Кандиды для Кандинского

Выставка номинантов крупнейшей в России премии в области современного искусства в ЦДХ.


Культурный фонд “АртХроника” создал Премию Кандинского с общей призовой суммой 57 тысяч евро, соответствующей международным стандартам, в 2007 году. В этом году вручается она в пятый раз, так что сейчас у нее первый юбилей. К счастью, традиционная выставка проектов 40 художников, вышедших в финал согласно решению экспертного совета (победителей в конце года объявит международное жюри), обошлась без предполагаемой помпезности, если не считать красной ковровой дорожки.


Но бравурный, бьющий в глаза цвет, который к тому же изначально является элементом фирменного дизайна премии, уравновешивается сразу перед гардеробом комичным фотоплакатом художницы Алины Гуткиной: на лице подростка со столичной окраины выведена фраза “Это искусство если тут так написано”. Вообще-то это проект для обложки нового номера журнала “Арт Хроника” (названия родственных фонда и издания чуть-чуть разнятся в написании), но все равно визуальный эпиграф читается как здоровая самокритика устроителей выставки – эксперты решили, что все показываемое здесь есть искусство, значит, быть посему. Это даже не самокритика, а отмазка. Одна моя знакомая, барышня строгих взглядов и перфекционистских вкусов, сотрудник одного очень продвинутого московского музея, выходя после вернисажа из Центрального дома художника, где проходит выставка,


бросила мне в спину: “Если не хочешь показаться ангажированным критиком, напиши – современного искусства у нас нет”. Показаться ангажированным я, естественно, не хочу, но пафоса молодого Белинского (типа “У нас нет литературы”) тоже не разделяю.


Хотя и большого оптимизма смотр тех, кто считает свое творчество открытием года – специфика Премии Кандинского в том, что художники сами подают заявки на участие в конкурсе, у меня не вызвал.


Больше понравилась выставка как таковая, то есть сама экспозиция. Ведь создать цельную композицию из произведений, вырванных из контекста, подобранных совершенно случайно, путем тайного голосования экспертов, композицию, которая не предполагает кураторской идеи, цельного замысла и единого формата, – задача не из легких. В этом году экспозиционерами стали практически дебютанты – Кирилл Алексеев и Кирилл Светляков, молодые сотрудники отдела новейших течений Третьяковки. Тут есть какая-то ирония судьбы, ведь прошлую выставку номинантов Премии Кандинского на том же третьем этаже ЦДХ делал Андрей Ерофеев, бывший заведующий того самого отдела, со скандалом из музея изгнанный без особых причин. Многие коллеги не избежали соблазна сравнения двух выставок, отдав предпочтение жестким волевым решениям Ерофеева, сразу показавшего собственные акценты при расстановке экспонатов. Кажется, сравнивать по принципу “лучше-хуже” разные подходы неуместно, поскольку


два Кирилла проявили не силу воли, которая подобает лишь матерому волку, а игру ума. Игру на поле не столько вытоптанном, сколько не успевшем зарасти свежей травой: слишком мало оказалось проектов, о смысле которых хотелось задуматься, а их материальную форму просто рассмотреть.


Алексеев и Светляков (за “остроугольное”, конструктивистское архитектурное решение выставки отвечали Игорь Чиркин и Алексей Подкидышев, сами, между прочим, участвующие в конкурсе с красивой инсталляцией-редимейдом “Шепот” из сотен книг с шелестящими от ветра-вентилятора страницами) презрели структуру премии с ее традиционными кондовыми номинациями “Проект года” (40 000 евро), “Молодой художник” (10 000 евро), “Медиа-арт” (7 000 евро). Произведения из разных категорий они для себя сначала сгруппировали по тематическим разделам с несколько замысловатыми и слишком растекающимися названиями вроде “Непостоянство памяти и прошедшее будущее”, “Визуальная экология”, “Видения и духовные аффирмации” – есть тут налет неофитства; сам, помнится, любил в оные годы говорить красиво и непонятно. А потом, выстраивая саму экспозицию, работы из разных семантических блоков все равно перемешали, оставив зрителю в качестве подсказки путеводитель-раскладушку. Продумали визуальные ориентиры – из затемненных залов к белому свету пространства “Сообщения и коммуникации”, где нет посторонних вкраплений: язык должен быть ясен и чист.


И вот это путешествие с бумажкой в руке доставляет истинное интеллектуальное наслаждение. Если не на что смотреть на стенах – можно хоть что-то поразглядывать в буклете.


Нет, смотреть, конечно, есть на что. Наличествуют вещи зрелищные, многодельные. Даже шокирующие, как искусственные “Кожи” Ирины Наховой с нанесенными на латексные обрезки татуировками и описанием судеб тех, кому они якобы принадлежали. Эстетские, как театр теней в пакетах из-под сока питерского сценографа и декоратора Александра Шишкина. Остроумные, как социологический опрос о сущности искусства Юрия Альберта. Но ощущение беспробудной наивности большинства конкурсантов, полных инфантильной уверенности в собственном праве на авторское высказывание, все-таки пересиливает. Самоуверенный оптимизм – дело хорошее. Но еще Вольтер показал его печальные последствия. Кандинский, которому присягаешь, – не Кандид.


Александр Панов


Эксперт


Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе