следить за новостями из дома. В своем дневнике Вера сетовала: «Мы так перевернуты тем, что делается в Москве и Петрограде, что не находим себе места. Скифы, разрушающие свои собственные храмы!». Впрочем, на юге России тоже было неспокойно: «В Крыму началась борьба с большевиками. Под Симферополем бой, в Севастополе расстреляны сто пятьдесят офицеров. В Ялте был митинг с угрожающей резолюцией против буржуев, и поэтому все в паническом состоянии».

В 1919-м супруги решили эмигрировать во Францию через Константинополь. Из-за непогоды их пароход сбился с курса, и пассажиров высадили в Батуми. Оттуда отправились в Тифлис. Как пишет исследователь Джон Боулт, там они окунулись в бурную художественную жизнь. Сергей Юрьевич общался с Крученых, Ладо Гудиашвили, братьями Зданевичами, расписывал стены в легендарном кафе «Химериони», участвовал в выставках, давал интервью. В одной из рецензий того времени о работах Сергея Судейкина говорилось: «Капризный мастер, безудержный фантазер в декорациях, с явным уклоном к эротике, создатель стольких раздражающе ярких и пряных композиций предстал теперь перед нами умудренным художником, глаз которого, равнодушный раньше ко всему простому, теперь заботливо выискивает в мире красок красоту иную, тихую, вечную, вдумчивую. Этот благодатный переворот легче всего проследить на этюдах. Их много, и все они — куски природы, пейзажи, иногда с женской фигурой».

В Закавказье Судейкины пробыли недолго, уже в 1920-м эмигрировали в Париж. А в 1921-м Сергей Дягилев познакомил Веру с композитором Игорем Стравинским, и у них начался роман. В 1922-м она от мужа ушла (брак со Стравинским был официально зарегистрирован лишь в 1940 году, после смерти первой жены композитора и его матери).

Сергей Судейкин, и сам слывший отчаянным ветреником, донжуаном, от этого предательства не оправился до конца своих дней. В 1922 году он вместе с труппой кабаре «Летучая мышь» Никиты Балиева уехал на гастроли в США, где в итоге остался навсегда. Ему довелось поработать с ведущими американскими театрами, к примеру, оформить ряд постановок для «Метрополитен опера». Он сотрудничал с труппами Михаила Фокина и Джорджа Баланчина. Даже в Голливуде отметился — создал декорации для фильма «Воскресение» (по роману Льва Толстого), вышедшего на экраны в 1935 году.

Выставки Судейкина открывались в разных уголках Америки, но художник мечтал о том, чтобы его наследие было передано в Россию. Увы, работы мастера разлетелись по странам и континентам. В конце жизни он сильно нуждался, тяжело болел, и его третья жена, американка Джин Палмер-Судейкина, после смерти мужа в 1946-м многие вещи из коллекции была вынуждена продать. Но хотя бы память о талантливом художнике возвращается в страну, которую сам он никогда не забывал.

Автор
Анна АЛЕКСАНДРОВА
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе