«Российскому обществу надо заново учиться говорить»

Художник Арсений Жиляев рассказал «Газете.Ru» о том, почему его работу «Мечтатель» удалили с выставки в Третьяковской галерее.

Фотография: Александра Краснова/ИТАР-ТАСС

Художник Арсений Жиляев рассказал «Газете.Ru» о том, кто и почему потребовал снять его работу «Мечтатель» — манекен, изображающий спящего на полу человека, — с постоянной экспозиции Третьяковки.

Работа художника Арсения Жиляева «Мечтатель» была удалена с выставки «Документы и монументы» — постоянной экспозиции отдела новейших течений Третьяковской галереи. Скульптура, сделанная на основе манекена, чрезвычайно правдоподобно изображает лежащего на полу молодого человека. Официальной причиной удаления работы с выставки стали жалобы посетителей, на которых «Мечтатель» производил сильное эмоциональное воздействие. Арсений Жиляев рассказал «Газете.Ru» о своей работе, ее месте в экспозиции, отношений крупных арт-институций к труду художника и растущем интересе к левому искусству.

— Арсений, по какой причине и с какими формулировками работа была снята с экспозиции? Что она представляет собой и частью какого кураторского замысла является?


— Вчера скульптура «Мечтатель», изображающая спящего рабочего, была убрана из экспозиции по приказу директора Третьяковской галереи Ирины Лебедевой. Официальная причина — многочисленные жалобы посетителей на то, что скульптура их «пугает». Якобы на днях кому-то стало в очередной раз плохо при виде ее, что стало причиной принятия такого решения.

Скульптура являлась частью постоянной экспозиции отдела новейших течений, которая располагается в ГТГ на Крымском Валу. Выставка носит название «Документы и монументы» и курировалась Кириллом Светляковым (руководителем объекта новейших течений Третьяковки. — «Газета.Ru») и Кириллом Алексеевым.

«Обычная рабочая ситуация»

По просьбе «Газеты.Ru» директор Государственной Третьяковской галереи Ирина Лебедева прокомментировала ситуацию с... >

Моя работа называется «Мечтатель», или «Dreamer», и представляет собой бутафорскую скульптуру спящего работника цеха по переработке образов, который уснул на рабочем месте в галерее после 15-часовой смены. Это часть воображаемого музея истории будущего в форме бутафорской инсталляции — примерно такие же вы можете найти в любом прикладном музее. Из экспликации к работе вы можете прочитать о знаменитой истории, когда труженик цеха по переработке образов Иван Щеголев от недосыпа упал в обморок после 15-часовой смены, и к нему в этот момент пришло осознание необходимости радикальных изменений. «В итоге он стал одним из героев грядущего восстания, а скульптуры спящих рабочих в социалистическом мире будущего украшают почти каждое рабочее место», — говорится в экспликации.

На «Мечтателе» экспозиция заканчивалась. Работа выстраивала мостик с 90-ми — с произведением «В сторону объекта» Авдея Тер-Оганьяна, представленным уже в форме документации (фотографии) знаменитого перформанса в сквоте в Трехпрудном, когда художник напился и спал в галерее в состоянии беспамятства. В то же время, когда летом 2012-го мы делали со Светляковым мой проект «Музей пролетарской культуры. Индустриализация богемы», «Мечтатель» явился своеобразным эпиграфом к инсталляции, располагавшейся этажом выше по ходу движения.

— Что для вас в этом решении наиболее неприемлемо — факт того, что работа была изъята по просьбам посетителей или что музей решил вмешаться в кураторский замысел?

— Мне вся история кажется довольно абсурдной. Представьте себе, как это выглядит со стороны: «Третьяковская галерея избавляется от «пугающей скульптуры» или «Творческого работника вынесли из Третьяковской галереи вперед ногами», «Призрак пролетария будущего вселяет ужас в посетителей». При этом в роли пугающей скульптуры выступает музейная бутафория. Сама ситуация, когда директор институции в одностороннем порядке своим волевым решением вторгается в чужую кураторскую экспозицию, кажется мне неуважительной по отношению как к труду его подчиненных, так и к художникам и зрителям.

— Вы реализуете проект «Педагогическая поэма» в музее восстания на Пресне. Скажите, насколько там подход музейщиков к объектам вашим и ваших коллег кажется вам достойным и уважительным?

— Это отдельная история. Но я могу сказать, что в силу целого комплекса причин каждая, даже, казалось бы, незначительная инновация вызывает в нашем музейном хозяйстве мощнейшее сопротивление на разных уровнях. Не обошлось без этого и на Пресне. Но многое зависит от терпеливой работы и готовности к изменению ситуации шаг за шагом. Мой коллега, художник и историк Илья Будрайтскис, сейчас работает в тесном сотрудничестве с руководством музея «Пресня» над реализацией большой программы его реактуализации. Им уже удалось провести несколько заметных проектов: например, книжную ярмарку «Музей читателя», организацию киноклуба и приезд мировых интеллектуальных звезд – таких, как итальянский мыслитель Джанни Ваттимо или Джоди Дин, американская исследовательница социального движения. И за несколько дней работы интеллектуального марафона музей посетило рекордное за последние лет десять число зрителей! Это внушает оптимизм. Музеи истории и традиционные музеи имеют гигантский потенциал к развитию.

— Видите ли вы какую-то политическую подоплеку в инциденте в Третьяковке?

— Мне сложно утверждать это, на данный момент мало информации. К счастью, ранее мне не доводилось сталкиваться с прецедентами осознанной политической цензуры на территории искусства. В основании contеmporary art — освободительный демократический импульс, восходящий к историческому авангарду. Без радикальной обновленческой критики, осуществляемой художником, общество не могло бы развиваться, а искусство — жить. Другой вопрос, что у искусства есть свои границы и, увы, оно представляет на сегодняшний день гетто нереализованных утопических проектов, которые могут существовать, только не претендуя на реальное воплощение в жизнь. Но так было не всегда и, надеюсь, будет не всегда. Ситуация в России меняется постоянно. И похоже, цензура становится все более и более реальной перспективой. Но все более и более активно люди включаются в борьбу за свободу творческой и политической самореализации. Кто победит? К счастью, пока вопрос открытый.

— Как по-вашему, насколько сейчас можно говорить о подъеме интереса к левому искусству в российском культурном сообществе?

— Да, безусловно. Могу назвать молодых художников из группировки «ЗИП». Есть большая генерация творческих деятелей вокруг группы «Что делать?» — это философы, поэты, музыканты и, безусловно, художники, часть из которых уже получила серьезное признание (так, ретроспектива секции «ЧД» проекта «Фабрика найденных одежд» недавно прошла в Московском музее современного искусства). К левацким художникам отношу себя и я.

Работы левацкого искусства становится все заметнее, и игнорировать этот факт становится все труднее. Мне кажется, у общества созрел запрос на реальные, проартикулированные альтернативы как в искусстве, так и в политике. После шоковой терапии акционизма стало очевидно, что для возникновения будущего вышедшему из комы российскому обществу надо заново учиться говорить. Именно про это был лагерь «ОккупайАбай», в котором активно участвовали левоориентированные творческие производители. Это очень долгая, кропотливая работа — учиться вместе критически смотреть на происходящее, вместе выстраивать альтернативы, вместе производить будущее здесь и сейчас.

Алексей Крижевский

Газета.Ru

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе