Художник Алексей Барвенко: "Я человек русский и могу работать только в России"
19 марта 2019 ● РЕВИЗОР.РУ
Алексей Барвенко работает в жанре натюрморта с 1987 года, но его работы-натюрморты необычны.
Это сложный исторический жанр под названием "обманка".
Это сложный исторический жанр под названием "обманка".
Фото: предоставлено Алексеем Барвенко
Обманки создают иллюзию реальности предметно изображенных вещей, имитирующих подлинные предметы, словно наклеенные на деревянную доску. Алексей Барвенко говорит, что для него обманка — способ удержать исчезающий мир, визуальная форма ностальгии. Встраивая в свои работы то полотна Леонардо, то русские иконы, он и подчёркивает связь между ними и одновременно сохраняет, не боясь тавтологии, облик предметов, простёгивающих все уровни времени.
Работы Барвенко находятся в собраниях и частных коллекциях России, США, Германии, Австрии, Бельгии и других странах. На днях в Культурном центре Посольства Армении состоялась очередная выставка художника.
Алексей, начну с самого главного вопроса, почему решили стать художником, что повлияло на ваш выбор?
Если можно так выразиться другого выбора у меня не было, вся моя семья – это творческие люди. Мама и младший брат - ювелиры, отец – монументалист, сестра – график, племянница – живописец. Кстати, все члены Творческого Союза Художников России, соответственно круг общения также художники. А когда попадаешь в мир творцов и круглосуточно существуешь только в творческой среде – другим заниматься было бы странно.
Как сегодня художники выживают?
Все выживают по – разному, кто как может, но тем не менее наши ВУЗы не прекращают выпускать каждый год тысячи молодых художников. Им дают высшее образование и выставляют за порог. А что делать дальше? Пробиться художнику сегодня очень сложно, помощи и поддержки от государства, как в советское время, практически нет. С нашего курса, например, профессиональной живописью занимаются только трое. Другие занимаются прикладной работой. Пишут для фабрик, ищут частные проекты. Кстати, чтобы поддерживать имидж успешного художника требуется богатырское здоровье. Во-первых, стоять у мольберта это тяжелая каждодневная работа, во-вторых творчество требуется постоянно продвигать, чтобы как-то заявить о себе. Я сам работаю по 5-10 часов в день и после этого сил на что-то другое не остается.
Фото: предоставлено Алексеем Барвенко
Ваши первые работы были выполнены именно в жанре натюрморта?
Я начинал с натюрмортов, портретов, пейзажей. Первая моя картина была выставлена на молодежной выставке на Кузнецком мосту в 1987 году. Я вернулся из армии, мне было чуть больше 20 лет и тогда же, поступил в институт на монументально-декоративное искусство. Помимо этого, много работал вместе с отцом, отец меня, по сути, всему научил. Мы занимались не только живописью, но и реставрацией. Я часто помогал ему реставрировать разные объекты. Но постепенно отошел от всего этого и пришел именно к стилю "обманка".
Чем вас привлек именно стиль и кто больше всего на вас повлиял?
Стиль привлек уже очень давно. Однажды я столкнулся с голландской живописью и меня поразил тот факт, что в заблуждение вводит не картина и не художник, а сама живопись. Например, Рембрандт, современник обманки, поставил во главу угла реальность красочной массы, Караваджо насмехался над спором обеих реальностей, раз и навсегда поставив зрителя перед вопросом, где – что. Вплоть до неореализма диалог продолжался до тех пор, пока предметная реальность не изменилась настолько радикально, что и у обманки поменялась функция. Из российских художников отметил бы влияние Теплова или Федора Толстого. Справедливости ради, людей, работающих в этом стиле, можно пересчитать по пальцам. Я активно слежу за творчеством современных художников, но могу назвать лишь пять-шесть человек со схожей направленностью.
А как вообще этот жанр оказался в России?
В Россию его завез Петр Первый, и именно с этого момента он вошел в дома русской знати. В отличие от Голландии, где картины украшали дома простых горожан, у нас обманки висели на стенах только у высокопоставленных людей. В Москве было много старых чудаков, которые приглашали своих гостей и развлекали лицезрением обманок. Богатые помещики-театралы содержали частные театры, и обманки там выполняли функцию статистов на сцене. Например, у Шереметьевых в усадьбе Кусково много подобных образчиков. Когда шли театральные представления, то на каждого крепостного пошить праздничный костюм было дорогим удовольствием, проще было выписать мужчину, женщину, ребенка и сгруппировать их в нужном ракурсе. Это одно из предназначений, второе – на обманках по требованию заказчиков изображались дорогие им сердцу предметы.
