– Наоборот – это счастье, что в такой творческой атмосфере жил, впитал культуры татарского и русского народов, и не представлял себя в другой жизни. Я шёл по стопам отца и старшего брата, которые были архитекторами. Тут можно говорить о генах, а не о протекции. Довольно легко поступил в городскую художественную школу. Потом поехал в Москву и, конечно же, благополучно стал студентом архитектурного института. И наши с братом жены тоже учились в нём. В какой-то момент выставлялся, поступили предложения, мол, раз архитектурой занимаешься, давай книжки делай, журналы иллюстрируй. Дали для пробы, и получил первый заказ для журнала «Огонёк». А потом пошли заказы других редакций. И книжки стал иллюстрировать. Это занятие меня затянуло.
– Что дала Вам работа в книжной иллюстрации?
– Богаче стал внутренний мир. С удовольствием брал рукопись и читал. Мне это было очень интересно.– В Москве Вы жили на Малой Грузинской, в примечательном в то время доме…
– Это был скандальный и знаменитый дом, в котором жили Высоцкий, Никита Михалков, Мариэтта Шагинян, режиссёр Митта.
– Не пытались писать с них портреты?
– Тогда – нет. Теперь с интересом работаю. Был такой случай, когда моей дочери было шесть лет, она была влюблена в Пугачёву.Я написал её портрет. Потом мне звонят: «В такой-то час Пугачёва тебя ждёт». Беру видеокамеру – и с дочерью иду к Алле Борисовне. Она говорит: «Все художники продают, а тут приехал – подарить картину».
Портрет ей понравился.
– Ваш дом на Грузинской был знаменит эпатажными выставками. Принимали в них участие?
– Я поступил в горком графиков и, конечно, потихоньку выставлялся – салагой был. Познакомился с известным художником-авангардистом Дробицким. В соавторстве с Семеном Ципориным много делал книг. Когда ко мне приходят люди, смотрят мои работы или каталоги, то говорят, что я не имею своего лица. А всё почему? В первую очередь отношу это к иллюстрированию книг. Большое удовольствие получаю. Ну, сами посудите, разные авторы – разные литературные жанры, разная художественная техника. Здорово!Я, как бы сказать проще – без конкретного «я». Но рука-то одна! Каждая тема, каждый городской или сельский пейзаж, портрет – это новый для меня приём, новая техника, новый материал. В конечном итоге многое зависит от внутреннего состояния. В этом, очевидно, и состоит моя индивидуальность.
– Бывая часто на выставках, особенно в ЦДХ на Крымском валу, ловишь себя на неутешительной мысли: такое впечатление, что немало художников слабо владеет рисунком. А ведь это основа любого ремесла и последующего за ним мастерства, которая не зависит от того, в каком направлении художник работает, пусть это будет чистейший авангард. Владели же тот же Пикассо, Малевич, Модильяни рисунком – да ещё как!– Я абсолютно с вами согласен. И добавить нечего, кроме возмущения.
– В пору своей юности я читал интервью с Пикассо во французском журнале «Экспресс». Смысл его сводился к тому, что его абстракционизм – чистейшей воды профанация, одурачивания зрителя во имя заработка. Но, как Вы наверняка знаете, Пикассо был великолепный классический реалист.
– Продолжу вашу мысль. В работах моих коллег мне может что-то нравиться или не нравиться. Но когда я знакомлюсь с художником, независимо от его вкусов и пристрастий, и вижу за всем этим профессионализм, то я отношусь к нему с уважением.Пикассо я терпеть не мог. Но вот однажды я посмотрел о нём фильм. И увидел его работы, выполненные в юности – в студенчестве. Оказалось, он гениальный рисовальщик, художник-реалист! Я был потрясён. И потом до меня стало доходить, что с ним не так всё просто, что в любом искусстве можно и нужно шалить, если это не противоречит главному в искусстве – мастерству.
Я очень люблю реализм, и мои некоторые работы вы можете назвать абстрактными, мазнёй. Но они мне дороги. Пикассо преломлял фигуры, лица, ракурсы, совершал на холсте что-то невообразимое. Но вот когда я увидел юношеские работы, то стал его уважать. Хотя дома у себя я вряд ли хотел его работы повесить.Конечно, если бы Пикассо в дальнейшем своём творчестве оставался реалистом, то он бы был в общем списке хороших современных художников, а так он – единственный и уникальный.
– От «Чёрного квадрата» Малевича исходит тёмная энергия, и к живописи её природного толкования вряд ли имеет отношение…
– Я думаю – это философия и какой-то гениальный ход в плане скандала. А как о художнике – ну о чём тут говорить!
– В ряде ваших работах плоскость холста «оживает», обретает плоть уже в ином измерении, а форма создаёт органичную среду с реальным пространством. Как архитектор Вы строго придерживаетесь гармонии. Как Вы считаете, Ильяс, современное искусство находится на взлёте или на переломе?
– Наверное, на переломе, нежели в упадке. Можно рассуждать о творческом поиске. Но лично я не воспринимаю заполонившие галереи арты и перформансы. Говорят, это современное искусство. Для меня – бред какой-то, надуманное и скоро пройдёт, а истинное останется.
источник