12 февраля 2010 ● Валентин Дьяконов
В фонде "Екатерина" в рамках года Франции в России открылась выставка Жан-Марка Бустаманта. Корреспондент "Власти" Валентин Дьяконов поговорил с художником о мнимой прозрачности, красоте и плексигласе.
После Второй мировой Париж окончательно потерял статус художественной столицы, мирового центра богемы, где каждому непризнанному гению готов угол. Самой влиятельной страной в искусстве стали Соединенные Штаты, и заокеанские идеи, как гуманитарная помощь, быстро распространялись по Европе. Но французы, хотя и учитывали опыт сначала абстрактных экспрессионистов, потом Энди Уорхола и поп-арта, старались снабдить инородные влияния местной утонченностью. Искусству Жан-Марка Бустаманта можно найти аналог в Америке — это так называемое поколение картинок, художники, всячески смазывавшие границы между фотографией и живописью. В 1980-е Ричард Принс, Синди Шерман и Барбара Крюгер не только использовали фотографию, но и помогли ей поднять свой статус и превратиться в уважаемый вид искусства. Но если у американцев фото было средством для остроумного высмеивания стереотипов, то Бустамант обращается к одному из традиционных жанров французского искусства — пейзажу, прославленному именами Клода Лоррена и Никола Пуссена.