Фото: предоставлено Алексеем Барвенко
Как у вас формируется сюжет картины?
Скорее не сюжеты, а темы. Мне интересна история Москвы, Петербурга, история нашей страны. Очень интересно время Петра Первого, Екатерины Великой. Если тема задана, начинаешь думать, искать предметы, подбирать вещи для натуры. В основном, конечно, все пишется с натуры. Если найти вещь невозможно, приходится подключать поиск в интернете, искать в архивах. Выдуманный контекст картины всегда формируется на основе времени жизни человека. Я очень люблю время Петра Первого. Его величие, поступки. Ну и отдельной темой идет основание Петербурга, виды и красоты рождающегося города. Именно Петр Первый положил начало многим вещам, и мне хотелось отразить именно этот аспект в своих картинах.
В ваших композициях часто можно встретить изображение ключа.
Ключ – это символично. Ключ от пространства, открытие для себя и зрителя чего-то нового. Есть много символов, понимаемых без труда. Роза – любовь. Часы – символ сыпучего времени. Я люблю работать с символикой, она своеобразный культурный шифр, но я не вставляю символы куда попало, такие вещи пишутся только к месту. Кстати, другая моя любимая тема – ботаника. Некоторые работы я посвятил отцу-основателю ботаники Карлу Линнею. Я изобразил спокойного уравновешенного человека, который занимается любимым делом, а также попытался с помощью холста передать таинственную и загадочную жизнь цветов, как они взаимодействуют друг с другом и что нужно человеку для того, чтобы познать это таинство – лупа, часы, прочие исторические инструменты. По сути, мои картины требуют некоторого знания истории, философии, географии. Прежде чем посмотреть на картину, нужно иметь приблизительное понимание контекста, а само изображение – это информация к размышлению. Вы смотрите на заданную тему и начинаете думать. Неожиданно ваши знания дополняются просмотром картины и таким образом, вы еще больше проникаетесь увиденным.
Фото: предоставлено Алексеем Барвенко
Ваши картины находятся во многих частных коллекциях, в том числе и американских. Были ли вы сами в США?
Да, я был в Америке один раз в 1990 году. Я поехал туда по приглашению, общался с нашими художниками, которые жили там в разных штатах. Коммерческой жилки во мне тогда не было, поэтому я даже не взял туда свои картины, хотя мог бы неплохо продать их. Я хотел просто увидеть Америку, посмотреть музеи Нью-Йорка. Там много есть что посмотреть, одних арт-объектов около сотни.
Не хотели там остаться?
Нет, если честно, в Америке мне не слишком понравилось. Я человек русский и могу работать только в России. Кстати, в США я написал несколько натюрмортов на продажу, но не более. Моя поездка была скорее интересным ознакомительным опытом без конкретной цели. В Америку переезжало много наших художников, и они уже знали, что останутся навсегда, поэтому старались интегрироваться в общество. У меня такой задачи не было. На мой взгляд, в Америке немного другое искусство и публика. Сами обманки там не слишком котируются.
Но тем не менее в России этот жанр тоже считается крайне редким и, можно сказать, он сошел на нет.
Со временем изменилось общество, перестали быть в почете буржуазные ценности и индивидуализм. Обманка характерна для стиля барокко, а когда Россия пережила войну с Наполеоном, поменялись нравы, все стало более жестким, куртуазные вещи оказались устаревшими. Общество заинтересовалось наукой, литературой, начался этап развития публицистики. Канула в лету эпоха правления императриц, а жанр был особенно популярен при наших правителях-дамах. Дамы остались в прошлом, ушел и интерес к обманкам. К сожалению, такое случается, жанр устаревает. Например, великий художник Александр Иванов писал свою картину "Явление Христа народу" двадцать пять лет, и когда он привез ее из Италии в Россию, то не был понят зрителями. Оказалось, что работа морально устарела, и художник остался не у дел, для Иванова это было настоящей трагедией.
Фото: предоставлено Алексеем Барвенко
Что касается современности, то сегодня к этому жанру проснулся необычайно серьезный интерес. Но оказалось, что работать в данном направлении может крайне мало специалистов. Если можно так выразиться, сегодня в России я практически единственный человек, который плодотворно и профессионально работает в этом стиле. Думаю, что в скором времени у публики проснется более активный интерес. Уже сейчас слышу мнение экспертов- искусствоведов: "Картины в жанре обманки – это некоторое информационное послание нашим потомкам. Их надо пристально изучать".
Обманки создают иллюзию реальности предметно изображенных вещей, имитирующих подлинные предметы, словно наклеенные на деревянную доску. Алексей Барвенко говорит, что для него обманка — способ удержать исчезающий мир, визуальная форма ностальгии. Встраивая в свои работы то полотна Леонардо, то русские иконы, он и подчёркивает связь между ними и одновременно сохраняет, не боясь тавтологии, облик предметов, простёгивающих все уровни времени.
Работы Барвенко находятся в собраниях и частных коллекциях России, США, Германии, Австрии, Бельгии и других странах. На днях в Культурном центре Посольства Армении состоялась очередная выставка художника.
Алексей, начну с самого главного вопроса, почему решили стать художником, что повлияло на ваш выбор?
Если можно так выразиться другого выбора у меня не было, вся моя семья – это творческие люди. Мама и младший брат - ювелиры, отец – монументалист, сестра – график, племянница – живописец. Кстати, все члены Творческого Союза Художников России, соответственно круг общения также художники. А когда попадаешь в мир творцов и круглосуточно существуешь только в творческой среде – другим заниматься было бы странно.
Как сегодня художники выживают?
Все выживают по – разному, кто как может, но тем не менее наши ВУЗы не прекращают выпускать каждый год тысячи молодых художников. Им дают высшее образование и выставляют за порог. А что делать дальше? Пробиться художнику сегодня очень сложно, помощи и поддержки от государства, как в советское время, практически нет. С нашего курса, например, профессиональной живописью занимаются только трое. Другие занимаются прикладной работой. Пишут для фабрик, ищут частные проекты. Кстати, чтобы поддерживать имидж успешного художника требуется богатырское здоровье. Во-первых, стоять у мольберта это тяжелая каждодневная работа, во-вторых творчество требуется постоянно продвигать, чтобы как-то заявить о себе. Я сам работаю по 5-10 часов в день и после этого сил на что-то другое не остается.
Фото: предоставлено Алексеем Барвенко
Ваши первые работы были выполнены именно в жанре натюрморта?
Я начинал с натюрмортов, портретов, пейзажей. Первая моя картина была выставлена на молодежной выставке на Кузнецком мосту в 1987 году. Я вернулся из армии, мне было чуть больше 20 лет и тогда же, поступил в институт на монументально-декоративное искусство. Помимо этого, много работал вместе с отцом, отец меня, по сути, всему научил. Мы занимались не только живописью, но и реставрацией. Я часто помогал ему реставрировать разные объекты. Но постепенно отошел от всего этого и пришел именно к стилю "обманка".
Чем вас привлек именно стиль и кто больше всего на вас повлиял?
Стиль привлек уже очень давно. Однажды я столкнулся с голландской живописью и меня поразил тот факт, что в заблуждение вводит не картина и не художник, а сама живопись. Например, Рембрандт, современник обманки, поставил во главу угла реальность красочной массы, Караваджо насмехался над спором обеих реальностей, раз и навсегда поставив зрителя перед вопросом, где – что. Вплоть до неореализма диалог продолжался до тех пор, пока предметная реальность не изменилась настолько радикально, что и у обманки поменялась функция. Из российских художников отметил бы влияние Теплова или Федора Толстого. Справедливости ради, людей, работающих в этом стиле, можно пересчитать по пальцам. Я активно слежу за творчеством современных художников, но могу назвать лишь пять-шесть человек со схожей направленностью.
А как вообще этот жанр оказался в России?
В Россию его завез Петр Первый, и именно с этого момента он вошел в дома русской знати. В отличие от Голландии, где картины украшали дома простых горожан, у нас обманки висели на стенах только у высокопоставленных людей. В Москве было много старых чудаков, которые приглашали своих гостей и развлекали лицезрением обманок. Богатые помещики-театралы содержали частные театры, и обманки там выполняли функцию статистов на сцене. Например, у Шереметьевых в усадьбе Кусково много подобных образчиков. Когда шли театральные представления, то на каждого крепостного пошить праздничный костюм было дорогим удовольствием, проще было выписать мужчину, женщину, ребенка и сгруппировать их в нужном ракурсе. Это одно из предназначений, второе – на обманках по требованию заказчиков изображались дорогие им сердцу предметы.
Фото: предоставлено Алексеем Барвенко
Как у вас формируется сюжет картины?
Скорее не сюжеты, а темы. Мне интересна история Москвы, Петербурга, история нашей страны. Очень интересно время Петра Первого, Екатерины Великой. Если тема задана, начинаешь думать, искать предметы, подбирать вещи для натуры. В основном, конечно, все пишется с натуры. Если найти вещь невозможно, приходится подключать поиск в интернете, искать в архивах. Выдуманный контекст картины всегда формируется на основе времени жизни человека. Я очень люблю время Петра Первого. Его величие, поступки. Ну и отдельной темой идет основание Петербурга, виды и красоты рождающегося города. Именно Петр Первый положил начало многим вещам, и мне хотелось отразить именно этот аспект в своих картинах.
В ваших композициях часто можно встретить изображение ключа.
Ключ – это символично. Ключ от пространства, открытие для себя и зрителя чего-то нового. Есть много символов, понимаемых без труда. Роза – любовь. Часы – символ сыпучего времени. Я люблю работать с символикой, она своеобразный культурный шифр, но я не вставляю символы куда попало, такие вещи пишутся только к месту. Кстати, другая моя любимая тема – ботаника. Некоторые работы я посвятил отцу-основателю ботаники Карлу Линнею. Я изобразил спокойного уравновешенного человека, который занимается любимым делом, а также попытался с помощью холста передать таинственную и загадочную жизнь цветов, как они взаимодействуют друг с другом и что нужно человеку для того, чтобы познать это таинство – лупа, часы, прочие исторические инструменты. По сути, мои картины требуют некоторого знания истории, философии, географии. Прежде чем посмотреть на картину, нужно иметь приблизительное понимание контекста, а само изображение – это информация к размышлению. Вы смотрите на заданную тему и начинаете думать. Неожиданно ваши знания дополняются просмотром картины и таким образом, вы еще больше проникаетесь увиденным.
Фото: предоставлено Алексеем Барвенко
Ваши картины находятся во многих частных коллекциях, в том числе и американских. Были ли вы сами в США?
Да, я был в Америке один раз в 1990 году. Я поехал туда по приглашению, общался с нашими художниками, которые жили там в разных штатах. Коммерческой жилки во мне тогда не было, поэтому я даже не взял туда свои картины, хотя мог бы неплохо продать их. Я хотел просто увидеть Америку, посмотреть музеи Нью-Йорка. Там много есть что посмотреть, одних арт-объектов около сотни.
Не хотели там остаться?
Нет, если честно, в Америке мне не слишком понравилось. Я человек русский и могу работать только в России. Кстати, в США я написал несколько натюрмортов на продажу, но не более. Моя поездка была скорее интересным ознакомительным опытом без конкретной цели. В Америку переезжало много наших художников, и они уже знали, что останутся навсегда, поэтому старались интегрироваться в общество. У меня такой задачи не было. На мой взгляд, в Америке немного другое искусство и публика. Сами обманки там не слишком котируются.
Но тем не менее в России этот жанр тоже считается крайне редким и, можно сказать, он сошел на нет.
Со временем изменилось общество, перестали быть в почете буржуазные ценности и индивидуализм. Обманка характерна для стиля барокко, а когда Россия пережила войну с Наполеоном, поменялись нравы, все стало более жестким, куртуазные вещи оказались устаревшими. Общество заинтересовалось наукой, литературой, начался этап развития публицистики. Канула в лету эпоха правления императриц, а жанр был особенно популярен при наших правителях-дамах. Дамы остались в прошлом, ушел и интерес к обманкам. К сожалению, такое случается, жанр устаревает. Например, великий художник Александр Иванов писал свою картину "Явление Христа народу" двадцать пять лет, и когда он привез ее из Италии в Россию, то не был понят зрителями. Оказалось, что работа морально устарела, и художник остался не у дел, для Иванова это было настоящей трагедией.
Фото: предоставлено Алексеем Барвенко
Что касается современности, то сегодня к этому жанру проснулся необычайно серьезный интерес. Но оказалось, что работать в данном направлении может крайне мало специалистов. Если можно так выразиться, сегодня в России я практически единственный человек, который плодотворно и профессионально работает в этом стиле. Думаю, что в скором времени у публики проснется более активный интерес. Уже сейчас слышу мнение экспертов- искусствоведов: "Картины в жанре обманки – это некоторое информационное послание нашим потомкам. Их надо пристально изучать".