Ситуацию комментирует директор института продвижения инноваций Общественной палаты Российской Федерации, заведующий кафедрой управления территориальным развитием Академии народного хозяйства при правительстве РФ, Вячеслав Леонидович Глазычев.
- Вячеслав Леонидович, насколько необходимо сворачивание малых и моногородов для социально-экономического развития страны?
Вячеслав Леонидович Глазычев
- Дело не в том, необходимо это или нет. Многие из этих малых городов или бывших поселков городского типа, которые перекрестили в городские поселения, уже просто невозможно удержать. Потому, что из них уходят остатки молодежи: нет работы. И они остаются своего рода «домами престарелых», где люди будут доживать отпущенное им время.
Это происходит не из-за того, что города кто-то закрывает или уничтожает: они исчезают сами по себе. Когда речь идет о неэффективности городов, имеются в виду те места, где сохранились остатки устарелой советской промышленности – по большей части оборонной, либо при леспромхозах, которые выбрали весь лес поблизости от себя, или при приисках… Содержать их нет никакой возможности. Поэтому они обречены на превращение в увядающие поселки пенсионеров. Таких населенных пунктов – много. По крайней мере – несколько сотен.
- Переориентация на мегаполисы – это разве выход?
- Во-первых, не всё переориентируется на мегаполисы. Тем более мегаполисов у нас всего два: Москва и Санкт-Петербург. Еще девять крупных городов – миллионников. Существуют и средние города – университетские, например, Воронеж, Тула, Рязань, Калуга, Томск. Они если и не все процветают, то – интересно развиваются. Концентрация жизнедеятельности идет в них и вокруг них. Если населенный пункт, в котором уже нет никакого производства, находится в 50 километрах от такого города, где есть выбор рабочих мест, то люди в нем остаются и ежедневно ездят на работу.
У нас есть достаточно крепкие города с населением в 150-200 тысяч человек, даже если их можно отнести к монопрофильным. Например, Череповец. Ничего с ним дурного не предвидится.
Термин «моногорода» — слишком сильное обобщение. Среди них есть и, условно говоря, «нефтяные» города, или города «Росатома», которые, по понятным причинам живут вполне прилично. Есть военные городки.
Чрезмерные обобщения опасны: ситуации индивидуальны, многое зависит от команды, от наличия инициативных людей, которые либо есть, либо их нет, от достаточной развитости социальной жизни вокруг.
Иногда в городке есть деятельные люди, имеющие гигантский авторитет, и они дают шанс на выживание: начинает развиваться малый местный бизнес, работать творческая мысль. Но таких энергичных и знающих людей в подобных населенных пунктах осталось очень мало: в основном они уехали. Вот в чем драма.
- В Гусь-Хрустальном – закрылся градообразующий завод….
- На самом деле это связано с бездарностью руководства предприятия. Завод растащили по кусочкам, по домам. А продукция завода и не пользовалась особым успехом, там не было ничего уникального уже в 1970-е годы.
Я бывал там. Маленькие партии хорошего зеленого стекла делались по спецзаказу. В основном они производили вздор, который пылился на полках в советских квартирах, пока была мода на хрусталь. Сейчас эта мода прошла. А для того, чтобы меняться, делать новые вещи, нужно было приглашать творческих людей, давать им интересные возможности. А их наоборот – выталкивали, не впускали.
То же самое, кстати, происходило и на текстильных предприятиях. Считали, что сами с усами и незачем развиваться. Не могли вовремя сориентироваться на смену рынка. Результат – не сразу, но сказался. И достаточно резко.
Жаль, конечно, жаль, что так происходит. Но Гусь-Хрустальный, кстати, и будет производить стекло, только не художественное, а техническое. Что он сейчас уже и делает. На другом предприятии, отпочковавшемся в свое время от главного.
Знаменитые Мальцевские заводы сами по себе могли быть частью туристического кольца по старой Российской промышленности. Но разработка этого - сложное недешевое дело. На это часто не хватает сил и просто квалификации. Больше того, попытки изменить ситуацию в эту сторону часто наталкиваются на сопротивление.
- Но какие-то города сумели сориентироваться в новой ситуации и выжить?
- Да, но их – мало. Сейчас мой друг – Глеб Тюрин пытается «раскрутить», вернуть к жизни Пикалёво, ситуация с которым широко освещалась в СМИ. Там проблема была не в том, что предприятие должно было бы закрыться, а в неостроумно проведенной приватизации, когда единый комплекс разделили на три разных, руководство которых не могло договориться. Это человеческий фактор. А он плохо регулируется государством.
Мне доводилось в свое время помогать выйти из забвения маленькому Мышкину. Сейчас городок — известное и любимое туристами место. Но это удалось сделать только потому, что там есть удивительный человек – Владимир Александрович Гречухин, директор местного Народного музея. С ним вместе мы придумали раскрутить название городка. Пошла сувенирная продукция. Сначала ее стали делать дети, к детям присоединились родители, рядом оказались интересные люди, приехавшие из Самарканда, которые открыли гончарную мастерскую, наладили выпуск скульптурных сувенирчиков. В Мышкине стали останавливаться туристические теплоходы.
- Поможет ли государственная поддержка погибающих городов?
- Это означает, что мы с вами должны оплачивать попытку развивать то, что развиваться уже не может. Вернуть туда людей можно очень большими деньгами, да еще дать массу денег на приведение в чувства их хозяйства. На это в сегодняшней структуре нашей экономики средств не хватает.
- Возможен ли контроль государством того, как на еще сохранившихся предприятиях в моногородах расходуются средства, как идет модернизация, чтобы сохранить их?
- Невозможен. Это – приватизированные предприятия. И раз уж пошли на приватизацию, нельзя отнять то, что принадлежит людям по закону. Если их предприятие неэффективно – пока докажешь это, останутся одни пеньки от завода. Так происходило в девяностые, так происходит и сейчас.
У центральной власти не получается вести подобную работу. Значит, важна роль и власти региональной, от ее ума, от возможностей многое зависит. Но пока у них и возможностей маловато. Потому что все деньги забирает себе центр, часть их раздавая потом обратно. Источник бед лежит в самой системе межбюджетных отношений и кадровой политики Федерального центра. Урегулирование здесь возможно. Но чиновничество очень часто безразлично к людским проблемам.
- Что такое моногорода в прошлом?
- Очень часто они были центрами эффективной коммерческой купеческой деятельности. Она была уничтожена революцией. Также они были центрами сельской округи, сервис-центрами, говоря на современном языке. Сельская округа повымерла в Центральной России.
Отсюда – постепенное угасание. Правда, в советское время жизнедеятельность таких городков поддерживалась искусственно. В советской системе это можно было делать, потому, что хозяйство имелось, а законы экономики не работали. Сейчас пока и эти законы плохо работают, и старого хозяйства нет.
Но я много езжу по России, и могу сказать, что ситуация – не безнадежная. Немалое число маленьких городков находят в себе силу существовать. Например, в республиках Поволжья: там в значительной степени сохранилось сельское население, за малыми городами сохранилась роль центров обслуживания. А есть места, вроде Псковской губернии или Тверской, где разве что удастся спасти один–два из городков на туристическом бизнесе.
Но и это непростое дело, у людей другая психика должна быть, им нужно научиться с улыбкой обслуживать клиентов… А многие местные жители говорят: «что я – обезьяна, чтобы на меня смотреть»? Сам таких встречал на берегах Белого моря…. Это все длинный, тяжелый процесс. Никаких чудес, панацей не видно.
- Что повлечет за собой исчезновение «проблемных» моногородов?
- Да ничего, просто там люди перестанут жить.
- Процесс слияния малых городов с большими в агломерации – реальность сегодняшнего дня. Лиссабон, к примеру, административно не увеличивается, все присоединяемые к нему пригороды остаются юридически и административно вне города, присоединяются прежде всего физически — за счет застройки пространств между ними, транспортно. Насколько такое объединение – физическое, на основе каких-то общих соглашений оптимально для нашей страны?
- Такой путь – совершенно естественен. Но пока все идет очень сложно… Потому, что агломерации – это определенный тип союза муниципалитетов, которые заключают договорённости по предметам общего интереса. Нет у нас навыка такого — договариваться. Я пытаюсь реализовать эту задачу с начала 90-х. И пока ни одной успешной договорной схемы не имеем. Кое-где еще городок с районом – это бывает, но таких случаев тоже мало, чаще воюют.
Вот сейчас с коллегами в Башкирии мы пытаемся решить подобный вопрос: там есть живая, настоящая физическая агломерация: рядом друг с другом три промышленных города. И надо бы им вместе выработать политику строительства нового жилья, общую экологическую стратегию. Но настолько велика подозрительность друг к другу и эгоизм отдельных муниципальных властей, что даже при поддержке региональной власти получается тяжелая серьезная работа.
К необходимости агломерации придут и у нас, но гораздо позднее, чем хотелось бы. Только чтобы не сильные пожирали слабых, а возникало реальное, взаимовыгодное сотрудничество — кооперация.
- Возможен ли путь административного слияния?
- Он бессмысленный. Поскольку приводит только к усложнению системы управления и дополнительному снижению эффективности. Могут быть приятные исключения, но редко.
Вячеслав Глазычев
Православие и мир